Тимур Вычужанин - Бастард

Старый маг удивлённо вскинул брови, видя мою вспышку.

— Давно я не видел, что бы ты говорил с таким искренним чувством, — в голосе его мне слышалось явное удивление и, признаться, от этой его фразы я немного смутился и поспешил снова остудить свою голову и успокоиться.

— Я немного увлёкся, — словив на себе хитрый взгляд Клохариуса, я кинул ответный недовольный взор и поправился, — ну, может не немного. Но мы тут не ради наших обычных словесных баталий, не так ли? Так почему же, Бартас меня дери, если ты уверен в спутниках, отсылаешь меня в Султанат через половину Ланда вслед за принцем?!

— Успокойся, нет нужды так резко реагировать на это моё новое поручение. На такое решение у меня есть причина — беспокойство на счёт Диарниса.

Я тяжело вздохнул и едва не закатил глаза.

— Неужели и ты веришь в те глупые сказки, что ходят про этот меч? Да, в нём конечно заключена какая-то магия, даже я это чувствую, но это же не Меч Одиннадцати, не уничтожит же он мир. По мне, так это не больше, чем просто артефакт, который какой-то маг случайно телепортировал во дворец, а то, что попал на тот самый день — просто чья-то глупая и не совсем удачная шутка или вообще совпадение.

— Ты слишком беспечен, дорогой друг. В этом мече есть не просто какая-то там сила. Я чувствую там древнюю и давно утерянную магию. Кстати, ты верно вспомнил про Меч Одиннадцати. Помнишь, какую энергию он использовал? Так вот, то, что прячет Диарнис, одной природы с той энергией.

Это поставило меня в тупик, и я нахмурился. Этот легендарный меч, которым владел Хартон Тиран[5], пользовался ужасной славой среди всех живущих. И, по правде сказать, совершенно заслужено. Много разных баек сочиняли про это демоническое оружие и некоторые из них повторяются сейчас, только уже про меч принца-бастарда. Сам же Хартон утверждал, что его меч был выкован одиннадцатью кузнецами (отсюда и название этого меча), слывшими лучшими в своём деле. Он даже называл имена этих кузнецов, на чём и попался. Эти великие кузнецы оказались обычным деревенскими железных дел мастерами. Но тогда остался вопрос: если этот меч не ковали лучшие из лучших, то откуда же в нём такая сила? Ответ на этот вопрос до сих пор не нашли, но вся суть в том, что когда Хартона убили и попытались уничтожить легендарный меч, то вызвали ужаснейший катаклизм, чуть не погубивший всю Северную Провинцию, сделав и без того холодную землю совершенной глыбой льда, и устроив такие снежные метели, что ни один караван с провизией не смог добраться до туда. В итоге север Ланда пришлось возрождать практически из ничего, а Меч так и не нашли. Все утверждали, что никто не сможет больше создать нечто с подобной природой, но, если верить Архимагу, они ошибались.

Наконец, я решился заговорить:

— Ты уверен в этом Клохариус? Это не просто очередная твоя догадка, на подобие той, что ты меня потчевал во время предыдущего визита?

— Я уверен в этом так же, как в том, что меня зовут Кохариус, — твёрдо ответил Архимаг.

— Хорошо. Но что ты хочешь от меня? Как я смогу что-нибудь сделать, если та энергия пробудится? Ты забываешь, что я не маг, подчинение высших сил не моё.

— Ты просто должен присматривать за ним и сделать их путешествие как можно более лёгким и безопасным. Особенно держи ухо в остро, когда доберёшься до самих степей и пустынь Султаната, говорят, что клар'хта[6] снова начинают подниматься. Да и при дворе у них там не всё спокойно. Есть те, кто не хотят этого союза и сделают всё, что бы он не был «подписан», даже могут совершить покушение на посла, а это может привести к войне, что совершенно нам не нужно.

— И вот для такой эпической задумки ты выбираешь меня? Не надёжней ли будет поручить это кому-нибудь из Гильдии или тех же самых гвардейцев? Это ведь как раз по их части — устранять угрозы королевству.

— Ты сам прекрасно понимаешь мой выбор. И не прикидывайся дурачком, мне же виднее. Гильдия бы просто проложила кровавую и ровную дорогу для принца, а гвардейцы слишком шумные. Твой же подчерк я успел изучить. Ты не будешь никого устранять физически, а просто заставишь их молчать. Не знаю, как у тебя это выходит, и знать не хочу, но это факт. Сейчас главное, что бы всё выглядело как можно более естественно.

Я вздохнул и махнул рукой.

— Хорошо. Насколько я понимаю, отправляться нужно немедленно?

В ответ мне последовал кивок. Эх, а я так надеялся хоть немного выспаться…

Мерный стук копыт раздаётся где-то вдалеке. Вокруг, на сколько хватает глаз, расстилаются недавно засеянные поля. Ни деревень, ни тем более шумных городов никто не встретит здесь на многие мили вокруг (на посевы сюда пригоняли крестьян из деревень около столицы). А ведь когда-то это был самый оживлённый тракт во всём Ланде. Постоянно по нему шли караваны из богатого Султаната, к ним примешивались и повозки Княжества, и даже эльфы иногда им пользовались. Но те годы уже давно прошли. Дорогу размыло, за ней перестали следить, после того как проложили Великий Тракт. Именно по этой древней, как сам Ланд, дороге проходил путь Адриана и четырёх его спутников.

Солнце уже клонилось к горизонту, да и сами путники порядком подустали, из-за чего и решили устроить привал в небольшой рощице, которая неожиданно оказалась неподалёку от самой дороги. Они стреножили лошадей и начали разбивать небольшой лагерь. Всё это проходило молча. Между путниками всё ощутимей была напряжённость, которая в любой момент готова была вылиться в нечто неприятное. Уже совсем стемнело, когда все, наконец, собрались у костра и принялись всё так же молча поглощать скромный ужин, бросая друг на друга угрюмые взгляды исподлобья. Единственным, кто вёл себя спокойно и более-менее дружелюбно, был Син. Первоначальные предположения о том, что ему будет сложно вписаться и закрепиться в команде из-за скрытности даргостцев, оказались неверными. Син вёл себя с остальными участниками предприятия вежливо и выказывал особое почтение Ронтру и Лорайну, называя их не иначе, как «Господин Воин» и «Господин Маг». Вот и сейчас он просто смотрел на едящих людей, изредка бросая взгляды поверх их голов, высматривая что-нибудь в просветах между деревьями, но, не находя там ничего, кроме светлячков, снова возвращался к еде.

Именно поэтому, когда все доели, он не одолел ещё и половины положенной порции.

Смотря на такую вялую работу челюстями, Дорнис, который всё-таки снял капюшон и маску, поморщился:

— Глядя на тебя, мне хочется выплеснуть из себя весь свой ужин. Ты ешь его так, будто там отрава или это самое противное блюдо на земле, — говорил он это с такой миной, что сразу любой бы поверил его словам.