Александр Сухов - Танец на раскаленных углях

Перед тем как искупаться, Брюс изъявил желание выкурить трубку. Он уселся на корточки лицом к морю в тени скалы и стал неспешно попыхивать ароматным табачком. Я приземлился рядом и, набрав в ладони пригоршню песка, принялся просеивать песчинки между пальцами рук, любуясь игрой бликов на поверхности водной глади.

Так мы просидели с четверть часа, молчали и глядели на море. Каждый думал о чем-то своем. Если откровенно, я вообще ни о чем не думал – смотрел и воспринимал окружающую красоту не на уровне сознательного осмысления, а как данность, которой нужно просто любоваться, не задумываясь о ее внутренней сущности. Казалось, все до единой мысли вылетели из головы и умчались куда-то в неведомые дали, предоставляя редкую возможность обозревать мир в совершенно необычном ракурсе.

Из состояния отрешенности меня вывело громом прогремевшее в ночной тишине слово «коршун» в контексте разговора каких-то личностей. Два представителя моего вида прогуливались по пляжу и оживленно беседовали. Если бы не события последних дней, я, возможно, и не обратил бы внимания на случайно брошенную фразу. Мало ли кто решил при луне поговорить о птичках. Может быть, это парочка орнитологов, соскучившись на отдыхе по любимой работе, ведет научный спор о пернатых хищниках?

Я напрягся и стал усиленно воспринимать флюиды, исходящие от людей.

Похоже, орнитология была здесь совершенно ни при чем. Никогда не слышал о магах-зоологах, и говорили они не про абстрактных небесных хищников, а об определенном представителе человеческой породы.

Маги явно направлялись в нашу сторону. По спине пробежал легкий холодок страха. Не по мою ли душу парни оказались здесь? Случайностей не бывает, и ответ напрашивается сам собой. Что же делать? Вероятность того, что меня ищут лишь для того, чтобы выразить свое почтение известному вору и «раздавить» за его здоровье бутылочку игристого, настолько мизерная, что ее можно отвергнуть сразу без всяких колебаний. Скорее всего, начинается второй акт спектакля «Охота на коршуна», и в роли охотников сегодня выступают представители Ордена. Уж в этом я был уверен на все двести процентов – гильдия послала бы семерку в любом случае, а здесь всего-то парочка.

Да, всего-то парочка, но лучше бы это была семерка, даже полностью состоящая из магов. По интенсивности свечения ауры одного из незнакомцев я понял, что придется иметь дело с весьма сильным чародеем – вполне возможно, архимагом. Второй был послабее, но даже его способностей с избытком хватало, чтобы скрутить и раздавить нас с Брюсом, как мелких букашек. Сейчас посланцы Ордена появятся здесь, где никто и ничто не помешает им разделаться с нами.

Бежать бесполезно, сопротивляться не имеет никакого смысла. В страхе и бессильной злобе я сидел на песке, не зная, что предпринять, и завидовал беззаботному гному, который не подозревал, какая угроза нависла над нами.

Маги все ближе и ближе подходили к нашему укрытию. До скал им оставалось преодолеть каких-нибудь пятнадцать-двадцать метров.

Озарение пришло, как всегда, внезапно. Первым делом я заблокировал сознание. Хорошо, что охотники вели себя достаточно беспечно, наверное, они были увлечены беседой настолько, что даже не удосужились повнимательнее прощупать местность. Пока нас не обнаружили, необходимо приготовиться к встрече. Если мой ангел-хранитель не отлучился в самоволку, существует пусть небольшая, но вполне реальная возможность мне и Брюсу выйти живыми из создавшейся ситуации. Затем резким, но несильным тычком в солнечное сплетение я обеспечил компаньону кратковременную отключку и, оставив его лежащим на песке рядышком с дымящейся трубкой, скользнул во тьму небольшой расщелины в скале. Когда все обойдется, гном простит – он отходчив и обижаться долго не способен. При неблагоприятном раскладе, не исключено, что его не тронут – охотятся все-таки за моей головой, а не за его, и проявить ненужную инициативу теперь он уже не сможет. Вспомнив его «хрясь, хрясь», я улыбнулся.

Маги, дойдя до скал, остановились. Из тени укрытия я мог достаточно хорошо рассмотреть преследователей, чему способствовало наличие на небосводе луны и отсутствие какой-либо облачности.

– Ты уверен, брат Фар, что Коршун и гном двинули в этом направлении? – спросил тот, что был повыше и покоренастее.

– Абсолютно, учитель. Наверное, они пошли дальше, и мы сможем их вскоре догнать. Вы не могли бы объяснить, почему нам приходится гоняться за каким-то воришкой, почему не выполняем напрямую указание Великого Магистра и не идем к Матео? – в свою очередь поинтересовался звонкий юношеский голос.

– Мой мальчик, ты задаешь много лишних вопросов. Хорошо, я объясню. Все равно без твоей помощи никак не обойтись. Пойдем, присядем на камушках у берега, там, где дрыхнет какой-то пьяный гном. Не волнуйся, он нам не помешает. Это не тот самый, что сопровождал Коршуна и надрался в кабаке, как скотина?

– Не уверен, наставник, я не отличаю одного гнома от другого. Хотя вряд ли Коршун оставил бы товарища одного на берегу в столь плачевном состоянии, судя по тому, что нам рассказывал о нем Его Пресветлость. Нет… скорее всего, это другой – тот еще мог передвигаться на своих двоих, а этот в полнейшем отрубе.

Парочка прошла прямиком к тому месту, где минутой раньше я цедил песок сквозь пальцы, а компаньон дымил трубкой. Маги присели на камни, и старший заговорил:

– Фарлаф, ты уже совсем взрослый и вполне должен понимать, что в нашей жизни не существует прямых и гладких путей. По большому счету, жизнь – это компромисс между интересами коллектива и личности. Все в мире меняется, поэтому, в зависимости от обстоятельств, человек должен сам решить, что ему выгодно в данный момент: выполнить обязательства перед обществом или, поступившись принципами, обеспечить свою личную выгоду. Посмотри на меня, мальчик, я без малого сто лет в Ордене, талантливее многих архимагов, а что имею? Двадцать годков как старший исполнитель, и никаких перспектив. Молодые бесталанные вертопрахи занимают вершину пирамиды власти лишь потому, что их такие же бездарные родители уже там. Поверь старику, дорогой Фар, так было, так есть и так будет. Клейн не заинтересован в том, чтобы его окружали сильные личности, ибо радеет, прежде всего, не о благополучии Ордена, а за мягкое местечко под своим тощим задом.

– Но, мастер Велль, то, что вы сейчас говорите, – великая крамола! Может быть, вы просто-напросто испытываете своего ученика?! – воскликнул молодой человек.

Это был еще совсем юноша, едва ли старше двадцати. Оценить его фигуру под темным плащом не представлялось возможным, но, судя по лицу со впалыми щеками и выступающим носом, а также по гусиной шее, он был весьма худ. Впечатление усиливали длинные непокорные волосы, перетянутые на лбу кожаным ремешком. Напарник являл собой противоположную картину. Крепкий мужчина, на вид едва за пятьдесят, на полторы головы выше Фарлафа, казалось, был самим воплощением силы и здоровья.