Робин Хобб - Странствия Шута

– Я знаю, что ты не здоров, – ответил я, внезапно раскаявшись в том, что резко одернул его. – Ты сам не свой, Шут. Но ты снова станешь собой. Станешь.

– Думаешь? – спросил он.

Не обернувшись, он говорил в пустое пространство перед собой:

– Я не уверен, кто я есть. Я более десяти лет провел среди людей, которые настаивали на том, что я никогда не был тем, кем себя считал. Никогда не был Белым Пророком. Просто мальчишка с красочными снами. А то, что ты только что сказал, заставляет меня задуматься, не были ли они правы.

Невыносимо было видеть его таким разбитым.

– Шут. Вспомни, что ты сказал мне давным-давно. Мы теперь живем во времени, которое ты никогда не предвидел. В котором живы мы оба.

Он не ответил на мои слова. Дойдя до кровати и нащупав ее край, он повернулся и присел. После чего он скорее рухнул в нее, чем лег, натянул одеяло на голову и замер.

– Я скажу тебе правду, старый друг. У меня есть дочь, маленькая девочка, которая зависит от меня. Я не могу ее оставить. Я должен быть нормальным отцом, тем, кто вырастит ее, будет учить и защищать. Это обязанность, от которой я не могу отказаться. И не хочу.

Говоря это, я прибирался: вытирал со стола то, что он пролил, затыкал пробкой оставшееся вино. Я ждал, но он молчал, и мое сердце опускалось все ниже. Наконец я сказал:

– То, о чем ты вчера попросил меня. Я бы сделал это для тебя. Ты знаешь. Если бы мог, то сделал бы. Но теперь я прошу тебя, как ты попросил меня: ради меня, пойми, что я должен сказать тебе «нет». Пока.

Тишина развернулась, как оброненный клубок шерсти. Я сказал слова, которые должен был сказать, и до него должен был дойти их смысл. Он не был ни эгоистом, ни жестоким человеком. Он сможет увидеть истину в том, что я ему сказал. Я не мог никуда с ним поехать, как бы срочно ни было нужно их убить. У меня есть ребенок, которого нужно растить и защищать. Пчелка должна быть на первом месте. Я разгладил белье на своей стороне кровати. Вероятно, он уснул.

Я мягко заговорил:

– Я не могу быть здесь сегодня вечером, – сказал я ему. – У Чейда есть для меня задание. Возможно, я вернусь очень поздно. Ничего, если ты останешься один?

Он все также не отвечал, то ли действительно уснул, то ли сердился на меня. «Оставь, Фитц», – посоветовал я себе. Он болен. Отдых сейчас ему нужнее всего.

             Что такое секрет? Это гораздо больше, чем просто знание, разделенное с кем-то. Это власть. Это обязательство. Он может стать знаком глубочайшего доверия или самой страшной угрозой.

            Власть может принести как хранение, так и разглашение секрета. Иногда лишь очень мудрый человек способен понять - что из этого даст лучший результат.

            Каждый, кто стремится к власти, должен стать коллекционером чужих тайн. Не существует секретов слишком маленьких или незначительных. Любой человек ценит свою подноготную выше, чем что либо еще. Служанка может предать принца, лишь бы не позволить, чтобы стало известно имя ее тайного возлюбленного.

            Будь скуп, делясь накопленными знаниями. Многое лишаются своей силы, будучи разглашенным. И еще осторожнее делись собственными тайнами, чтобы не оказаться марионеткой в чужих руках.

Я немного поел, но аппетит пропал. Шут либо спал, либо хорошо притворялся. Я смирился с его молчанием. С некоторым трепетом я переоделся в одежду, которую Чейд приготовил для лорда Фелдспара. Платье неплохо сидело на мне, хоть и оказалось немного туговато в районе груди и живота. Однако, вопреки ожиданиям, оно было удобным. Я переложил пару вещиц из одного потайного кармана в другой и надел туфли. Их каблуки были выше, чем я привык, а носки оказались длинными и закручивались на концах, украшенные маленькими кисточками. Я осторожно сделал в них пару шагов, а потом походил по комнате взад-вперед, проверяя - насколько свободно смогу передвигаться в них. Ну, по крайней мере, я не упаду.

У Чейда было большое зеркало превосходного качества, установленное здесь не столько из тщеславия, сколько ради тренировок его учеников. Я помню, как провел бесконечно долгую ночь, пока он заставлял меня перед этим зеркалом улыбаться сначала искренне, затем обезоруживающе, затем робко... этот список продолжался и продолжался, пока у меня не заболело лицо. Сейчас же я поднял канделябр и посмотрел на лорда Фелдспара из Спайртопа. К моему костюму прилагалась еще и шляпа, похожая на мягкий мешок, украшенный золотым шитьем с рядом декоративных пуговиц, а также прикрепленный к ней изящный парик из коричневых локонов. Я водрузил ее на голову и задумался, должна ли она так сильно свешиваться на одну сторону.

В тумбочке Чейда хранилось не меньше странной бижутерии, чем в лотке у лудильщика. Я выбрал два броских кольца и понадеялся, что пальцы не позеленеют от них. Я нагрел воду, побрился и снова себя оглядел, вот теперь сойдет. Только я решил выбраться из комнаты сквозь затхлые одежды в старинном гардеробе леди Тайм, как ощутил легкий сквозняк. Я замер, прислушиваясь, и, дождавшись нужного момента, задал вопрос:

- Не думаешь, что самое время доверить мне секрет трюка с этой дверью?

- Полагаю, что я должен, особенно теперь, когда ты стал лордом Фелдспаром и занял комнату под нами. - Чейд вышел из-за угла, остановился, затем кивнул, одобряя мой костюм. - Рычаг не там, где ты мог бы предположить. Он даже не на этой стене. Смотри. - Он подошел к очагу, сдвинул один из кирпичей, из образовавшегося отверстия вынул и продемонстрировал мне черный железный рычаг. - Он немного заржавел. Я поручу мальчику смазать его попозже. - С этими словами он потянул рычаг, и сквозняк пропал.

- Как открывается дверь в моих старых покоях? - Я потерял счет часам, которые провел в поисках нужного рычага, когда был мальчишкой.

Он вздохнул и улыбнулся.

- Один за другим, мои секреты открываются тебе. Признаюсь, меня всегда веселила твоя неспособность раскрыть этот. Я думал, ты обязательно наткнешься на него случайно, если не получится иначе. Нужно потянуть гардины. Закрой шторы полностью, и дерни еще раз. Ты ничего не услышишь и не увидишь, но ты сможешь надавить, и дверь откроется.

- Теперь я знаю, - согласился я. - После полувека догадок.

- Определенно не полувека.

- Мне шестьдесят, - напомнил я ему. - А ты начал учить меня, когда мне было меньше десяти. Так что так и есть, полстолетия и даже больше.

- Не напоминай мне о моих годах, - сказал он и, вздохнув, сел. - Нечестно с твоей стороны болтать о прошедшем времени, когда оно тебя почти не коснулось. Сдвинь свою шляпу немного назад. Вот так. Прежде, чем ты выйдешь, мы сделаем твой нос немного красным и подрумяним щеки, чтобы казалось, что ты начал выпивать еще с утра. И мы сделаем пошире твои брови. - Он поднял голову, чтобы критически меня осмотреть. - Этого должно хватить, чтобы никто не смог тебя узнать. А это что? - заметил он и потянул сверток для Пчелки к себе.