Питер Страуб - Парящий дракон. Том 2

Они опять замолчали, и каждый знал, о чем думает другой, – о Пэтси.

– Грем, – наконец сказал Ричард, – я до сих пор не понимаю, что же все-таки случилось. Я думал, что со временем смогу разобраться во всем этом лучше. Мне кажется, что, может быть, мы недооценили роль "Телпро" во всем, что происходило.

– Что ж, – задумчиво произнес Грем, – "Телпро" действительно сыграла свою роль. Но я думаю, что Гидеон Винтер уцепился за нее из-за названия этого вещества – ДРК.

С другой стороны, название может быть простым совпадением, а авария – аварией. И Гидеон Винтер только постарался извлечь из этого свою выгоду. Есть, правда, еще один вариант, но он мне уж очень не нравится.

– Что мы частично ответственны за эту так называемую аварию? – полуутвердительно-полувопросительно проговорил Ричард.

– Во всяком случае, мы помогли распространить эту ядовитую гадость по всему округу Патчин. Вспомните, что говорил этот ученый, Вайс. – Лицо Грема выразило отвращение. – Думаю, что, когда Дракон понял, что случилось, он просто не мог поверить в такую удачу. Все это делало его могущественнее и сильнее. Он вполне мог устроить еще одно Черное Лето. Черт! Я думаю, что он и устроил его.

– Значит, вы все-таки думаете, что это был Дракон? Вы действительно так считаете?

– Но ведь вы же сами убили его, разве нет?

– Я думаю, что бы это ни было, его убила Пэтси.

Ричард помолчал.

– Вы должны описать все, всю эту историю, Грем. Описать так, как видели ее мы. Это нужно для всех нас.

– Это было бы, конечно, хорошо. Но боюсь, что появится искушение выдумать разные вещи. Например, я должен буду сочинить диалоги, придумать, что произошло с другими людьми. Очень скоро это все превратится в роман.

– Прекрасно, и роман подойдет.

– Нет. Невозможно. Мы много беседовали с вами и Пэтси, но я ведь даже не знаю, что вы делали в мае и июне.

Я должен буду сочинить и это.

– Я дам вам свои дневники, – пообещал Ричард.

– Ну что ж, я подумаю.

– Пэтси тоже вела дневник, – улыбнулся Ричард.

– Я знаю. Я подумаю над этим.

На следующее утро Грем позвонил Ричарду и попросил занести ему дневники.

Спустя два года, как раз перед тем как Грем Вильяме закончил великолепную книгу "Парящий дракон", Ричард повез жену, малыша и Табби Смитфилда на короткие каникулы во Францию. Он завершил две большие реставрационные работы в Новой Англии и собирался скоро приступить к очередной – в Виргинии. Французская ассоциация архитекторов пригласила Ричарда на съезд, и он использовал эту возможность, чтобы показать своей новой семье Париж.

Жена, которая была моложе его на десять лет, работала в Музее современного искусства и прекрасно говорила по-французски. Они собирались вернуться домой за два дня до начала занятий Табби на первом курсе Коннектикутского университета. Малышу исполнилось три месяца, и он еще не знал никаких расписаний, кроме расписания кормления.

Ричард водил их по музеям, паркам и ресторанам. Бесконечно счастливый и благодарный, он гулял по улицам Парижа – Табби и жена по обе стороны, веселый малыш в коляске. Если одни силы заставили его пережить лето 1980 года, то другие подарили ему эту радость.

За два дня до возвращения Ричард, толкая перед собой коляску, вышел из центральных дверей гостиницы "Интерконтиненталь" и без всякой определенной цели свернул к Вандомской площади. Жена и Табби отправились за покупками, а ему хотелось, чтобы малыш подышал воздухом, да и потом он понимал, что время их пребывания в Париже подходит к концу, и ему не хотелось терять ни единой оставшейся минуты. Он неторопливо шагал по площади, любуясь витринами магазинов, и опять-таки без всякой определенной цели двинулся по направлению к "Гранд-Опера". Через пять или шесть кварталов он решил, что неплохо бы выпить пива, и оглянулся по сторонам в поисках кафе.

Ричард повернул на незнакомую улицу и увидел на следующем углу столики под тентами. Он вкатил коляску в кафе и уселся за крайним из столов. Малыш гукал и лепетал, колотя кулачками по висящим игрушкам. Ричард сделал заказ на ужасном французском языке и огляделся. Он от души надеялся на то, что здесь нет ни одной обожающей детей дамы, которая примется охать над его сыном и которой придется отвечать, судорожно составляя на незнакомом языке любезные фразы. Это испортило бы удовольствие и от пива, и от прогулки. В этот момент Ричард заметил в другом конце кафе полного седого мужчину. Безумное лето 1980 года вновь ожило, ему показалось, что он сходит с ума. Ричард знал, что уже видел это лицо. Он застыл, парализованный страхом. Дракон… Дракон показывал ему этого человека в том нескончаемом туннеле, где пытался убить его.

Прошло несколько казавшихся бесконечными минут, и Ричард осознал, что седой человек не собирается предпринимать никаких действий, подобных тем. Это был самый обычный мужчина, а не очередная игрушка Гидеона Винтера.

Но он так же походил на старого моряка или романтичного поэта, как и тот мужчина, с которым Ричард повстречался тогда в страшном туннеле. Должно быть, отец Ричарда был хорошим собеседником и добрым собутыльником; наверное, он и работал совсем неплохо, а срывы, видимо, объяснялись тяжелыми переживаниями. И друзей он должен был иметь немало. Ричарду даже показалось, что этот седоволосый мужчина похож на него самого. Лет через двадцать пять он, наверное, будет так выглядеть сам.

Ричард вынул малыша из коляски и подошел, держа его на руках, к дальнему столику. Крепко обняв сына и чувствуя стук собственного сердца, он произнес:

– Майкл Альби, познакомьтесь с Майклом Альби.

Мужчина удивленно взглянул на Ричарда. Это был вовсе не его отец. Он совершенно не напоминал человека из туннеля. Типичный парижский буржуа – он казался даже оскорбленным выходкой Ричарда. Малыш начал плакать. Загадка за загадкой. Тайна за тайной.

Ричард торопливо шел в направлении "Интерконтиненталя". И почти сразу же заблудился. Это был единственный случай в жизни, когда его способность ориентироваться изменила ему. В конце концов он сдался и остановил такси, тем более что малыш плакал все громче и громче, требуя свою порцию молока.

Ричард не стал рассказывать своей способной, привлекательной и чуть агрессивной жене о встрече с "отцом" – из рассказов она давно усвоила, что его родители умерли. Но он не чувствовал себя спокойно до тех пор, пока огромный французский авиалайнер не приземлился в аэропорту Кеннеди. Тайна за тайной.

Пэтси Макклауд исчезла из их жизни, хотя никто из них не хотел и не мог с этим примириться. Когда Пэтси жила в доме Грема, она довольно часто отправлялась на одинокие ночные прогулки. Грем Вильяме обычно шел спать в десять часов вечера, и он никак не мог воспрепятствовать этим необъяснимым уходам, так как узнавал о них только по хлопанью гаражной двери, будившему его в три, а то и в четыре часа утра. Но как бы поздно Пэтси ни возвращалась, утром, цветущая и отдохнувшая, она встречала его на кухне-евежесваренным кофе и приготовленным завтраком. Она всегда требовала, чтобы он съедал эти завтраки, особенно яйца – он должен помнить о пользе яиц.