Охотник за нечистью и Похититель Душ (СИ) - Видана Анастасия

Венельд открыл глаза и уставился на бревенчатый потолок, не сразу сообразив, где он и что с ним. Отдохнувшее тело нежилось на чистой постели, под мягким стëганым одеялом. Голова болела, но уже почти не кружилась, и свет более не раздражал глаза. Рана на бедре, промытая и зашитая ловкими руками Герты, тоже не слишком беспокоила — теперь заживëт!

Хлопнула дверь, раздались негромкие лëгкие шаги, и у постели возникла Тиша, заглянула лежащему в лицо, завопила звонко: — Мам, он проснулся! Венельд поморщился — громкие звуки по-прежнему причиняли боль. — А ну брысь отсюда, егоза! — тут же погнала её Герта. Она подошла неспешно, склонилась над парнем, деловито пощупала лоб, улыбнулась одними глазами, собрав в уголках морщинки. — Ну, вот и жар спал. На поправку идёшь. На-ка вот, выпей!

Венельд послушно высвободил из-под одеяла руку, принял пузатую глиняную кружку, над которой поднимался ароматный вкусный пар. Пахло какими-то травами, но какими, он не сумел определить. Подобная забота была ему в новинку — привычнее было отлëживаться где-нибудь подальше от людских глаз, ждать, когда затянутся раны.

— Пей, — велела Герта и вдруг погладила его по голове. Парень замер. Давно позабытое теплое чувство всколыхнулось в душе. «У каждого должно быть место, куда хочется возвращаться, — говорила мама. — Дом, в котором любят и ждут. А иначе зачем всё?» У Венельда такого места давно уже нет… Стараясь скрыть нахлынувшую тоску, он поднес кружку к губам и торопливо отхлебнул приготовленный Гертой травяной отвар. Кашлянул, сделал ещё глоток и проговорил глухо:

— Не справился я с заказом.

Отошедшая было женщина обернулась:

— Что ты? Как это не справился?

Охотник упрямо мотнул головой:

— Лею не спас. Колдуна, завладевшего разумом Тура, не вычислил. Привёз в Талсбург одни лишь вопросы да груду коряг.

Герта улыбнулась хитро, подмигнула:

— Мы тут с Туром повспоминали чуток, покуда ты спал. Кое-чего выяснили.

— Как? — вскинул глаза Венельд.

— Бабка моя большая мастерица была во всяких таких делах. Врачевала, с травами разговаривала, порчу могла отвести. Матери дара от неё совсем не досталось, а мне перепало чуток. Кое-чего умею.

— Кое-чего, — усмехнулся Тур. Венельд и не заметил, как он подошёл. — Всё, как есть, из головы выудила!

— Ну? — поторопил Венельд.

— Слушай, — Герта присела на край постели, сложила на коленях натруженные руки. — Колдун этот, который в турову голову забрался, очень силён. Ему ведома древняя магия овладевания тайным именем. Ныне те знания давно позабыты… Детям, правда, по сей день по два имени нарекают, но зачем это делают, мало кто помнит. Думают, от порчи ли, сглаза ли уберегают, ан нет — от гораздо худшей беды.

— Выяснив имя, он забирается в голову и лишает человека собственной воли, — перебил её Тур. — Да ты и сам видел, каким я был. У него таких много! Он их отправляет по всему свету с разными поручениями и с собою даёт помощников. Их ты тоже видел, — он усмехнулся.

— Только они не люди и людьми никогда не были, — вступила Герта. — Деревяшки обычные. Как уж ему удаётся жизнь в них вдохнуть да человеческий облик придать, про то мне неведомо, да только внутренним взором Тур их такими видел, каковы они на самом деле.

— А остальные видели в них людей?

— Видели, сынок, — то верховыми, то пешими, как уж ему угодно было.

— Погоди-ка… А Лея?

Герта вздохнула:

— И Лея тоже. Неродная ведь мне она… Муж-то, покойничек, тоже порабощëнный был. Тур его видел внутренним взором и мне показал — все они друг друга в лицо знают, а уж как такое возможно, того не ведаю. Лея сопровождала его, вроде как дочка. Мы когда встретились, ей около восьми лет было. Ну какая же баба мужика-то с ребëнком не приютит, не накормит?! Не у Гурта же было им останавливаться… Пустила на постой, а там и совсем остались.

— Да как такое возможно?!

Герта показала седеющей головой:

— Не знаю, сынок! Полюбила я её, как родную, всё смотрела, как растёт-хорошеет, да нарадоваться не могла. А после и Тиша у нас родилась, совсем настоящей семьëй стали.

Венельд сел, обхватил руками колени, укрытые одеялом. То, что они рассказывали, не укладывалось в голове! Ладно, допустим, влазил этот колдун людям в головы, поручения разные исполнять заставлял. Но зачем ему понадобилось одного из порабощенных в Талсбург-то засылать, да ещё так надолго?! И потом…

Он обернулся к Туру:

— А Вельда?

Тот кивнул, развел руками:

— И она тоже.

— Как Лея? Ненастоящая?

Герта опустила ладонь ему на руку:

— Нет, сынок. Такие, как Лея, без сопровождения не живут. Как Тур она была, Вельда-то, да как муж мой. Видно, призвал её колдун, вот и уехала… Да ты пей отвар-то, пей, остыл уж, поди!

Она подхватилась, потрогала пузатый бок кружки, кивнула. Венельд сделал ещё глоток.

— Пойду я, — сказала Герта. — Пироги затеяла. Как бы тесто не загрустило.

Оставшись вдвоём, Венельд и Тур долго молчали. Какие уж мысли бродили в светловолосой голове могучего норавийца, то Охотнику было неведомо, а вот его собственные метались, будто птицы в клетке, и успокаиваться ну никак не хотели. Одно было ясно — оставлять это дело нельзя. Венельд допил отвар, посмотрел на Тура:

— Отыскать бы этого колдуна надо…

— Надо, — эхом откликнулся тот. — Ты покуда отлеживайся, сил набирайся, а там поглядим…

Бледная луна заглянула в окно, осветила чистенький деревянный пол, устланный цветными ткаными половиками, скользнула мимо добротного сундука, в котором справная хозяйка хранила расшитые узорчатые скатерти, покрывала и полотенца, добралась до кровати. Лежащий на ней мужчина метался во сне — что-то тревожило его душу, не давало покоя и отдыха. Был он темноволос и бледен, несмотря на загар.

Справа от окна, у северной стены, спал крепким сном ещё один человек, светловолосый, широкоплечий, сильный. Этот дышал спокойно, мерно вздымалась могучая грудь. Казалось, ничто не способно потревожить его сон. Луна и его одарила взглядом. Брови мужчины вдруг дрогнули, изломились, сошлись на переносице. Затрепетали ресницы. Сжались в упрямую линию губы. Что ему снится?

«Свияж! Слышишь меня, Свияж? Слушай мой голос. Делай, что я повелю. Ты принадлежишь мне, ты мой слуга, мой раб, Свияж. Ты должен повиноваться!»

Светловолосый застонал сквозь зубы, заметался, но не проснулся. Луна заслонилась тучами, не желая смотреть на его страдания.

«Уничтожь Охотника, Свияж! Убей его! Твой хозяин повелевает тебе — исполняй!»

Венельд проснулся внезапно, будто кто-то толкнул его в бок. По многолетней привычке он ничем не выдал своё пробуждение — дышал мирно, лежал тихо, глаз не открывал, пока не осознал себя в доме у Герты. Слух говорил ему, что, кроме него и Тура, в комнате никого нет, однако внутреннее чутьë ощущало злое присутствие чужой воли. Тур бормотал что-то бессвязное, метался во сне.

— Нет, — разобрал Венельд. — Нет! Я не стану… не стану!

Опять! Более не осторожничая, парень выбрался из-под одеяла, спустил на пол босые ноги, встал. Голова не кружилась — помогли травяные отвары! Тур продолжал метаться. Венельд шагнул к нему, тронул за плечо. Тот не просыпался.

— Эй! — позвал парень, раздумывая, не использовать ли вновь тайное имя, — и не стал. Тьма его разберëт, как это работает! В прошлый раз померкло сознание, в этот как бы похуже чего не вышло, — он потряс лежащего, — Просыпайся!

«Сейчас он склонится над тобой, Свияж. Схвати его за горло, выдави из него жизнь — и я отпущу тебя!»

Пальцы Тура изогнулись, будто когти хищной птицы, впились в одеяло. Могучее тело сотрясала дрожь, глаза закатывались. Догадавшись, что бывший наëмник сопротивляется из последних сил, Венельд отпустил его, пересёк комнату, отворил дверь.

— Герта, — позвал громким шёпотом, отчаянно надеясь, что спит она чутко. — Туру нехорошо. Кажется, опять!..