Александра Лисина - Танцы во льдах

- О чем?

На меня в упор взглянули теплые золотые глаза.

- Правда ли это?

- А... - я отчего-то задрожала, страшно боясь сказать, что ничего такого не помню; что, даже если и сболтнула когда-то лишнее, то просто от того, что была твердо уверена - он не человек. Более того, говорила-то я... ну, будем считать, что действительно говорила... молчаливому и все понимающему тигру. То есть, благодарила за тепло, за помощь, сильное плечо, заботу, внимание... и... ну... ну, вы понимаете! Да только на самом деле он оказался совсем не тем, кем я считала. На самом деле он - клыкастый шаддар, рожденный в лаве и дочерна затемнивший себе кожу. А я - бледно-синяя устрица, отчаянно прячущаяся в раковине своих сомнений, масок, крыльев и вообще всего, что только попадется под руку...

- Мне жаль, что так вышло с Румом, - милосердно отвернулся Ширра, тем самым дав мне время немного прийти в себя и со стыдом затолкать поглубже дурацкую мысль, что однажды, совсем недавно, мне уже предлагали лапу и сердце. И я, кстати, еще обещала подумать.

- Я найду его, - шмыгнула я носом, торопливо пряча отчаянно пылающие уши. - Обязательно найду. Он же дух. Его нельзя убить. И значит, он снова вернулся к себе, а уж в Мире Теней я смогу отыскать его след и найду способ вернуть его сюда.

- Это хорошо... он будет счастлив, если все получится.

- Еще как получится. Кстати, что ты собираешься сказать отцу?

- Ничего.

- Он тебя убьет, - предупредила я.

- Нет, - криво усмехнулся Ширра, быстро покосившись вниз. - У него просто не будет повода.

- Да? А я?! Ты испортил ему такой бросок!!

- Бросок шаддара невозможно испортить, - тихо вздохнул он и снова пристально посмотрел. - Но иногда... когда это жизненно важно... когда я просто обязан был у тебя спросить... его все-таки можно остановить.

Я прикусила губу, лихорадочно подыскивая подходящие слова, но Ширра неожиданно отступил. На шаг, другой, третий, неохотно убирая от меня руки, незаметно кривясь и слегка клонясь на левый бок. У меня забрезжило в голове очень нехорошая мысль, потому как его вид мне совсем не понравился. Но тут я запоздало заметила валяющееся на камнях копье... то самое, с двумя острыми зубьями и наконечником из черного серебра... и тихо вскрикнула: оно было влажным и подозрительно ярко блестело.

- Ширра!!

- Прости, - виновато улыбнулся шаддар, неловко зажимая рукой левый бок и все больше шатаясь на подгибающихся ногах. - Я же сказал - такой бросок невозможно испортить. Только остановить... как-нибудь... на время... ведь это лучше, чем чувствовать через наши риаллы твою боль... и твою смерть...

- ШИРРА!!!

Я с горестным криком кинулась к нему, но уже не успела - он слишком долго тянул, слишком долго молчал и старательно сдерживал боль... я так хорошо знаю, как он умеет молчать!! Не раз видела, как хорошо у него получается прятать эмоции!! Но... проклятие!! Зачем он делает это сейчас?! Зачем рисковал?!! Зачем не забрал свой дурацкий риалл, чтобы не пришлось потом делать совсем уж жуткую глупость... Ширра... что же ты натворил, глупый шаддар?!! Как ты мог, несносный гордец, променять мою совесть на собственную, бесконечно долгую жизнь?! КАК?! Ну, как ты сумел опять меня обмануть и все равно сделал то, что посчитал нужным?!!

Ширра вместо ответа стремительно посерел и, вдруг прекратив качаться, медленно завалился навзничь. Всего за миг до того, как мои руки вместо могучих плеч ухватили один лишь воздух. Он просто перестал дышать и упал. Прямо с черного Пика, на острые скалы, в бездонный колодец, у которого нет начала и конца. Туда, куда уходят когда-нибудь все Крылатые. Туда, где лишь мрак, туман и неслышно стонут заблудшие призраки.... закрыв потускневшие глаза и сложив бесполезные крылья, он камнем рухнул в Ущелье Потерянных Душ.

У меня не было времени на раздумье. Не было ни крохотного мига для сомнений. Ни сотой доли секунды, ни тысячной, ни вообще ничего. Кроме жуткой пустоты в груди, собственной боли и захлебывающегося в отчаянии крика.

- Ши-и-рр-а-а... - долгим эхом загуляло его ненастоящее имя между гор.

- Варротен! - горестно ахнул король шаддаров, но с места не сдвинулся, как не сумели пошевелиться его подданные - боль каждого шаддара стремительно отражается на всех остальных, а мучительная смерть с размаха ударяет по душам, лишает их сил и разума. Особенно тогда, когда эта смерть - от твоих собственных рук.

Наверное, именно поэтому нам дали несколько долгих минут для последнего разговора - они ЗНАЛИ, в кого на самом деле ударило копье их разгневанного повелителя. ЗНАЛИ в тот самый миг, когда заостренный наконечник еще только коснулся его груди, и мгновенно почувствовали, когда он вышел насквозь, точно напротив сердца.

Это я не сразу увидела страшное. Это я не сумела догадаться вовремя. Это я потонула в собственных страхах в то время, как он уносил меня подальше от своих кровожадных братьев - уверенно, упорно, шипя сквозь зубы и теряя по пути драгоценные алые капли. Кажется, это они меня согревали все время. Кажется, это из-за них у меня так сильно намок сайеши. Кажется, это его кровь так настойчиво будоражила мне ноздри и заставляла дышать... слушать его медленно угасающее сердце и жадно дышать, наслаждаясь ровным свечением его истощенного риалла.

Король Бретован глухо застонал, не в силах сдвинуться с места. Раздавленный, уничтоженный, растерянный свалившейся на него болью и убитый сознанием того, что не успел остановить сына. Он стоял на коленях на краю пропасти, безумными глазами провожая медленно тающее вдалеке тело, но сдвинуться не мог ни на шаг - терзающая разум боль заставляла бессильно выть и царапать когтями камень, в то время как сердце отсчитывало последние удары, мерно избавляя его от тяжкой ноши убийцы.

Рядом с королем потеряно застыли шаддары. Посеревшие от горя, ошеломленные неожиданным ударом, разбитые и потерпевшие сокрушительное поражение. Они все до единого чувствовали, как умирает их кровный брат. Все до одного слышали его редкое дыхание. За него чувствовали мертвый холод приближающегося дна, но по-прежнему стояли в смертельном оцепенении.

И в этот момент даже торжествующе победу Аллиры не посмели им мешать.

Я, как во сне, слышала неуместный громкий смех, победным колокольчиком прозвучавший в ущелье. Краем сознания отметила то, как откровенно радостно переглядываются мои названные сестры. Как ликуют и потрясают они оружием, увидев в чужой смерти свой кровавый триумф. То, что им нет дела до скорбящих врагов. Им неведома жалость, незнакомо сочувствие. У них нет милосердия, чтобы делить свой восторг с небесами хоть немного потише - здесь, рядом с горестно замершими шаддарами, потерявшими последнюю надежду. Они слишком рады, что их драгоценная сестра осталась жива. Слишком горды тем, как она сумела обвести вокруг пальца ненавистного Шиира. Они полагают, что последнюю рану с легкостью нанесла ему я... и, кажется, хотя бы в этом частично правы.