Олаф Бьорн Локнит - Престол Немедии

К Сварогу подошли Ревенд и Ингода. Юноша здорово изменился за последнее время, повзрослел, стал увереннее и решительней, но все равно выглядел младше своей невозмутимой и молчаливой жены. Ревенд принялся смущенно бормотать какие-то прощальные слова, а Ингода лишь улыбнулась славянину и поцеловала его в щеку.

– Единственная приличная женщина в нашей компании, а досталась молокососу, – тихо пробурчал Сварог. Ингода услышала слова сибиряка, подняла на него глаза и нежно прижалась к плечу своего мужа, без слов говоря славянину, что любовь – штука необъяснимая и непредсказуемая.

– Ах, Сварог, до чего мне жаль, что ты покидаешь нас! – горячо заговорил мэтр Бебедор, тряся руку славянина. – Ты очень многому научил меня как в плане жизненного опыта, так и в философском смысле…

– Ну, с жизненным опытом понятно – я научил тебя жульничать в кости, – закивал Сварог. – Ты, мэтр, главное, тренируйся с кубиками побольше, и скоро переплюнешь завзятого шулера. А вот с твоей философией-то я не понял – чем я тебе помог?

– Благодаря тебе я стал дуалистом, – торжественно возгласил Бебедор. – Я отказался от идеалистических воззрений. Я больше не считаю, что абстракции можно гипостазировать и наделить онтологическим статусом, придав их универсальным отношениям характер фундаментальных проформ…

– Ты уж прости меня, мэтр, – не на шутку испугался Сварог. – Я этого не хотел, клянусь Митрой! Может, это можно вылечить? Так я денег на лекаря дам, будь спокоен!

– Нет, Сварог, не надо, – покачал головой Бебедор. – Я ошибочно презирал физическое и материальное, ставя во главу угла дух. Я думал, что лишь духовное может изменить окружающий мир в лучшую сторону. Но я ошибался. Дух не изменяет ничего, он лишь оценивает, анализирует и взвешивает поступки на весах морали и пользы. Но если бы не было физического, взвешивать было бы нечего, и мир застыл бы в своей неизменности. Такие люди, как ты, Сварог, меняют окружающий мир, и пусть не всегда в лучшую сторону – но ведь меняют, сожри меня демон!

– Славный ты человек, мэтр, – внезапно произнес сибиряк. – И хотя я ни пса не понял из того, что ты мне сказал, но я рад нашей встрече.

– Взаимно, – улыбнулся философ и направился вслед за племянником.

К Сварогу важно подплыла Ильма. Бывшая служанка королевы вовсю разучивала свою новую роль жены именитого ученого и хозяйки богатого дома. Ее туалеты по расцветке и количеству украшений соперничали с оперением экзотических дарфарских птиц, а прическа заставляла Ирину всякий раз страдальчески морщится, когда немедийка попадалась ей на глаза. Ильма церемонно наклонила голову и протянула Сварогу обтянутую перчаткой и унизанную кольцами руку с изящно отставленным мизинцем. Сварог немного подумал и пожал ее, но по взгляду девушки понял, что сделал не то.

– Ну что ж, прощай, Ильма, – сказал сибиряк. – Ты уж береги мэтра. Он – человек не от мира сего, не нам чета. Когда свадьба-то?

– Скоро. Мэтр еще не договорился с жрецами. Я хочу, чтобы церемония происходила в самом большом храме Берлина, и чтоб были приглашены все сливки общества, – жеманно проговорила Ильма, и вдруг маска напыщенности слетела с ее лица, а глаза наполнились слезами. – Ой, Сварог! Я никогда не встречала мужчину, подобного тебе! Ты мог бы составить счастье любой женщины, понимаешь? Если бы ты только захотел! Одно слово – и любая кинулась бы тебе в объятия! – казалось, девушка сейчас разрыдается. Сварог обеспокоено огляделся, не зная, что делать, если Ильма решит не дожидаться этого слова.

– Боишься, что захочу убежать с тобой? – Ильма торопливо вытерла набежавшие слезы, размазав краску с ресниц. – Не бойся. Женщине нужен дом, нужна безопасность, семья, дети. А ты только и знаешь, что бродить по миру и ввязываться в опасные неприятности. С тобой хорошо провести ночь, но на большее может согласиться только сумасшедшая. А я еще в здравом уме, дорогой Сварог, – Ильма приподнялась на цыпочки и поцеловала сибиряка в губы. Сварог ощутил вкус ванильного крема, которым были обильно политы пирожные, подававшиеся на десерт.

– Прощай, – шепнула Ильма и выбежала вслед за Бебедором.

– Ну что, Сварог, все-таки уезжаешь? – Серкл благодушно икнул. – Не понравился, значит, Берлин? А и правда, что в нем хорошего, кроме Каземата! Ты, парень, помни: ежели в Каземат попадешь, у тебя там есть надежный друг, который тебе все по высшему разряду обустроит: и камеру, и харч, и обслугу…

– Нет уж, спасибо, – пробормотал Сварог. – Обойдусь как-нибудь.

Наконец, в доме остались лишь сибиряк, Ирина и Шамсудин.

– Как там наш дружище Пфундс? – лениво очищая апельсин, поинтересовался полугном.

– А что ему сделается? – пожал плечами славянин. – Просит милостыню на своем месте. Я вчера был в «Королевском Плоту», видел его. Мы с ним пропили те деньги, что Лаварон из казны выделил Вонючке в награду.

– Немного же герцог выделил, раз вы пропили их так быстро и при этом не спалили пол-Берлина, – усмехнулся туранец.

– Другим нищим – и того меньше, – махнул рукой Сварог. – Правда, Пфундс утверждал, что от имени короля в катакомбы прислали несколько бочонков отличного вина, да всем не хватило.

– Щедрость правителей не знает границ, – с издевкой произнес Шамсудин. – Особенно немедийских правителей.

– А ты бы хотел, чтобы король всю казну раздал нищим и пустил страну по миру? – сухо осведомилась Ирина.

– Просто Шамсудину хочется, чтобы все было по справедливости, – вступился за друга Сварог.

– Так не бывает, – улыбнулась рабирийка. – Неужели ты до сих пор этого не знаешь?

– Нет, не знаю, – отрезал полугном. – И знать не хочу.

– Ты неисправимый идеалист, – грустно констатировала Ирина. – Идеалист с парой мечей на поясе. Ну ладно, месьоры, я пойду спать, у меня завтра трудный день. Лаварон что-то опять для меня придумал, с утра поеду в Канцелярию, посмотрю, стоящее ли дело.

Ирина поднялась и, шурша платьем, подошла к Сварогу.

– Ну что, бездельник, снова отправляешься искать неприятностей на свою… голову? – девушка-гуль фамильярно взлохматила киммерийцу волосы. – Кто же будет сдерживать твою бешеную натуру, когда меня не будет рядом?

– А ты уверена, что ее так уж необходимо сдерживать? – пробурчал Сварог, приглаживая свои длинные космы.

– Не спорь со мной. Я лучше знаю, – Ирина снова растрепала черную шевелюру славянина. – Не скрою, мне приятно было с тобой работать… и не только, – желтые глаза рабирийки лукаво блеснули. – К моему удивлению, ты оказался не лишен некоторых моральных принципов, что вызывает к тебе определенное уважение.

– Хоть сейчас ты можешь разговаривать нормально? – не выдержал Сварог. – Ведь мы больше никогда не увидимся!