Майкл Уильямс - Отважное сердце

– Нет, дорогой сэр Баярд, в двадцать один год Алфрик не должен бы уже совершать «мальчишеских шалостей»! Я в его возрасте был рыцарем ордена Меча, командовал отрядом во время Чактамирского похода. Мы шли по колено в крови…

– Но, сэр Эндрю, это был героические времена, и тогда все были героями, – в голосе сэра Баярда не звучало никакой иронии. – Я не единожды слышал рассказы о вашей храбрости. Я всегда восхищался вами. И именно поэтому я приехал к вам – я полагал, что ваш сын достоин вас. Ведь в его жилах течет ваша кровь, а ведь это что-то да значит!

Отец, наверное, покраснел – он не любил комплиментов – и вскричал с горячностью:

– Черт побери, сэр Баярд! Я надеялся, что здесь, в северном Кастлунде, на краю света, сумею воспитать из своих мальчиков настоящих рыцарей! Я думал: они вырастут, уедут в соламнийскую столицу, станут рыцарями и будут восстанавливать на земле справедливость – как и подобает рыцарям! Но я, видимо, ошибся. Мой средний сын помышляет скорее о небесном, чем о земном. А младший… у младшего – все задатки отпетого негодяя!

– Вы судите своих сыновей слишком строго, сэр Эндрю!

Но отец словно и не слышал реплики сэра Баярда.

– Ну а старший – просто паршивая овца в моем стаде. Скажу откровенно: сэр Баярд, я без преувеличения в отчаянии!

– Как бы там ни было, сэр Эндрю, – сэр Баярд говорил уже с некоторым раздражением, – мое предложение остается в силе. Я готов взять в оруженосцы любого из ваших сыновей. И поверьте: во мне он найдет неплохого учителя.

Сэр Баярд забарабанил пальцами по ручке кресла.

Я подался назад. И вдруг – по моей ноге пробежала крыса. Я завизжал от испуга и ударился головой о каменную кладку.

Почуяв что-то живое, к камину кинулась собака. Я схватил крысу и швырнул ее в оскаленную собачью пасть. А сам быстро полез наверх. Вслед мне слышались рычание, визг, крики… Через минуту я был уже в своей комнате, быстренько сменил измазанную сажей одежду на чистую ночную рубашку и скользнул в постель под одеяло. Спустя секунду я, притворяясь крепко спящим, уже вовсю «храпел».

Как я позже узнал, беседа отца и сэра Баярда продолжалась еще долго.

Они говорили о краже доспехов. Отец полагал, что вор прятался в комнате и Алфрик должен был внимательно осмотреть все – тогда бы незнакомец не смог бы напасть на нас так внезапно!

А сэр Баярд старался всячески оправдать моего брата. Наказанный отцом Алфрик не имел права выходить из замка.

Будучи все время дома, мой брат издевался надо мной как хотел – он считал, что во всем случившимся виноват только я один. Я уж и не говорю о том, что всегда со страхом прислушивался к шагам брата…

Что и как все произошло в ту ночь? – Алфрик помнил плохо. Но злость свою он мог хорошо вымещать на мне – и делал он это постоянно. Из всех обитателей замка мне было хуже всего; поэтому-то я и прятался в тайных ходах или в каком-нибудь укромном уголке.

Если я встречался с кем-нибудь в замке, тотчас же придавал своему лицу выражение невинно пострадавшего. Руки, чтобы никто не увидел, что у меня нет фамильного перстня, я всегда засовывал в карманы. Старался как можно реже видеться с отцом и братьями и как можно меньше говорить при встречах с ними.

Однажды во дворе замка я нос к носу столкнулся с братом Бригельмом – тот кормил птиц, на его лице блуждала задумчивая улыбка, грива рыжих волос спускалась на плечи, одет он был в латаную-перелатаную рясу.

– Гален, – спросил он меня, – ты когда-нибудь интересовался пророчествами и предсказаниями?

– Но, Бригельм, почему ты меня спросил об этом?

Брат задумчиво ходил по двору и все сыпал и сыпал зерна птицам.

– Ты понимаешь, мне кажется: предсказание – это некий зал с зеркалами. Отраженное в одном зеркале тотчас отражается в другом, в третьем… А все вместе отражается в глазах того, кто находится в зале.

– Наверное, ты прав, Бригельм. Но осторожней! Не наступи на собаку!

Брат помолчал, перешагивая через спящего в тени терьера – лапы собаки подрагивали: наверное, во сне она гналась за добычей.

– Вот, например, птицы… В Век Света священники предсказали катастрофу, после которой должны будут появиться птицы с крыльями. И они появились! Как раз в то время возникло огромное Верденское болото. Кипарис вырастал не за несколько столетий, а за несколько недель. В воздухе было столько насекомых, что появились даже и рыбы с крыльями!

Бригельм остановился, взглянул на меня. Я осторожно взял его за руку.

– А что такое человеческое болото, мой маленький брат? – Бригельм тихо засмеялся и бросил последнюю горсть зерен стайке голубей. – Разве оно создано для жизни людей?… Но впрочем, мы говорили о птицах. Некоторых из них можно кормить с руки. Когда птица ест с ладони – это добрый знак. Но есть и мрачные предсказания. Птицы, птицы… А вот еще: ты смотришь в зеркальную гладь воды и вдруг откуда-то начинают падать листья…

Этот разговор с Бригельмом мне почему-то запомнился.

За обедом я постоянно ловил на себе хмурые взгляды отца, – Алфрик ему уже все уши прожужжал о том, какой я подлый. А сам брат, прищурившись, смотрел на меня поверх бутылок, которыми был заставлен стол. Порой мне казалось: я – меж двух зеркал.

Шло время. Отец сердился на Алфрика и вместе с тем все более подозрительно смотрел на меня.

Сэр Баярд за те несколько недель, что он провел в нашем замке, помрачнел и приуныл. Доспехи были еще не найдены, незнакомец – не пойман.

Однажды рано утром в замок пришли крестьяне. Отец был в большом зале – расчесывал собак.

Главной у крестьян была женщина лет восьмидесяти. Лицо ее было морщинистое и желтое, словно пергамент. Она, как и все остальные, была в грубой домотканой одежде. Без долгих предисловий она рассказала, почему крестьяне пришли к отцу. Речь шла об убийстве.

– Ваша милость, пусть боги покарают меня и моих родных до пятого колена, если я хоть словечко скажу неправды.

Отец сидел, побагровев. А я с нетерпением ждал: когда же гром небесный покарает эту старую каргу?!

– Да, ваша милость, скажу без утайки: убийца, объявившийся в наших краях, – один из ваших родственников.

Она смотрела отцу прямо в глаза. Тот в ярости отшвырнул ногой стул. Бригельм стоял у камина и, не таясь, заплакал. Алфрик, сидя на стуле, как ни в чем не бывало точил свой кинжал. Я уткнулся носом в раскрытую книгу, которую, разумеется, не мог читать. Около моего стула стоял на задних лапах бульдог – выпрашивал бекон.

А старуха все говорила и говорила:

– Вчера вечером к дому моего Джафа подъехал человек, одетый в доспехи соламнийского рыцаря… Вы помните Джафа, ваша милость? Это ему ваш старший сын в прошлом году отсек ухо. Нет, нет, не подумайте, что я в чем-нибудь упрекаю вашего мальчика. Господин Алфрик готовился к турниру, они с Джафой из-за чего-то повздорили, задрались, и вот… Но скажу вам: Джафа и без уха все отлично слышал!