Джон Хокинг - Изумрудный Лотос

Пристальный взгляд молодой женщины был направлен не на лицо Конана, а куда-то, за его правое плечо. Сзади донесся едва различимый скрип половицы.

Варвар собрался повернуться, но тут же получил жестокий удар. Кожаный шлем слетел с головы и закружился волчком в центре зала.

От удара киммерийца отбросило к стене, больно припечатав об острый угол. Кровь залила левый глаз.

С рычанием Конан замахал мечом, другой рукой вытирая лицо, но его лезвие не встретило сопротивления.

В середине зала стоял человек гигантского роста, голый по пояс. Широченная безволосая грудь переходила в твердый мускулистый живот. Голова великана была гладко выбрита и покрыта темным загаром. В руках исполин держал небольшой деревянный шар на веревке, увенчанный железными шипами.

Человек стоял молча, помахивая шаром, его раскосые глаза блестели холодным огнем.

Конан ударил мечом с такой силой и яростью, враг должен был быть разрубленным напополам. Но ничего подобного не произошло. С завидным проворством, огромный кхитаец увернулся от стремительного удара северянина. Его шар на веревке оплел рукоять меча варвара. Резкий рывок в сторону и киммериец остался безоружным.

Но Конан не растерялся. Он тут же обхватил мускулистый торс противника обеими руками. Тела соперников сцепились в рукопашной схватке.

Северянину удалось вырваться из мощного захвата и его, подобный молоту кулак, врезался в лицо врага.

Несмотря на неожиданный выпад, кхитаец сумел среагировать. Если бы он вовремя не подался назад, то сокрушительный удар сломал бы ему шею. Все же он грузно осел на колени, с его губ стекала густая кровь.

Киммериец подобрал свой меч и занес его для последнего смертельного удара, но тут в его черепе разорвался ослепительный шар. Из глаз посыпались желтые искры. Теряя сознание, варвар стал заваливаться на ковер, выпустив из руки, ставший неимоверно тяжелым, меч.

Лежа на спине, сквозь пелену тумана, он разглядел темноволосую женщину, стоящую над ним и сжимающую в руках стул, две ножки которого были сломаны.

Сладковатый, терпкий привкус зелья Шакара заполнил горло Конана. Он попытался подняться, но острая боль заполнила его естество, и он упал навзничь. Перед тем как провалиться в липкую темноту, киммериец успел коснуться рукояти своего меча.

Рот был забит прелой соломой, обильно устилавшей пол, на котором лежал варвар. С трудом, отплевавшись, Конан придал своему телу сидячее положение.

Хотя его мучил кашель, и голова звенела как наковальня кузнеца, он первым делом потянулся к шее. Проклятый амулет Шакара был все еще на месте, суля неминуемую гибель.

Затем, северянин исследовал свой разбитый череп. Запекшаяся кровь спутала волосы в огромный колтун. Осторожно, кончиками пальцев, Конан ощупал место вокруг него, но не нашел серьезных повреждений. Удовлетворившись осмотром, варвар оглядел свою темницу.

Тюрьма представляла собой крошечное помещение, где вряд ли могли разместиться хотя бы два человека. Под низким потолком зияла дыра, закрытая прочной стальной сеткой и почти не дававшая света. Дверь была вделана в решетку из толстых прутьев, слегка тронутых ржавчиной.

Конан задался вопросом, сколь долго осталось до утра. Живот неприятно свело. Быть сожженным черной магией, запертым в клетке как беспомощное животное, никак не входило в его планы.

Он видел, что железные прутья решетки были слишком прочны, чтобы быть согнутыми человеческими руками и слишком глубоко вмурованы в камень.

Все же варвар попытался. Он встал на ноги и сжал в обоих кулаках по пруту. Желание Конана освободиться было столь велико, что северянин чуть не лопнул от натуги. На могучих руках вздулись вены, готовые разорвать кожу, но решетка не сдвинулась ни на дюйм.

Киммерийцем овладело отчаяние. Он сел на гнилую солому, сжимая в ладони ненавистный амулет, который прожигал ему горло и застонал.

Тут его чуткие ноздри уловили тонкий аромат, доносящийся из полумрака коридора по ту сторону решетки.

— Кого — там несет? — прорычал варвар.

Едва различимый в темноте силуэт, приблизившись, превратился в грациозную фигуру женщины, с которой он столкнулся в зале особняка.

— Как ты узнал, что я здесь? — она поднесла бледную руку к губам и запнулась.

— Ты носишь аромат духов в своих волосах. Согласись, это неуместно в такой яме.

Молодая женщина смущенно завозилась в складках одежды. Наконец, она достала из поясного мешочка кремень и кресало. Маленькое, золотистое пламя полилось из масляной лампы, которую женщина принесла с собой.

— Как тебя зовут? — спросила она окрепшим голосом.

— Конан, — просто ответил северянин.

Свет лампы позволял рассмотреть девушку в полный рост. Ее кожа цветом напоминала слоновую кость. Стройные ноги украшали темные гетры и сандалии. Простая коричневая туника, не сковывающая движений, была опоясана в талии шелковым ремешком. Свободная одежда не скрывала высокую крепкую грудь и маленькие безупречные ручки.

— Выпусти меня отсюда, — пророкотал киммериец.

Несмотря на ситуацию, его глаза наслаждались ее красотой. Взор был прикован к пышным волосам и изящному овалу лица.

— Конан? Любопытное имя, — ее внимательный взгляд, казалось, проникал через прутья клетки, скользя по пленнику с настороженным любопытством.

— Если я не выберусь отсюда до рассвета, то умру ужасной смертью, — сказал варвар.

— В таком случае у тебя есть в запасе пару часов. Так ты — вор?

Северянин испустил сердитый вздох и вцепился обеими руками в решетку.

— Я — Конан из Киммерии.

— Какой обычный вор рискнет ворваться среди ночи в дом опытной волшебницы, да еще терзается сомнениями, убить ли там кого-нибудь? — отблеск пламени отразился в прекрасных глазах.

— Слушай меня, женщина. Этот амулет вокруг моей шеи надел туда Шакар — кешанец. Он заставил меня вторгнуться в ваше жилище и выкрасть маленькую серебряную шкатулку. Если я не вернусь с восходом, проклятая вещь испепелит мое тело адским огнем. Освободи меня, и я клянусь Кромом, что не принесу вреда никому в этом доме. Я возвращусь к Шакару без вашей коробки и постараюсь с помощью меча убедить его снять амулет.

Тонкая бровь девушки в сомнении поползла вверх. Она подняла светильник, чтобы лучше рассмотреть амулет Шакара, в то время как Конан, покрытый красными пятнами с нетерпением ждал ответа.

— Серебряная коробка… — бормотала красавица, — Что Шакар из Кешана собирается делать со шкатулкой госпожи?

— Пусть Хануман пожрет все серебряные коробки на свете! — взорвался киммериец. — У меня нет дел до того, какие безумные виды имеет кешанец на имущество Зеландры. Я только знаю, что волшебная игрушка ублюдка заберет мою жизнь, если его раньше не заставить снять ее с шеи. Так выпусти же меня! Вспомни, как ты лежала у моих ног с клинком у горла? Я тогда пощадил тебя!