Отражения свободы (СИ) - Залата Светлана

— Можно, хотя и непросто, — Михаил Ефимович с интересом ее разглядывает, о чем-то раздумывая. — А тебе зачем?

— Может это глупо… Но Серафим сказал насчет жены, и я подумала, что Тамара, она ведь говорила, что от Охоты ее могли защитить отец или брат, и она была…

— Как две капли воды похожа на Азамата Хачатряна, — заканчивает Серафим. — Я идиот, официально признаю. Прости, Саш.

— За что? — несколько сбитая столку, Саша смотрит на наставника.

Михаил Ефимович на секунду переглядывается с Серафимом и достает смартфон, что-то начиная быстро набирать на нем. А хозяин дома поворачивается к Саше и объясняет, явно о чем-то размышляя параллельно.

— Я видел образы в твоем разуме. Как сказала Анжи — на суде или в расследовании это не принимается в качестве свидетельства, потому что многое из увиденного искажается внутренним миром того, кто это видит. Ты ведь знаешь, что каждый раз вспоминая что-нибудь, мы реконструируем воспоминание, чуть его изменяя? Изменяя. Потому иногда мы помним то, что хотим помнить, даже если все вокруг уверенны, что этого не было. Или не помним, потому что не хотим. Я знал о причинах твоего… Жесткого отношения к Азамату из-за его национальности.

— Я не…

— Саша, я тебя не осуждаю. Он сам не подарок, хотя и не заслужил ненависти. Ваша драка была нелепым недоразумением, и после этого все совместные действия укрепляли неприязнь, несмотря ни на что. Пусть вас и ставили вместе в надежде, что каждый увидит в другом человека.

— Он соврал насчет артефакта у парня. Он видел…

— Или не видел. У тебя чувствительность выше, чем у многих магов, и точно выше, чем у необученного адепта. Природный дар. Не факт, что Азамат видел то, что видела и ощущала ты. Но все это сформировало у тебя некий образ. И, каюсь, я упустил твое собственное впечатление о похожести Тамары на младшего Хачатряна, зная, что тут национальный вопрос будет мешать корректному восприятию реальности. И был неправ.

— Скорее всего, — мрачно замечает Михаил Ефимович.

Серафим поднимает бровь, и глава южнороссийских магов говорит вслух, не отрываясь от телефона.

— Армен Хачатрян когда-то задерживал Боготова. За нелегитимное использование вассальной клятвы. Тот принудил вассала совершить преступление. Правда, дело развалилось — не было свидетелей, а экспертиза так ничего и не показала, и в итоге все списали на несчастный случай и недопонимание.

— И помниться мне, он и правда лишился жены что-то лет пятнадцать назад. Говорил, что уехала куда-то в другую область.

— И тогда же он брал отпуск.

— И именно он от наших ездил к армейским в восемьдесят втором, как раз по поводу их каких-то очередных бомб…

— Ладно, прижму его да все и выясню. Или нет — если и правда идет по особому протоколу. Но тогда Армен будет молчать, и этого хватит, — подводит итог Михаил Ефимович.

Он поднимается из-за стола и кивает Серафиму.

— Пойдем, ты мне можешь пригодиться.

— Саша, побудешь здесь без меня? Если все верно, то вскорости ты, наконец, сможешь спать на нормальной кровати в собственном доме.

— Да, конечно, — Саша кивает. Она слишком устала даже для того чтобы радоваться правильности догадки.

— Сейчас немного еды есть в холодильнике, это, — маг кивает на стоящую на столе бутылку с чем-то темным, — пить каждый час, пока не спишь. Магией ни в коем случае не пользоваться. Доступно?

Саша кивает еще раз.

— Библиотека в твоем распоряжении, — Серафим встает след за Михаилом Ефимовичем. — Без телевизора, уж извини.

— Ничего.

— Хорошо. Скоро вернусь, — с этими словами оба мага исчезают прямо из центра кухни, Шагая.

Саша остается сидеть на стуле в одиночестве. В голове медленно перекатываются шарики-мысли, столь гладкие, что не за какую из них нельзя ухватиться. Тишина давит на уши. Саша как-то привыкла, что в доме кто-то есть. Хотя бы кот. Где он сейчас? Впрочем, какая разница. Скоро все разрешиться. Наверное.

Она наливает себе в кружку из бутылки. Уже приевшийся травяной напиток сейчас только усиливает усталость и Саша отправляется в гостиную, забираясь с ногами на диван. И почти сразу засыпает в смутной надежде, что когда проснется — все разрешиться. Больше ничего не хочется. Вообще ничего.

Просыпается она только на рассвете. Это пробуждение чуть приятнее, чем предыдущие, но все равно тяжелое. Серафима нет нигде в доме, но на стуле рядом обнаруживается ее телефон, кошелек, и все вещи, отобранные на задержании. Раньше наставник отказался их забирать, говоря, что так тайну ее выживания раскроют. Лежала тут и короткая записка.

Все разрешилось. В обед смогу подвести тебя домой, не рвись пока никуда на всякий случай.

Саша улыбается, чувствуя облегчение. Улыбается она и когда ставит телефон на зарядку и видит десятки сообщений от Коли и Кати, от вопросительных до тревожных. Правда сотовый она тут же выключает — говорить сейчас ни с кем не хочется. Но сам факт того, что они беспокоились, узнав о ее отсутствии, греет душу.

Серафим и правда заезжает в обед и отвозит ее домой. Приезжает он, внезапно, с Боней в непонятно где купленной клетке. Кот, кажется, увидев ее приобрел свойства Затронутого, просочившись через прутья решетки перевозки в стремлении оказаться на поближе к хозяйке. А говорят, только собаки преданы хозяевам…

Саша устает уже к тому моменту, когда добирается домой, сидя в машине и пытаясь успокоить Боню, который никак не может перестать тереться вокруг нее, помуркивая. Ключи, благо, подходят. Арендодатель не стал пользоваться ее отсутствием и выкидывать вещи или менять замки, селя тут кого-то еще. Квартира встречает ее тишиной, и тишиной сейчас все-таки уютной. Хотя бы привычной.

— Саша, держи, — Серафим протягивает ей связку амулетов. — Носи их. Никакой магии не используй. Даже простой, даже кому-то там что-то показать из друзей. Про операцию тебе клятва не даст рассказать, но все же. Но не колдовать. Вообще. Никак. Пока я не разрешу — даже если будешь хорошо себя чувствовать. Это серьезно. Понимаешь или наручники одеть?

Саша вздрагивает. Опять?..

— Ладно, понадеюсь на твое благоразумие. С телевизором и приставками с ноутбуками всякими повременить, я насчет эпилепсии не врал в прошлый раз. Отдыхай, восстанавливался, звони, стипендию тебе Миша на карточку перекинул, я заезжать буду по вечерам, ближе к восьми, в гости. Если что-то почувствуешь неладное или просто непривычное — позвони мне. Или просто пожелай меня увидеть — связь ты сейчас из-за истощения не чувствуешь толком, но она есть. Не геройствуй, ладно?

Саша кивает.

Маг улыбается и мягким жестом треплет ее по чуть отросшим за все время с побега волосам.

— Ты прекрасно со всем справилась. Отдыхай.

Проходят дни. Саша много спит, и ночью, и даже днем, но постепенно все меньше. Серафим приходит каждый день проведать и новостями поделиться. Как-то само собой выходит, что Саша рассказывает ему о Свободе и обо всей этой операции. Вовсе не те факты, что так старалась поведать раньше. Какие-то образы, фрагменты, собственные мысли, иногда возникающие в разуме после пробуждения или врывающиеся в реальность откуда-то из ассоциативных глубин памяти, вызывая дрожь. Маг слушает и иногда уточняет что-то. И после таких разговоров воспоминания притупляются.

А еще иногда, когда Саша просыпается посреди ночи от смутных видений, ей кажется, что на груди тихо греет кожу один из амулетов. И точно не кажется то, что под боком мурчит Боня, усыпляя вновь лучше всяких снотворных.

И Катя, и Коля приходят через день — поиграть в настолки без всякой магии и просто пообщаться. Они знают только то, что руководство попросило Сашу помочь в каком-то деле, и поэтому она на время исчезла, и, несмотря на все свое любопытство, не пытаются выяснить подробности, просто радуясь ее возвращению.

В резиденцию ее пока не зовут, хотя и приходить не мешают. Но Саша и не хочет — от занятий ее отстранили на время восстановления, а что там еще делать? Только с Аней говорить, но та, по рассказам Серафима, на допросах молчит и видеть никого не хочет. Дважды Саша порывается приехать. Наставник мягко намекает, что бывшая подруга может быть не в восторге и что всему свое время.