Охотник за нечистью и Похититель Душ (СИ) - Видана Анастасия

В полумраке раздался сонный вздох, какая-то возня, и через мгновение в просторном общем покое, куда выходили двери всех комнат, показалась хозяйка дома. Она куталась в узорчатую длинную шаль, кистями ниспадающую до пола и скрывающую светлую ночную рубаху; темные с проседью волосы, обыкновенно стянутые в узел, привольно рассыпались по плечам. Взглянув на встревоженного Венельда, она поплотнее запахнула шаль и ускорила шаг.

Когда прохладные ласковые пальцы коснулись лба, погладили виски, а нежный голос, так похожий на мамин, позвал: «Тур! Просыпайся, сынок!» — морок будто отступил, съëжился, обращаясь обычным ночным кошмаром. «Свияж!» — попытался удержать его колдун, но Тур уже просыпался, ощущал подле себя людей, видел доброе участливое лицо склонившейся над ним женщины и выглядывающего из-за её плеча Венельда.

Герта улыбнулась Туру, погладила по волосам, как маленького:

— Снова, да?

Он кивнул. Она покачала седеющей головой:

— Крепко он за тебя ухватился…

— Можешь что-нибудь сделать? — спросил Венельд. Какая-то важная мысль, пришедшая ещё во сне, не давала ему покоя, тревожила, ускользала. Герта пожала плечами:

— Что я могу? Знаний у меня никаких, так, крохи одни… Эх, мне бы учиться, покуда бабка была жива!

Тур с силой потëр руками лицо, прогоняя остатки сна, сел на постели, проговорил глухо:

— Однажды он до меня всё равно доберётся… Разыскать бы его!

— Разыщем, — откликнулся Венельд и лишь потом осознал, что всерьёз рассчитывает сделать это вместе с Туром. Вот до чего дошло! А ведь прежде и помыслить не мог о попутчике — всё сам, всё один… Стареет, не иначе!

Герта подошла к столу, затеплила огонёк в глиняном светильничке, задумчиво глянула на вновь показавшуюся в небе луну, вздохнула. Мужчины переглянулись. Когда она подняла светильник, откинула крышку сундука и склонилась над ним, Венельд и Тур вытянули шеи. С самого дна женщина выудила небольшой холщовый мешочек, подержала в руках.

— Что это? — не удержался простодушный Тур. Венельд уже по запаху чувствовал, что, и ему это крепко не нравилось. Он хмурил тёмные брови, кусал губы, однако молчал. Герта кивнула ему понимающе — знаю, мол, знаю, да только что ж тут поделаешь? — и протянула мешочек Туру:

— Сон-трава.

Тот улыбнулся:

— Спать, небось, стану крепко — никакому колдуну не пробиться? — он поднялся, потянулся могучим телом, прогоняя остатки кошмара. Венельд хмыкнул:

— Я бы на твоём месте особо не радовался.

— Что так?

Герта отодвинула тяжёлый стул, села, сложила на столе руки. Мужчины последовали её примеру.

— Сон-трава не так проста, как кажется. Она помогает крепко спать до рассвета, без кошмаров и сновидений, но может усыпить и навеки. Многое ей по силам! Положишь у изголовья — вещий сон приснится, судьбу свою наперёд узнаешь, так бабка моя говорила. Всякая нечисть от неё бежит. Кто знает, может и колдун твой убоится… А ежели нет, так, глядишь, попросту добраться не сможет.

— Ну так и хорошо ведь?

— Хорошо да не хорошо — больно уж своевольная травка. Тут и умеючи ошибиться недолго, — Герта махнула рукой совсем по-старушечьи, что было на нее не похоже. — Да только выбирать-то нам не приходится.

— Опасно, — обронил Венельд, морщась. — А ну как пробьëтся колдун, а я разбудить не сумею — тогда что?

— И такое возможно, — не стала спорить Герта. Она вдруг всем телом развернулась к парню, заглянула в лицо. — А ты чего мучаешься-то, сынок? Подсобить, может, чем?

Тëмные брови Охотника удивлëнно поползли вверх. Тур усмехнулся, больно уж забавное лицо стало у Венельда. Как ребёнок, честное слово! Или не понял ещё, что матушке Герте многое ведомо — гораздо больше, чем она сама готова признать?

— Я… мысль какая-то промелькнула, покуда спал, а теперь вот… вспомнить никак не могу.

— Ну? — усомнилась Герта, взяла его за руки, поглядела в глаза. — И сейчас не помнишь?

Венельд откинулся на спинку стула, аккуратно высвободил ладони. Вспомнил, понял Тур. Герта догадалась тоже, улыбнулась одними глазами:

— С нами-то поделишься, али как?

Парень хмуро кивнул:

— Не знаю, как ты это делаешь, да только и впрямь помогло. Ты мне скажи, муж твой давно помер?

— Муж-то? — растерялась Герта. — Да уж несколько лет как… Лее тринадцать было… — Зрачки её вдруг расширись, рот округлился. Венельд покивал:

— Вот и я о том же.

Тур переводил встревоженный взгляд с одного на другую. Да о чём они?!

— Сам посуди, — заметила его растерянность Герта. — Не человек ведь она! У тебя как колдуна из головы выгнали, так деревяшки твои и не поднялись больше. А Лея-то после смерти отца ещё несколько лет прожила…

— Но это же невозможно… — начал было Тур. Венельд перебил:

— Значит, есть ещё кто-то.

— Ещё один?! — всполошилась Герта.

Венельд пожал плечами: — Есть другие предположения?

— Погодите-ка, — начало доходить до Тура. — Так ведь сопровождающие без хозяина не живут…

— О чём и речь, — хмыкнул Венельд. — Думай, хозяйка! Нанимал, может, муж твой кого…

Герта вскочила, заходила туда-сюда:

— Да где ж тут упомнишь… Он ведь все хозяйство в свои руки взял, как жить вместе стали. Работников сам подбирал всегда — я и не касалась. Ох, дела наши тяжкие!.. Уж такой работящий был, Гелерт-то — раньше всех подымался, ещё до свету, я только диву давалась…

— Вот! — щëлкнул пальцами Венельд. — Это зацепка. Там, на поляне, покуда Тур спал, остальные наëмники деревяшками были. Лея, стало быть, тоже…

— Да как же за столько-то лет не заметил никто?! — поразился Тур.

Герта присела на постель, сгорбила плечи:

— Не любила она страшно, когда к ней в комнату входят. Гелерт говорил, это оттого, что напали на них. Дом их, сказывал, на отшибе стоял, ну, и вышли на них как-то в ночь люди лихие. Только они с Леей в живых и остались: он — оттого, что в мастерской задержался, а она, потому что крики отец услыхал да в дом возвратился, — женщина горько вздохнула, подперла щеку ладонью. — С тех пор комнату на ночь Лея всегда запирала. Как я её жалела, бедняжку!

Тур похлопал её по руке:

— Ну, ну. Этого и не было вовсе, помнишь? А запиралась она, чтобы свой секрет сохранить.

— Осталось вычислить, кто теперь раньше всех поднимается и позже всех спать ложится, — подвëл итог Венельд. — А Тур на него посмотрит да скажет, не ошиблись ли мы — раз уж порабощëнные все друг друга в лицо знают. Можно, конечно, просто работников вывести, чтобы он на них поглядел, но тогда колдуну ясно станет, что догадались мы обо всём.

— Что ж ему в Талсбурге-то понадобилось? — пробормотала Герта. — Неприметный крохотный городишко…

— Выясним! — уверенно сказал Тур. Венельд взглянул на него. — Всё выясним. А пока нужно нашего порабощëнного отыскать.

— Рассвет, никак, — выглянула в окно Герта. — Небо зарозовело… Ну, как раз поглядим, кому, кроме нас, не спится.

— Поглядим, — откликнулся Венельд задумчиво. — Поглядим…

Вечерело. С болот поднимался туман, стелился между кустами, завивался под копытами лошадей, гасил и причудливо искажал звуки. Промозглая сырость забиралась под одежду, заставляя путников зябко передëргивать плечами.

Венельд и Тур ехали уже несколько дней. Вороной гордо выступал точëными ногами, игриво вскидывал голову, фыркал. Вихорëк вëл себя поспокойнее. Неугомонный Дарвел нахохлился на плече у хозяина — холод и сырость его совершенно не радовали.

Венельд хмурился, лицо его под капюшоном плаща казалось задумчивым и угрюмым. Туру тоже было неуютно — оба устали, замёрзли и проголодались. Запасливая Герта положила им в дорогу лепëшек, вяленого мяса и сушеных фруктов, но они расходовали их экономно, предпочитая по возможности охотиться.

— Ночлег обустраивать пора, а, Венельд? — не выдержал, наконец, Тур. Он уже знал: когда его спутник напряжённо о чëм-то думает, вот как сейчас, ему всё нипочëм. Этак он и целую ночь может ехать, с него станется!