Андрей Белянин - Хватай Иловайского!

Иловайский смотрит на мир взглядом зрелого и даже чуть утомленного жизнью мужчины. Чувствуя это и понимая трудности, сопряженные с несоответствием биологического и психологического возраста персонажа, автор с самого начала истории бравого хорунжего «обезопасил» себя тем, что сделал своего героя характерником, человеком немного не от мира сего, комфортно чувствующим себя не только среди людей, но и в обществе нелюдей. Порой даже не поймешь, где же Илье лучше, в Калаче на Дону или Оборотном городе. Думается, в последнем, поскольку в мире людей он то и дело огребает по первое число то от дяди, то от стариков, то от собственного денщика. В мире же нечисти Илья непобедим, становясь здесь некоей легендарной, культовой фигурой, едва ли не героем анекдотов.

Итак, ключевое слово произнесено. Анекдот. Действительно, одной из жанровых особенностей цикла «Оборотный город» является то, что это своеобразные романы-анекдоты. Причем анекдоты большей частью для взрослых, понимающих соль шутки, разбирающихся в явных и неявных намеках, подмигиваниях и умолчаниях. Наиболее близким в этом отношении явлением к циклу Белянина можно считать многочисленные анекдоты о похождениях поручика Ржевского.

Явившийся на свет из-под пера Александра Гладкова в пьесе «Давным-давно» (1940) и получивший вторую жизнь в фильме Эльдара Рязанова «Гусарская баллада» (1962), этот вымышленный персонаж Отечественной войны 1812 года зажил своей жизнью, став героем более четырехсот анекдотов. Как правило, это фривольные истории на сексуальную, алкогольную и «каламбурную» тематику. Ржевский — собирательный образ лихого рубаки-парня, донжуана, вульгарного пошляка, снижающего пафос «высокой» аристократической среды. Впрочем, не все анекдоты о нем характеризуются пошлостью и цинизмом, представляя героя неким подобием русского Мюнхаузена. Вот эту часть как раз и обыграл, по нашему мнению, Андрей Белянин, создав свою «казачью мюнхаузениаду».

Как и Ржевский, Иловайский является альфа-самцом, имеющим колоссальный успех у дам, причем самых разных. Тут тебе и таинственная красавица Катя, Хозяйка Оборотного города, и людоедка бабка Фрося, и ведьма-интриганка мамзель Фифи, и многочисленные вампирши. Каждая мечтает заполучить молодого казачка (разумеется, с различными целями). Однако Илья лишен брутальности, неразборчивости и всеядности поручика Ржевского, поскольку в православной вере тверд и следует исконным устоям казачества. Для него существует одна-единственная любимая женщина, а все прочие, покушающиеся на его честь, становятся объектами осмеяния (типичный для творчества Белянина прием борьбы со злой силой).

Анекдотические ситуаций, создаваемые автором, имеют различную природу. Некоторые из них, как отмечено выше, затрагивают «взрослую» тему сексуальных отношений. Шутки балансируют на грани дозволенного, но не переходят черту, поскольку все же большая часть читательской аудитории «Оборотного города» — это подростки и юношество, а Белянин не забывает о воспитательной роли литературы. Он как бы указывает, что хорошо, а что плохо в данной сфере человеческих отношений.

Еще одним источником анекдотов служит для писателя современный социум. Это и литературное пространство, и различные Интернет-сообщества и т. п. Подобно тому как в классических анекдотах о Ржевском наряду с вымышленным героем действуют реальные исторические лица (Пушкин, Лев Толстой), Иловайский также сталкивается с реальными представителями современного российского фантастического сообщества (так называемого фэндома), блогосферы, политикума. Разумеется, имена несколько изменены, однако прототипы вполне узнаваемы. Олицетворяя то или иное негативное явление нашей жизни, они шаржируются порой в достаточно резкой, едва ли не карикатурной форме. Некоторые из адресатов обижаются, отвечая созданием ответных пародий, другие воспринимают все как шутку, третьи предпочитают «не узнавать» себя.

Но заметная доля анекдотических ситуаций в трилогии построена на обычных для книг Белянина оппозициях «свое» — «чужое», то есть добро — зло. Так, фантазия автора не имеет границ, изобретая комичные сценки столкновений Иловайского с привратниками Оборотного города. На протяжении повествования Илья раз пять, а то и больше проходит через городские ворота, охраняемые туповатым солдафоном-чертенком. И всякий раз столкновение казака с нечистиком описывается в новой манере. Если изъять эти сценки из текстов книг трилогии, то получится отдельный цикл потешных миниатюр. Или взять эпизоды встреч хорунжего со своими друзьями-врагами из мира нелюдей. Большая часть разговоров Ильи с вампирами Моней и Шлемой, отцом Григорием, мясником Павлушечкой, кабатчиком Вдовцом построена в виде анекдотов, где главными приемами становятся каламбур, двусмысленность, аллегория.

Основное отличие знаменитого героя анекдотов от Иловайского, как уже говорилось, это постоянство хорунжего в любви, преданность православию и казачеству, а также ярко выраженная любовь к Отечеству. Без преувеличения можно сказать, что Илья, как и Никита Ивашов, истинно русский герой. Все его поступки и помыслы направлены на прославление России, укрепление ее военной и духовной мощи. Бранная сила и духовность, по мнению Белянина, неразрывно связаны между собой. Не случайно подлинные носители русского духа всегда оказываются у писателя победителями. Причем формы выражения и проявления национального характера, народной души могут быть самыми разными. Так, у фантаста отражением самобытности русского народа и, в частности, казачества становятся песни. Будь то излюбленная казачья «Не для меня придет весна» или походная «На горе стоял казак». Вот уж точно «нам песня строить и жить помогает».

Третья книга цикла завершается тем, что Иловайский вместе с полком отправляется в поход на Польшу. Вероятно, речь идет о Русско-польской войне 1830–1831 годов. Конечно, любопытно было бы увидеть бравого хорунжего и на поле брани, однако по тексту видно, что история его таки, вероятно, закончена. И впрямь, герой в очередной раз посрамил зло, разобравшись как с современниками, так и с гостями из будущего, обрел личное счастье и помог обрести его близким ему людям. Чего же больше?

Кто знает, суждена ли Илье Иловайскому столь же долгая литературная жизнь, как и бессмертному образу поручика Ржевского, станет ли он тоже героем народных анекдотов? Время покажет. А пока улыбнемся очередным веселым похождениям и проказам симпатичного хорунжего, читая анекдоты минувших дней, созданные талантом замечательного писателя-фантаста Андрея Белянина.