Олег Бондарев - Гриф и Гильдия

– Конечно, не дело, – легко согласился я. Вот только как прорываться?

– Кнур! – неожиданно воскликнул Хромой.

– Что, мастер? – ответил ему спокойный, хорошо поставленный голос откуда-то справа.

– Подсоби со своими! – С этими словами наемник резко провел ножом по горлу Фетиша и, подхватив топор палача, спрыгнул вниз, походя залепив обухом в ухо стоящему около помоста арбалетчику. Кнур со своего края радостно взвыл, и началась потасовка.

Хромой бесновался вовсю. Топором наемник работал не хуже, чем любимыми мечом или булавой – противники не успевали даже подумать о защите, как уже лежали на земле в луже собственной крови, а мастер Гильдии Воинов шел дальше, низвергая все новых и новых врагов. Его охватила блаженная ярость битвы, когда не чувствуешь ни боли, ни усталости; когда сражаешься, словно голиаф.

Когда не ждешь удара в спину.

Арбалетный болт, пролетев с десяток футов, вошел точно между лопаток. Подлый стрелок, видимо, решил таким образом лишить соперников лидера. Однако же осененный яростью битвы хромой не упал, лишь сильнее сжал топор и с еще большей яростью принялся пробиваться на второй этаж.

Штиф полусидел около трона, схватившись за подлокотник, как за единственны и оплот спасенья.

Его взгляд, пустей и бессмысленный, оживился, когда на балкон, тяжело дыша, поднялся Хромой. Наемник, высунув язык, обеими руками сжимал рукоять палаческого топора; одежда его насквозь промокла от крови, своей и чужой. В глазах бурлила лава, горели леса, рушились скалы.

– Хромой? – облегченно выдохнул Штиф. Он почему-то был уверен, что наемник не причинит ему вреда.

– Заклинаю, мой король… – прохрипел наемник и рухнул на плиты пола. Ошарашенный Штиф увидел его спину, полностью утыканную болтами.

Гриф, вбежавший на балкон следом, в растерянности замер на пороге. Меч, до середины лезвия испачканный кровью, тупо дернулся вверх и повис в ослабшей руке.

Хромой был паршивой овцой. А глупое стадо не терпит в себе паршивцев.

За окном лил противный ноябрьский дождь.

Мелкие капли влетали в узкую бойницу, чтобы разбиться о мою руку, но я не обращал на них внимания, задумчиво глядя в прекрасную даль.

Как непривычен этот узорчатый камзол, щегольские бриджи дворянина, высокие ботинки на шнуровке! Нужно было уезжать в первый же день! Но нет, король не позволил, наказал лицейским не выпускать из города – и свалился без чувств. Хотел, наверное, к награде представить – Королевский Крест, мешок золотых и все такое, да вот беда – с постели никак не подняться, не то, что ордена раздавать!

Криво усмехнулся собственной остроте: не до них последнее время было, не до них!.. Ладно бы только свою шкуру спасать пришлось, а то нате вам – самого короля!

Похоронить Хромого в столице наемники не дали. Увезли его в бывшие Выселки, чтобы, как подобает герою, на костре сжечь, а там можно будет и первый дом заложить, по настоянию погибшего, которое он передал через меня, – для Айрэн с детишками. Штиф, глупый малый, все порывался им золото всучить, говорил, что глава Воинов его заклял перед смертью, но Кнур, новый мастер Гильдии, наотрез отказался деньги эти брать. Сказал, мол, что сам о семье боевого товарища и друга позаботится, без сторонней помощи.

Так и ушли воины ни с чем, мрачные и сраженные смертью предводителя.

Мастак укатил домой; приглашал в гости нас с Лин, но я отказался: не хотелось в их свалку ехать – далеко, да и грязно к тому же. Он не обиделся, сказал, что, если чего, всегда могу на него положиться. Я рассеяно кивал, понимая, что вряд ли его механические таланты мне когда-нибудь понадобятся, но не решаясь ему об этом сказать. Так он и уехал, одинокий, но довольный, что от голема своего избавился: смерть же Рохана его нисколько не трогала.

А я очень жалел о надежном друге: если бы сухожил не полез меня закрывать, не получил бы ножик под ребра. Я самолично позаботился о достойных похоронах, памятуя о промахе с кобольдом: может, хоть после этого он меня простит из своей Валгаллы?

Но вот кому повезло, так это шустрому Булину: с королевской щедрости ему перепало вожделенное помилование. Пожалуй, не будь в городе бывшего мэра, я бы давно подох от скуки, а так… Булин оказался веселым, добрым человеком, к тому же со всеми общался на равных, что не могло не привлекать.

Фетиш умер прямо там, на эшафоте: Хромой милостиво избавил его от позора веревки, ведь, как известно, виселица – не лучшая кончина для Ловкача, пусть и такой сволочи, как мой бывший учитель. Остальных воров заслали в Кресты, да каждому от десяти до двадцати лет дали, чтоб глаза лишний раз не мозолили.

И Гильдии Ловкачей не стало. Но это были еще цветочки.

С церковью после кедриковской выходки так и вовсе разговор был отдельный: некоторые монахи вроде бы опознали в Фетише старого приятеля советника, что нередко наведывался к нему в костел во время последнего его «отпуска». Другие во весь голос кричали, что мошенника в глаза не видели и обвиняли короля в клевете на церковь. Грозились даже отлучить беднягу Штифа от истиной веры, но до этого дело не дошло: после речей третьих, которые вообще не знали, как такой Паладин, вторые спешно прикусили языки.

– Мастер Гриф, если не ошибаюсь? – послышалось за спиной.

Да, пожалуй, теперь Мастер. Последний из Гильдии. Я обернулся. Предо мной стоял невысокий крепыш с длинной, заплетенной в косы, бородой. Одет незнакомец был куда как просто: синяя рубаха, коричневые штаны, сапоги из дешевой кожи да сиреневый плащ за спиной. Ах да – и меч еще на поясе болтался. Короткий, почти кинжал.

– Кто вы, сударь? – Тьфу, за неделю пребывания в этом коровнике набрался! Скоро и не так замычу – с отражением о погоде рассуждать буду! Я же просил не беспокоить!

– Я Тюр. – Насмешливые глаза бородатого внимательно изучали мое лицо. – Надеюсь, перечислять все титулы не надо?

– Фенрир! Опять боги? – вяло возмутился я. – Что вы ко мне привязались?

– Я пришел сказать то, чего Локи сказать уже не в силах. Я расскажу тебе правду о его судьбе. Его убил Один. Стой! Не перебивай! Начну с начала… Локи не всегда считался богом воров и мошенников. Раньше он покровительствовал хитрости. История его смерти трагична, и лучше бы тебе ее не знать… Но ты слишком сильно повязан с судьбой Локи, поэтому таить что-то смысла нет.

Итак, у него была невеста – Фрейа, богиня любви и радости. Хитрец в ней души не чаял, впрочем, как и она в нем.

Однако, к несчастью, Фрейа приглянулась не только Локи: на красавицу-богиню положил глаз сам Один и, недолго думая, решил разрушить их союз. Он в открытую начал ухаживать за Фреей, чем ужасно разозлил Локи. Хитрец долго терпел, ожидая, что Хрофт одумается сам, но чаша переполнилась и полило через край.