Елена Малиновская - Один за всех, и стая за одного

От этой мысли мне стало окончательно не по себе. Не уверена, что тогда я смогу выбраться из оврага без посторонней помощи.

— Узнаешь место? — спросила Айша.

Отблески магического пламени плясали в ее глазах, от чего они казались алыми. Или не казались? Невольно вспомнилась та сцена в лавке, когда я уколола палец шипом розы. Тогда на какой-то миг я тоже увидела, как глаза девушки изменяют цвет, становясь кроваво-красными.

— Конечно, узнаю, — хрипло ответила я и криво ухмыльнулась. — Я постоянно прохожу здесь, когда иду в лавку.

— Я не про овраг. — Айша покачала головой. Протянула руку и ткнула пальцем под одно из деревьев. — Здесь. Не помнишь, как лежала здесь и делилась своей кровью с волком?

Я нахмурилась. Какой бред она несет! Нет, абсолютно точно, эта самая Айша — ненормальная. Мне не стоило идти за ней. И без того понятно, что она не расскажет мне ничего. Наверное, просто услышала от знакомых о загадочном происшествии в наших краях и решила поиздеваться надо мной.

Но неожиданно я осознала, что продолжаю смотреть на то место, куда указывала Айша. Трава под деревом была примята, словно с нее только недавно поднялись. И я вдруг осознала, что мне до безумия, до зуда в кончиках пальцев хочется прикоснуться к шероховатому стволу сосны. Будто дерево могло поведать мне, чему стало не так давно свидетелем.

— Здесь еще чувствуется запах смерти, — негромко проговорила Айша. Перевела взгляд на букет в своей руке, размахнулась и кинула его на траву.

Кружевная лента, прежде скреплявшая цветы, развязалась, и розы с лилиями рассыпались по земле. Это было красиво. Но почему-то мне стало не по себе. Словно Айша отметила место чьей-то могилы.

— И здесь ты умрешь.

Я не поверила собственным ушам. Вскинула на девушку испуганный взор.

Та улыбалась, как будто не видела в своих словах ничего угрожающего. Впрочем, прозвучали ли они на самом деле? Словно ветер шепнул мне предупреждение.

— Ты ничего не помнишь, — протянула Айша, которая внимательно наблюдала за мной. — Действительно ничего не помнишь. Норберг отлично поработал с твоей памятью. Впрочем, мой брат — настоящий мастер в подобного рода делах. Что же, в таком случае тебе наверняка будет очень обидно умирать. Потому что ты так не узнаешь, из-за чего я тебя настолько сильно ненавижу.

— А разве мы знакомы? — осторожно поинтересовалась я.

Айша запрокинула голову и хрипло расхохоталась. Это произошло так резко, что я чуть не подпрыгнула на месте. Впрочем, приступ ее внезапного веселья не продлился долго. Почти сразу она вновь посмотрела на меня, но теперь в ее глазах не было и капли смеха.

— Я до сих пор жалею, что не перегрызла тебе глотку, когда отец разбудил моего зверя.

Девушка не сказала это, а прорычала. Слова выходили из ее горла с очевидным усилием, будто она забыла, как это — говорить, и то и дело перемежались звериным фырканьем.

Я попятилась, приоткрыв рот в немом изумлении и страхе.

Это было немыслимо, но Айша изменялась! Человеческий облик слезал с нее, словно старая шкура со змеи. Лицо вытянулось, вдруг обернувшись заостренной мордой молодой волчицы. Гибкое хищное тело выскользнуло из просторного одеяния, которое осело на землю.

«Вот почему она пришла ко мне в нем, — промелькнуло не совсем уместное в данной ситуации рассуждение. — Обычная одежда бы треснула, разошлась по швам».

Мгновение, другое — и я обнаружила, что стою напротив волчицы. Та припала к земле, яростно нахлестывая себя хвостом по поджарым бокам, и утробно рычала, явно готовясь к нападению.

Невольно вспомнился тот рассказ, который Айша поведала в лавке о своей якобы знакомой, растерзанной дикими животными буквально возле дома. Айша не угрожала мне. Она предупреждала, что мне надлежит ждать в будущем.

— Но… почему?

Происходящее никак не укладывалось в моей голове. Я попятилась, не отводя перепуганного взгляда от зверя. В голове билась лишь одна мысль — бежать, немедленно бежать! Однако остатками разума, которые еще не успело затопить паникой, я осознавала, что этого делать ни в коем случае нельзя. Если я повернусь к волчице спиной, то она немедленно нападет. И уж тем более глупо рассчитывать спастись, когда каждый шаг отдается болью в подвернутой щиколотке.

— А ведь он тоже попросил Норберга стереть ему память. — Человеческие слова с брызгами слюны вылетали из пасти зверя, который совсем недавно был Айшей. — Сказал, что иначе не оставит тебя в покое. Рано или поздно, но отправится на твои поиски. Представляешь, как мне было больно слышать это? Я думала, что ты — лишь очередная игрушка в его постели. Насытившись, он обязан был выкинуть тебя и никогда больше не вспоминать. А он…

— Я понятия не имею, о ком ты говоришь! — с настоящим отчаянием вскрикнула я. — Ты ревнуешь меня? Но я не помню, действительно ничего не помню!..

— Получается, с твоей стороны любовью и не пахло. — Волчица заскребла в бессильной ярости землю. — Говорят, что настоящее чувство способно преодолеть любое заклятье, пробить любой блок. Если он любит тебя, то рано или поздно вспомнит. Я не хочу рисковать. Только мертвые не возвращаются.

Глаза хищника вспыхнули особенно ярко. Они светились в ночи, словно два раскаленных угля. С тихим шипением угас магический светлячок, прежде озаряющий пространство вокруг. Меня окутал мрак.

И я не выдержала. Всхлипнув, развернулась и кинулась прочь, не представляя, куда вообще бегу. Казалось, будто я уже ощущаю на своей шее горячее дыхание зверя, уже чувствую на сонной артерии его клыки.

«Это уже было с тобой».

Мысль словно пришла извне, подсказанная кем-то. Но мне сейчас было не раздумий.

Хрясть! С сочным треском под ногой сломалась ветка. Тотчас же в моей многострадальной щиколотке вспыхнула боль, такая острая, что я закричала в полный голос, едва не лишившись чувств. Не удержавшись на ногах, рухнула на колени.

Во тьме что-то с силой ударило меня спереди в плечи, и я опрокинулась на спину. Ударилась затылком о какую-то корягу, и перед глазами заплясали звездочки. На мою грудь опустилась горячая тяжесть звериного тела. Лицо обожгло чужое дыхание.

Что-то легонько царапнуло мою шею. Это был еще не укус, лишь преддверие его. Волчица чуть сомкнула челюсть, но тут же разжала хватку.

— Нравится? — прорычала она, капая слюной мне прямо на губы. — Он делал с тобой такое? Неужели ты в самом деле забыла, как извивалась под ним, обвивала ногами его поясницу и умоляла продолжать и продолжать?

— Я уже сказала, что не знаю, о ком ты говоришь! — с трудом просипела я.

От ужаса горло намертво перехватило спазмом, поэтому каждое слово приходилось насильно выталкивать из себя. Но, наверное, оно и к лучшему. Зато я не унижусь до отчаянных просьб оставить меня в живых.