Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — ландесфюрст

Она уговаривала ее, стыдила, укоряла, подсказывала, я подкрался сзади, ухватил и поднял на руки. Она обняла меня за шею и спрятала сразу раскрасневшееся лицо у меня на груди.

— Дурная бабочка?

Она прошептала мне в грудь:

— Вот такая я несчастная, меня даже бабочки не слушают!

— Зато мужчины за тебя умереть готовы, — заверил я пылко. — А ну посмотри на меня, не прячь глазки…

Она помотала головой и сильнее зарылась в мою грудь. Я бережно поцеловал ее в макушку. Леди Иля, как мне кажется, стыдится еще и потому, что постарше меня, еще как постарше, ей не догадаться, что я на всех здесь смотрю, как на очень-очень младших братиков, которым еще тесать кол на головах и тесать, а женщины для меня все на тысячи лет моложе…

И когда я вижу, как леди Иля отчаянно краснеет, что одеяло сползло и оголило ей грудь, я понимаю с нежностью, насколько же я старше, насколько для меня все это позади, пройдено, знакомо, тайн нет и не предвидится…

Я снова поцеловал ее и бережно опустил задними лапками на пол.

— Пора.

Она вскинула голову, раскрасневшееся лицо моментально побледнело, даже глаза запали, а задорно вздернутый носик заострился.

— Что… уже?

— Кони оседланы, — сказал я, — рыцари ждут меня. Роют землю копытами.

Она сгорбилась было, но с усилием заставила себя выпрямиться и прошептала, не глядя мне в глаза:

— Езжай. Мужчины всегда уезжают.

Я снова поцеловал ее, крепко и до боли, торопливо вышел за дверь и бегом промчался по всем лестницам к выходу.

Отряд быстро выехал на дорогу, ведущую из Ундерлендов в Сен-Мари, вдали на горизонте проступили тяжелые черные тучи из гари и пепла, я не отрывал от них взгляда и заставил думать себя об этой странной полосе земли, что сделала Ундерленды почти недоступными.

Рядом прозвучал участливый голос:

— О чем задумались, сэр Ричард?

Я вздрогнул, оглянулся.

— А, это вы, лорд Шлоссер… Да вот прикидываю, как расширить коммуникации с Ундерлендами. Единственная дорога вдоль чудовищной стены, где, того и гляди, снова поселятся гарпии, не есть хорошо и правильно.

Он в удивлении покачал головой.

— Сэр Ричард, о чем вы? Мы прибыли, чтобы принудить короля Кейдана отречься, вам это фактически удалось, а вы думаете о таких мелочах, как дороги?.. Я уж подумал, что вас что-то гнетет, у вас было такое темное лицо…

Я покачал головой.

— Государственный деятель должен думать токмо о вящей пользе для Отечества. А с Кейданом все решено. Пусть даже потрепыхается чуть, это ничего не изменит. Но насчет дорог что-то делать надо. Может быть, как-то попытаться наладить контакт с нибелунгами?

Он даже отшатнулся от такого дикого предположения.

— Сэр Ричард!

— Что?

— Не боитесь, — поинтересовался он уже дружески. — Вам как-то удалось договориться с эльфами и гномами, но… нибелунги!.. С ними вообще никто не общался! Да и… как?

— Не знаю, — ответил я честно.

— А что скажет церковь? — спросил он коварно.

Я подумал, развел руками.

— Сотрудничество может быть и таким, когда идеология не страдает. К примеру, сотрудничаем же с пчелами? Даем им кров, защищаем от лесных пожаров, медведей и прочих любителей полакомиться медом! Помогаем размножению, то есть, отселяем молодые рои, а за это получаем плату в виде меда, воска, прополиса, перги и пыльцы… даже маточкино молочко добываем.

Он полюбопытствовал:

— А что за маточное молоко?

— Маточкино, — поправил я. — Его считают эликсиром молодости.

— И как?

Я отмахнулся:

— Пусть считают. Лишь бы не бунтовали. Так вот, даже домашние животные, с которыми вроде бы никакое не сотрудничество, а настоящее живодерство, только выиграли от общения с человеком!

— Ваша светлость?

Я посмотрел на него в изумлении:

— А то вы не знаете?.. К примеру, дикие кони мельче, слабее, бегают медленнее, под всадником упадут от чрезмерной тяжести, постоянно недоедают, гибнут от волчьих стай, а как за ними ухаживает человек?..

Он подумал, кивнул.

— Вообще-то да…

— Дикие овцы, — сказал я, — тоже могут только завидовать домашним. Огромные стада охраняют от волков собаки и пастухи, заранее высматривают луга с сочной травой, чтобы направить туда подопечных кратчайшим путем. Так что сотрудничество с нибелунгами не нанесет урона церкви и христианству, если в этом сотрудничестве не заходить слишком далеко. Надо только продумать, что можем дать, а что взять… уже знаю.

— Ваша светлость?

— Мосты через пропасти и трещины, — сказал я. — Это первое. Потом, может быть, что-то еще. Мы же не знаем их возможностей! Только и того, что эта Огненная Долина для них самое то, а наш мир — безжизненный и наполнен лютой стужей. Значит, они не полезут к нам, а мы — к ним… Ладно, сэр Кристоф, ведите отряд в Геннегау, как вы вели его сюда, а я несколько… поскачу вперед. Не могу терпеть двигаться медленно, когда могу быстро.

Он успел сказать вдогонку:

— Будьте осторожны, мой лорд!

Моим самым преданным друзьям, Бобику и Зайчику, стоит один раз промчаться по любой дороге, как они ее запоминают до последнего камешка. Когда мы мчались к Геннегау, я ни разу не поправил Зайчика, а Бобика только придерживал, чтобы не прибежал один и не перепугал народ.

Когда впереди вырос стольный град, мы сбросили скорость и влетели через широко распахнутые городские врата всего лишь на галопе, а дальше пришлось и его умерить, чтобы не давить народ.

Я нарочито сделал небольшой крюк и проехал мимо величественного собора: к нему идут паломники, я с удовольствием увидел прогуливающегося с двумя молодыми священниками отца Дитриха, соскочил на землю, подбежал и преклонил колено.

Отец Дитрих благословил меня, а я сказал преданно:

— Святой отец, очередная победа во славу церкви!..

Он кивнул священникам, отпуская их, они поклонились, не спуская с меня любопытствующих взглядов, и удалились, а отец Дитрих повернулся ко мне, вид его показался мне чуточку расстроенным.

— Сын мой, — сказал он устало, — не слишком ли ты отвлекаешься на мирские дела? Что тебе король этой страны, что забился в нору и ничем себя не выказывает?.. Он не созывает лордов, не призывает к мятежу…

— Явно не призывает, — огрызнулся я.

— Свидетельств таких нет, — согласился он. — А обвинять без доказательств…

Я сказал настойчиво:

— Отец Дитрих, но в королевстве не могут быть два короля!

— Не могут, — согласился он, — но раз король не погиб в бою, когда шла война, то теперь его особа неприкосновенна. Церковь тебя осудит, если он вдруг погибнет… Ватикан может вообще принять меры.