Дмитрий Емец - Ладья света

— Я встретил Радулгу. У них какие-то неприятности. Они…

Ирка, не слушая его, смотрела куда-то вверх. В ее глазах бился страх. Желая защитить ее, Матвей шагнул к ней, повернулся и… поймал пикирующий с потолка лист.

— Опять от Мамзелькиной? — тревожно спросила Ирка.

— Не читай! Ну ее! Брось!

— Нет, дай сюда!

Забрав у Багрова скомканную страницу, Ирка расправила ее.

— Странно, никаких приписок с обратной стороны! — пробормотала она и дальше читала уже не отрываясь. Матвей увидел, как напряглись и одеревенели ее плечи, как она сделала маленький шажок вперед, как, не веря себе, потрясла головой.

— Что с тобой? — спросил он.

Ирка судорожно втянула в себя воздух и слепо шагнула куда-то сквозь него. Матвей отобрал у нее лист, в досаде хотел порвать, но Ирка с птичьим криком удержала его руку:

— Нет! Прочитай сам! Пожалуйста!

— «Младшему менагеру некроотдела Ирине…»

Ого! «Сим вам предписывается… для совершения известных действий не позднее утра среды следующей недели. Просьба не оставлять тела без присмотра до прибытия стражей и выяснения дальнейшей судьбы эйдоса. Имя: Арбузова А. Адрес-Северный бульвар, дом… корпус… квартира…»

Надо же! Адрес похож на твой! Это кто, соседка?

— Это Бабаня, — сказала Ирка. Она вся израсходовалась в недавнем крике. Глаза у нее были стеклянные, а голос пустой.

— Не, не нервничай! Разве Бабаня Арбузова?

— Ее девичья фамилия! Посмотри дату!

Матвей послушался. Он чувствовал, что с Иркой сейчас лучше не спорить.

— Сегодняшняя?

— Да.

— Значит, среда — через пять дней, так? Они дают мне пять дней, а потом требуют, чтобы я забрала Бабаню!

Багров осторожно взял ее за руку:

— Постой! Не принимай всерьез! Это шутка! Они не могут убить Бабаню! Не мрак решает, кто умрет!

Ирка не слушала. Она уже сорвалась и куда-то летела. Багров догнал ее только у микроавтобуса. Ирка слишком волновалась, чтобы телепортировать, и, к счастью, понимала это.

— Взял ключи? Так что стоим? Поехали!

Бабаню они застали дома. Она сидела на кухне за столом и большими ножницами вырезала фигурные лоскуты из разноцветной ткани. На Ирку она посмотрела с легким испугом, потом вспорхнула и засуетилась у плиты:

— Что же ты не позвонила? Картошку пожарить?

— Как ты себя чувствуешь? — резко спросила Ирка.

— Нормально! Что за вопрос? — продолжая хлопотать, отозвалась Бабаня.

Голос у нее звучал естественно, но к Ирке она почему-то стояла спиной. Ирка взяла ее за плечи и развернула к себе.

— Как ты себя чувствуешь? — повторила она настойчиво.

Бабаня уткнулась Ирке в плечо:

— Ты уже знаешь? Марья Фридриховна проболталась?.. Да ничего страшного! Операция еще только во вторник!

— Какая операция?

— А разве Марья… не сказала?

— Фридриховна сказала больше, чем ты думаешь! Поэтому говори сама! Каждый отвечает за себя, в своем секторе ответственности! — сказала Ирка голосом, которым Фулона допрашивала комиссионеров.

Бабаня прижалась к ней еще теснее, пряча лицо:

— Сердечный клапан. Что-то мой будильничек поизносился. Но мне вставят новый ключик, и мы поедем дальше.

— Почему ты со мной не посоветовалась?

— Ну ты стала бы волноваться и… не знаю — не сказала, и все!

В голосе Бабани появилась вдруг совсем Иркина упрямая интонация, и Багров понял, откуда она взялась у самой Ирки.

— Ты НЕ ЛОЖИШЬСЯ на операцию! — сказала Ирка.

— Здрасте-подвинься! Я уже и квоту выбила, и деньги кому надо заплатила! И потом, я, знаешь ли, не потому под нож лезу, что мне это сильно нравится.

Ирка с Багровым просидели у Бабани еще два часа, но разговор не клеился. Не зная, чем себя занять, Матвей крошил хлеб, лепил из хлеба человечков и съедал их по кускам, отрывая руки и ноги. Бабаня выскакивала в коридор, на балкон, в другую комнату, спасалась от Ирки даже в ванной и специально, чтобы ее не слышать, включала воду, но Ирка преследовала ее, как оса, и кричала в щель:

— Не будешь ты ничего делать! Не будешь!

— Слушай! Ты ее сейчас переволнуешь, и она там так и останется! — шепнул Ирке Багров.

— Где останется?

— Ну в ванной. Сердце все-таки.

Ирка приутихла, и некоторое время спустя Бабаня осторожно выглянула из ванной.

— Взрослая внучка — это внучка, которая кричит громче тебя! Учитывая, что воспитала тебя я, получается, что я ору сама на себя! — сказала она жалобно, явно пытаясь наладить отношения.

Ирка молчала, строго барабаня пальцами по полировке.

— Да пойми же ты, что я так не могу! Всегда как на самолете летала, а сейчас на второй этаж, как старуха, поднимаюсь. Ступенька, еще ступенька… Хоть ты тресни — сделаю операцию, и все!

Ирка по-прежнему ничего не отвечала. Сидевший сбоку от нее Багров сумел наконец разглядеть ее шею. Маленькая красная родинка исчезла.

Всякому остановленному фашисту для захвата его в плен можешь еще крикнуть:

«Хэндэ хох!» (Руки вверх!)

«Вафи хинлеги!» (Бросай оружие!)

«Абгезэсен!» (Слезай! — С машины, с лошади, с повозки.)

Если фашист не сразу исполняет твое приказание, крикни грознее и добавь:

«Бай флухтфэрзух вирт гэшози!» (Побежишь — буду стрелять!)

А. Афанасьев. В помощь партизану. Москва, 1942 г.

Девушка возникла в жизни Петруччо внезапно. Он пришел в отдел сборки родного гипермаркета ругаться, что движущиеся полки поставили без колесиков и они ездят больше по нервам, чем по полу. И тут он увидел ее. Единственная и неповторимая, изготовленная судьбой исключительно в виде тестовой модели, она стояла на стремянке с дрелью в руке и пила сок из пакета, который только что на глазах у Чимоданова просверлила этой самой дрелью. На ее бежевом брезентовом жилете помещался целый арсенал: молоток, скотч и пистолет, стреляющий железными скрепками.

Чимоданов взглянул на нее и почувствовал, что в сердце ему вонзился гвоздь.

— Брось мне сок, женщина! — велел он.

Девушка насмешливо взглянула на Чимоданова и выполнила просьбу буквально: сбросила со стремянки сок, заливший его с ног до головы.

— Женщина, ты ослепла?! Я хотел пить, а не мыться! — взвыл Петруччо.

— Учу бесплатно! Пить — это так наливаешь и глотаешь. При этом не забываешь дышать! — Девушка спрыгнула со стремянки и оказалась рядом с Чимодановым.

Маленькая, ниже его ростом, но решительно-задорная. Лицо круглое, глаза круглые, волосы темные и жесткие, нос похож на кнопку звонка. Коня на скаку останавливать не будет, но скотчем обмотает и упакует наилучшим образом. На груди у девушки — обычный магазинный беджик салатового цвета с надписью «Вам помогает ОЛЬГА». Буква «О» несколько исправлена маркером — имеет уши, рот и глазки.