Марина Дяченко - Ключ от Королевства

— …А теперь уже недолго. Нюхом чую — где-то тут будет наше новое Королевство. Может быть, сегодня туда придём. Ты представляешь, Лена, — сегодня!

— Гарольд, — сказала я тихо. — А что будет с королём, если он не сможет выполнить обещания?

Гарольд вскинул голову:

— Он тебе рассказал, да?

— А по-твоему, мне нельзя доверять?

— Я не в этом смысле. — Гарольд смутился.

— Я маг дороги!

— Хорошо, не злись. Сама подумай: он поклялся жизнью. Что с ним станет, если клятва будет нарушена?

— Он умрёт?!

Гарольд сопел.

— Но это же несправедливо!

Гарольд смотрел вдаль.

— Надо отыскать для него этих пятерых принцев, — сказала я твёрдо. — Хоть из-под земли.

Гарольд вздохнул:

— Если бы это было так просто…

Лес расступился. Караван вышел на высокий берег; море лежало далеко внизу. Террасами спускались вниз зелёные луга, а справа и слева горели в закатном солнце верхушки гор.

Трубач вдруг заиграл незнакомую мелодию, такую пронзительную и радостную, что у меня каждый волосок поднялся дыбом.

— Что он играет?

— Прибытие, — хрипло сказал Гарольд. — Он играет прибытие Королевства — и конец пути.

Замок менялся каждую секунду. Вот он совсем игрушечный, будто шоколадный, с тоненькими башенками, с кружевными решётками; вот он на глазах огрубел, посуровел и превратился в крепость — твердыню с неприступными стенами, с глазами-бойницами. Вот он сделался белым как снег и праздничным; вот его стены приобрели розовато-кирпичный оттенок, а башни потолстели, как бочки. Вот он снова начал изменяться: струился в воздухе, перетекал сам в себя, пока не сделался естественной частью пейзажа. На фоне далёких скал, в компании с высокими соснами, в дружбе с лугами и морем — казалось, он вырос здесь сам по себе, именно такой, как захотелось природе, и если его не будет — мир вокруг обеднеет…

Я бешено зааплодировала. Люди, стоявшие вокруг, покосились с удивлением. Я смутилась и спрятала ладони под мышки.

— Вот примерно так, — сказал Оберон.

Воздушный замок на секунду стал почти осязаемым — а потом растаял без следа. Оберон опустил посох.

Люди, до того стоявшие тихо-тихо, разом заговорили, задвигались, кто-то счастливо рассмеялся. Я с сожалением смотрела на место, где секунду назад был замок — такой красивый! Это сколько же времени потребуется, чтобы построить его из песка и дерева, камней и глины — по-настоящему?

Вокруг были только счастливые лица. Даже древний старик (за последние несколько недель он ни капельки не помолодел) улыбался, сидя на носилках. Комендант раздувался от важности: в руках у него был свёрнутый в трубочку план, он раздавал поручения. Канцлер, наоборот, весело скинул куртку и закатал рукава рубашки: он собирался складывать печь для обжига кирпичей. Оберон что-то объяснял начальнику стражи, который стал теперь бригадиром лесорубов; стражники стояли сомкнутым строем, на плече у каждого был топор — а у блондина, который делился со мной удочкой, даже два топора…

Стайкой прошли бывшие принцессы-невесты — а теперь хранительницы Обещания. Я исподтишка на них посмотрела — да они девчонки совсем, ещё не скоро небось поседеют; у меня немножко отлегло от сердца.

— Лена! — Оберон шагал теперь ко мне. — Тебе придётся дежурить на кухне… — Он замедлил шаг. — Или ты хочешь прямо сейчас — домой?

Я с сожалением посмотрела на то место, где раньше стоял воздушный замок.

— А можно? Домой прямо сейчас?

— Ну конечно, — сказал Оберон устало. — Королевство укоренилось. Один шаг — и ты там, откуда я тебя взял… Что ты решаешь?

Он выглядел чужим. И Гарольд насупился и отвернулся. Я обиделась: они оба, что ли, верят, что я вот так их брошу?

— Я вас брошу, что ли?

Они переглянулись. Оберон фыркнул. Гарольд улыбнулся во весь рот.

— Она нас не бросит, — сказал Оберон почти нежно. — А кашу варить ты умеешь?

— Да уж сварю как-нибудь!

Ох уж эти котлы, висящие над костром! И нет выключателя, чтобы сделать огонь меньше или больше. А дыма, дыма! А копоти! А попробуй дотянуться до дна — пусть даже длинной ложкой!

Я совсем отчаялась, когда на помощь мне пришла мать Гарольда. Она была отменной поварихой: даже то, что у меня вышло с комками, она ухитрилась размять, а то, что у меня подгорело, — довести до съедобного состояния. В короткие минуты передышки я дула на обожжённые пальцы; вот так бывает: из мага дороги — в кухарки. Но что делать, если даже канцлер таскает камни, если даже сёстры-хранительницы (будь они неладны), подобрав юбки, месят ногами глину!

Над грандиозной стройкой витало ощущение праздника. Трубач, забравшись на обломок скалы, без передышки играл весёлые мелодии, и только когда Оберон махнул ему снизу посохом — подал сигнал к обеду; я стояла на раздаче. Зачёрпывала из котла дымящуюся кашу, клала в подставленные тарелки, кружки и миски.

— Спасибо, Лена.

— Спасибо, маг дороги!

— Спасибо!

Только теперь мне стало ясно, что они меня простили — полностью, без оговорок, без камня за пазухой. Просто забыли, что случилось, и всё тут; я желала всем приятного аппетита и тихо надеялась, что каша (хвала матери Гарольда!) получилась съедобная.

После обеда никто не отдыхал — снова засновали люди, затюкали топоры, а где-то поблизости ударил кузнечный молот. Мне пришлось драить котёл (такой грязной я не бывала даже в болоте), потом заново бежать к ручью за водой, заново складывать костры и готовить теперь ужин. Начинала сказываться усталость. Руки, привыкшие к посоху, от всех этих ложек-вёдер-скребков моментально покрылись мозолями.

И каково же было моё удивление, когда через час примерно после обеда на нашей «кухне» появились посторонние! Человек десять мужчин и женщин, по виду крестьяне, аккуратно одетые, робкие, с походными мешками на спинах, явились спрашивать, не нужна ли рабочая сила!

— Зови короля, — со значением сказала мне мать Гарольда. И я побежала; работа не прекращалась ни на секунду, пахло дымом, сырой глиной, свежим деревом и могучим потом.

— Короля не видели?

— Был здесь минуту назад… Возле замка ищи!

Удивительно — но фундамент был уже заложен. Я остановилась перед ним с разинутым ртом: такое впечатление, будто здесь день и ночь работали экскаваторы, бульдозеры, бетономешалки!

— Лена? Ты меня звала?

Я обернулась. Оберон был, как и все, перепачкан землёй и глиной, в руках у него было что-то вроде строительного отвеса — груз на ниточке.

— Там люди пришли…

— Очень хорошо, идём.