Агрипина Тумбочкина - Неудачница

— А знаешь что? — набралась наглости я.

Видимо шампанское все-таки подействовало на мой язык.

— Что? — в его голосе прозвучала легкая настороженность.

— Сейчас у нас в гостях Ксюха, моя мама и племянница, приезжай вечером, попьем чайку, съедим праздничный торт, поболтаем, а?

На секунду повисло напряженное молчание, а я уж было, всерьез задумалась об его отказе и о своей нескромности. Но услышанное повергло меня в еще большую задумчивость.

— Кажется, я пропустил чье-то день рождение, — вспомнил все-таки.

— Ну, да, так что я не приму отказа!

— Хорошо, часов в семь.

— Договорились, — в это время в кабинет просунулась любопытное личико Люды, которая подавала какие-то загадочные знаки, — и никаких подарков, — напоследок уточнила я.

— Ты, кажется, разговаривала с клиентом? — спросила неугомонная Люда.

— Да, к тому же он еще и старый знакомый.

Людмила многозначительно кивнула и как бы, между прочим, поинтересовалась:

— Старый…знакомый? — на ее губах заиграла бесовская улыбка, а я, осознав, на что она намекает, обреченно закатила глаза.

— Кажется, кому-то в голову ударили пузырьки, — хихикнула я, увлекая за собой Людмилу.

На кухне вовсю продолжался разгул, но в какой-то тихой, даже домашней обстановке. Откуда-то была принесена гитара, и наша директриса, взяв ее из рук Татьяны, любовно пристроила у себя на коленях. Длинные музыкальные пальцы, нежно перебирали струны, которые издавали нежные чарующие звуки, а потом она запела.

У Ванессы Ильиничны оказался глубокий грудной голос, и потрясающий слух. Она пела так душевно, что все кто сейчас находился на кухне, оставили разговоры, недопитые чашки и увлеченное пережевывание еды, обратившись в слух. Когда отзвучали последние аккорды дерзкой мелодии, раздались восторженные крики и громкие аплодисменты. Директриса встав, картинно раскланялась. А затем подошла ко мне.

— Саша, еще раз поздравляю с днем рождения, и не задерживайся с этими сабантуйщиками, тебя дома ждет семья, — она улыбнулась.

— Спасибо Ванесса Ильинична за праздник, — но та на мои слова лишь махнула рукой, — и я, пожалуй, пойду, ко мне еще приедут гости, да гости, — ну не стану же я говорить своей начальнице, что ко мне приедет гость.

Рядом со мной стояла высокая ваза, в которую мы со Стюшей с трудом запихнули просто неприлично огромную охапку белых роз. Ну а сам даритель сидел напротив меня и о чем-то тихо разговаривал с Оксаной. Подруга, будь она на несколько лет помладше, непременно краснела и глупо хихикала, но сейчас здесь она была молодой женщиной, которая уже не позволяет себе вести столь вызывающе наивно, и это придавало ей шарм. Мой гость — Вовка, о чем-то увлеченно рассказывал ей, то и дело улыбаясь. Они здорово смотрелись вместе, как-то органично, и мне все казалось, что он вот-вот подастся вперед и коснется ее руки.

В этот момент я была счастлива. И для этого совсем не нужно владеть собственным осязаемым счастьем, не нужно любить, иметь ребенка, нужно всего лишь знать другое, что тем, кого ты любишь хорошо. Не брать, а отдавать. Отдавать бескорыстно, не задумываясь о себе, лишь верить в свое желание помочь. А я верила.

24 ноября — 29 декабря.

Наше счастье в руках близких наших, мое счастье в пасти у льва.

Г.А.

Мои любимые девочки уже давно уехали, а я все еще стояла на площади возле вокзала. Все мы были жутко расстроены расставанием, но понимали неизбежность происходящего. Мама просила почаще звонить, племяшка долго смотрела на меня своими огромными зелеными глазами и грустно улыбалась. Оксана же не хотела покидать столицу по двум причинам, и главная из них была отнюдь не расставание со своей любимой подругой. Она снова влюбилась в Вовку. Он же сегодня специально прикатил в семь утра, чтобы отвести нас всех на вокзал и, кажется, тоже смотрел на Ксюху с трогательной нежностью.

Но сейчас, когда все уехали, я больше не могла держать свои эмоции и по лицу медленно катились холодные слезы.

Одиночество — оно буквально приросло к коже, сроднилось с душой и билось в такт с сердцем. Не убежать, не спрятаться, только смириться, потому что, сколько бы не было в твоих глазах счастья — все равно одна. Когда все лучшее легко обтекая тебя, уходит, подаренное или просто отданное, но уходит, и ты снова остаешься одна, довольствуясь лишь краткими мгновениями созерцания.

Дни летели незаметно, их все больше и плотнее заполняла работа. Причем заказ моего друга я бы выполнила уже давно, если б не всемогущий Михалыч неожиданно решил, что ему нужна моя помощь и свалил на меня добрую половину своих головных болей. К счастью, а может быть и, к сожалению, это по большей части являлись нужная работа с поставщиками, которых частенько приходилось брать штурмом, а к тем, кто мнили себя, чуть ли не гениями создания предметов интерьера, приходилось искать индивидуальный подход, чтобы нужная вещь была изготовлена в нужном цвете или фактуре. Скучать мне точно не давали.

Я стала чаще созваниваться с мамой, планируя провести новогодние праздники дома. Почти ежедневно переписывалась с Ксюхой, которая порхала от счастья, ведь у них с Вовкой завязались очень теплые отношения. Вовка же перестал меня допытывать по поводу и без, пытаясь выманить из меня стратегическую информацию о вкусах подруги. Что я им банк данных что ли?

Касаемо несчастной комнаты в доме у Вовчика, я как раз сегодня планировала ехать к нему завершать начатое и вообще пора расставаться с первым опытом, который я с уверенностью могла считать удачным.

29 декабря.

Стена, облепленная строительным скотчем и фигурно-вырезанной самоклеющейся бумагой, смотрелась по истине ужасающе. Но стоило только избавиться от всей этой мишуры, как начинала проступать интересная картинка. На молочно-шоколадной стене проступал сказочный лес. А если приглядеться, то в тени деревьев можно увидеть силуэт оленя, в кустах спрятался пугливый заяц.

Работы с деталями еще было предостаточно, а у меня уже затекла поясница и болели руки, сказывался долгий период без практики стояния за мольбертом. Я отложила в сторону тонкую кисточку и, отойдя к другой стене села на накрытый полиэтиленом диванчик. Нарисованное почему-то откровенно не радовало и именно сегодня настроения творить, не было, но зависеть от него я сейчас не могла. Да и время откровенно поджимало. Поэтому я решила сделать небольшой перерыв спуститься вниз и попить кофе, заодно поболтать с Татьяной.

Я услышала за дверью торопливые шаги и хотела предупредить входящего, что б не открываю дверь на всю, но не успела. Стремянка сложилась и упала, а банка с краской стоявшая на верхней площадке полетела прямо на незаконченную работу, щедро разбрызгивая белую краску. Несколько капель упали на щеки, другие осели на рабочем халате. Только вид ворвавшегося Вовы заставил проглотить все возмущения.