Иар Эльтериус - Коричневый дракон

Поэтому, когда дракона сказала, что Коричневого Лорда надо вернуть, король русалов вскипел от негодования. Океан тут же среагировал на его настроение, подняв огромные волны. Ши'А с трудом удерживалась на краю атолла, сильный ветер буквально срывал ее, волны окатывали с головы до хвоста. Матиуш видел это, но не собирался успокаивать разъяренный океан.

— И у тебя хватает совести просить меня об этом?! — кричал сквозь ветер король.

— Я допустила ошибку и хочу ее исправить, — оправдывалась Мать Драконов. — Гнев и боль затмили мой разум, в результате чего я навредила друзьям, а не врагам.

— Это твои проблемы! У меня сейчас своих хватает! Изида пострадала, и теперь ведьмы обозлились на весь русалочий род!

— Но они же сами согласились? — удивилась дракона.

— Ну, согласились, — уже более спокойно ответил король, — только винят во всем меня. Их не поймешь… Так что давай забудем о твоей второй просьбе и разойдемся мирно.

Шторм стих так же резко, как и начался. Король на прощание махнул рукой и уплыл, не дожидаясь ответа драконы. Отказ Матиуша в помощи и послужил еще одним поводом отправиться на Арлил. После всего случившегося у драконы осталась одна-единственная цель — вернуть Найяр. Именно ее, а не другого Хранителя.

Утро началось с дикой головной боли. Еще не до конца проснувшись, я в полной мере ощутила всю ее прелесть. Осознание того, что сегодня суббота, немного успокаивало — нет необходимости в таком состоянии идти на работу. Открыв глаза, я увидела Анну Ивановну, лежащую на кровати без сознания. Мое же тело находилось на полу, возле этой кровати. Значит, мы провели всю ночь в отключке, после того как… Вчерашний вечер я помнила хорошо: истерику Степаниды, ее угрозы в мой адрес, как я размахивала ножом, и странную реакцию моей крови на слезы Анны Ивановны. Интересно, что произошло? Лишь бы с соседкой все в порядке было!

Встав с трудом на колени, я проверила пульс у Анны Ивановны. Слава богу — жива. Без сознания, но жива. Это обнадеживает.

«Да спит она, — сказал Меч, — сном младенца. Прислушайся к дыханию — ровное, спокойное. Через час проснется как огурчик, вот увидишь».

«Точно? Может „скорую“ вызвать?»

«Нет необходимости. Или ты мне не веришь?»

«Чего же мне тогда так лихо?» — я поднялась на ноги и прижала ладонь ко лбу.

«Анальгин выпей, и все пройдет», — посоветовал Феликс.

Аптечка лежала на столе, где ее вчера и оставила Анна Ивановна. Покопавшись в ней, я отыскала цитрамон. Анальгин конечно же лучше, он мне от всего помогает, но и на этом спасибо. Выйдя в коридор нетвердой походкой, я отправилась на кухню за водой. В это время раздался звонок в дверь. Кого еще там нелегкая принесла с утра пораньше? Часы на стене показывали начало первого. Не кисло…

Развернувшись с половины пути до кухни, я пошла открывать. Таблетка цитрамона лежала у меня в кулаке. Не удосужившись посмотреть в глазок, я распахнула дверь. На пороге стоял милиционер, а за спиной его суетилась Степанида.

— Вот, товарищ капитан, это она мне угрожала, — тетка тыкала в мою сторону толстым пальцем.

Милиционер поморщился, словно от зубной боли:

— Лейтенант, я уже повторял, гражданочка, я — лейтенант.

— Ну да, товарищ капитан, я и говорю — лейтенант, — как ни в чем не бывало ответила Степанида.

На лице несчастного стража порядка отразилось желание стукнуть тетку по голове чем-нибудь тяжелым, но положение не позволяло. Парню на вид лет двадцать пять, высокий, не красавец, но и уродом не назовешь.

— Лейтенант Прохоров, ваш новый участковый, — представился блюститель закона. — Разрешите войти?

Я отошла в сторону, широко открыв дверь:

— Пожалуйста…

Следом за участковым в квартиру проскользнула Степанида.

— Я так понимаю, Скворцова Нина Александровна? — ледяным тоном спросил лейтенант.

— Она это, она, — затараторила дочь Анны Ивановны.

— Гражданочка, будьте так любезны, заткнитесь пожалуйста, — рыкнул в ответ участковый.

Степанида, не ожидая такого, ойкнула и схватилась рукой за сердце. Я хихикнула.

— Зря смеетесь, Нина Александровна, к нам поступило заявление от гражданки Упыревой Степаниды Трофимовны, что вы вчера вечером напали на нее с ножом. Нанесли телесные повреждения и оскорбляли ее. Это так, гражданка Скворцова?

«Допрыгалась, милочка, говорил я тебе — незачем было ножом размахивать, — запричитал Меч. — Теперь вот посадят тебя…»

«Типун тебе на язык!» — По спине прополз холодок.

— Врет она все, никаких повреждений я ей не причиняла, — во мне все кипело от ярости.

— Это я вру?! — Лицо Степаниды стало пунцовым. — А кто в комнате у моей матери схватил нож и стал размахивать им, кто? Пушкин?

— Это так? — участковый окинул меня колючим взглядом.

Я молча смотрела в пол.

— Так?! Вы знаете, что согласно статье двести тринадцать, часть первая, пункт «а», вам грозит срок до семи лет лишения свободы?

Участковый говорил это таким тоном, что мне показалось — он наслаждается. Своей властью, положением и тем, что я ничего не могу сделать. Мы же с ним почти ровесники, неужели ему доставит удовольствие засадить меня за решетку?

«При чем тут возраст, Нин? Властолюбец, он в любом возрасте — властолюбец», — вздохнул Феликс.

— Но я… — мне не хотелось отрывать взгляд от пола.

— Вы говорите, что это произошло в комнате вашей матери? — повернувшись к Степаниде, спросил лейтенант Прохоров.

— Да, совершенно верно. Я к маме в гости пришла, о здоровье ее узнать, ей лет вон уже сколько, болеет она, не встает с кровати, и с головой у нее проблемы, — на ходу стала сочинять та. — А тут эта ненормальная в комнату влетела, нож схватила и на меня кинулась…

— Это так?! — рявкнул на меня участковый.

— Нет, не так! Врет все Стешка.

В дверях своей комнаты появилась Анна Ивановна и оперлась рукой о косяк. Она стояла, гордо подняв голову, с презрением смотря на дочь. Ее осанка излучала уверенность и силу, крепость духа и здоровье тела.

— Вы кто? — спросил Прохоров.

— Миронова Анна Ивановна, та самая больная и тронутая умом мать гражданки Упыревой.

Участковый изменился в лице. Такого поворота событий он не ожидал.

— Вы можете подтвердить, что вчера в вашей комнате никакого инцидента не было?

— Подтверждаю, — не моргнув глазом, солгала Анна Ивановна, — Степанида Трофимовна вчера вообще не заходила в нашу квартиру. Мы весь вечер с Ниной играли в «дурака» на кухне.

Лицо лейтенанта посерело, глаза стали красными, как у разъяренного быка.

— Как это понимать, гражданочка Упырева?! — заревел Прохоров.