Гай Юлий Орловский - Патроны чародея

Королева за столом, вид усталый, рассеянно просматривает бумаги. У дальней стены застыл, как статуя из дерева, с самым смиренным видом не то слуга, не то помощник.

Я поклонился с порога, стараясь, чтобы на этот раз не выглядело издевательским, хотя королева на такое реагирует, как слон на укусы дрозофилы.

   — Ваше величество?

Она кивнула, не отрывая взгляда от бумаг.

   — Проходи ближе, садись.

Я подошел, поинтересовался:

   — На стул или на тряпочку?.. В смысле, на коврик?

   — Садись, — повторила она таким тоном, что я послушно сел по ту сторону широкого стола. — Что успел за это время?

   — Учитывая, — ответил я, — что времени было не так уж, чтобы его прессовать на продажу или менять на сжатое пространство, накопал не много. Я посоветовал бы отыскать всех учеников Рундельштотта, если они у него были. Потом, когда удастся вызволить старого мастера…

Она поправила:

   — Если удастся.

   — Если не удастся, — сказал я, — то отпадает, а если получится, то нужно дать ему побольше учеников. А сейчас собрать тех, кто хоть немного побыл у него пусть на побегушках.

Она взглянула с вопросом в холодных глазах.

   — Зачем?.. Ах да…

   — Вот–вот, — подтвердил я. — Дымовая завеса. В смысле, пусть будет побольше ложных целей. К тому же создадите впечатление, что ваше величество всерьез намерено резко повысить обороноспособность своих земель…

   — Если резко, — напомнила она, — это чревато для экономики.

   — …созданием нового технологического оружия, — закончил я. — Оно тоже требует немалых средств, но можно взять из резервного фонда. Как было сделано для попытки увидеть другие миры. Пусть противник думает, что у вашего величества оно появилось. Я говорю о новом технологическом оружии.

Она посмотрела с сомнением.

   — А оно появилось?

   — Ваше величество?

   — Мне сообщили, — сказала она, понизив голос, — что вы снова проявили некие неизвестные способности, защищая свой замок. Значит, у противника больше стремления захватить вашего учителя, чтобы узнать у него все эти тайны. Я не знаю, как спасти старика, но я готова пожертвовать многим, чтобы это получилось…

Я промолчал, мы не все говорим, что думаем, и даже тогда, когда делаем одно и то же, мотивы могут быть совершенно разными.

   — Полагаю, — произнес я ровно, — вас больше заботит безопасность королевства.

Она ответила с некоторым удивлением:

   — Это само собой разумеется.

   — И потому самое важное, — продолжил я, — чтобы противник не узнал военные секреты, которые может хранить Рундельштотт.

Она кивнула:

   — Разумеется. А что вас удивляет?

   — Просто уточняю, — ответил я. — Чтобы противник не узнал военные секреты… или понял, что никаких военных секретов Рундельштотт не хранит.

Она запнулась на миг, затем подняла на меня холодный и почти враждебный взгляд.

   — На что вы намекаете… глерд?

   — Просто уточняю, — повторил я. — Следует ли понимать, что если при попытке освобождения Рундель- штотта он может погибнуть… стоит ли отказываться от такой операции? Или продолжать, несмотря ни на что?

Она отвела взгляд, но я умолк и ждал ответа, наконец она проговорила с гневом:

   — Глерд Юджин! Не нужно играть словами. Вы сами все прекрасно понимаете.

   — В смысле, — сказал я хладнокровно, — попросту прикончить там старика? Чтоб не раскрылось, что он ничего не знает?

Она посмотрела мне в глаза прямо, взгляд стал еще жестче.

   — Вы все прекрасно понимаете, глерд. Действуйте на свое усмотрение…

Я охнул.

   — Простите, ваше величество… Но почему я? Мне казалось, кабинет министров вообще еще не пришел к единому мнению, кто напал, как выкрал и куда Рундельштотта увезли!

   — У них своя работа, — отрезала она, — у вас своя. Знаю, вам интересы королевства безразличны. Но все- таки…

Я сказал вежливо:

   — А можно без «все–таки»? Не будем забывать, ваше величество, что я ваш пленник, как бы это ни подавалось для публики. Я вообще удивляюсь, почему вы не прирезали меня в тот же день, когда мятеж был подавлен.

Она покачала головой.

   — Хотите сказать, глерд, чувство благодарности мне абсолютно несвойственно?

   — Хочу сказать, — уточнил я, — что вы настоящая королева. Для вас благополучие королевства самое важное, что есть в мире. И для него вы, не задумываясь, смахнете со стола не только меня, но глердов поважнее…

Она смотрела в упор, ноздри затрепетали в гневе, но лицо неподвижное, короли не могут выказывать чувства.

   — И как же, — произнесла она медленно, — вы сами это объясняете?

   — Вы практичный человек, — ответил я. — Вы тщательно взвесили: что лучше для королевства — убить чужака или попытаться получить от него еще какую- то пользу?.. После долгого раздумья, когда чаша весов склонялась то на одну сторону, то на другую, решили, что польза от живого чуть–чуть перевесит пользу от дохлого. К тому же вы достаточно успешно рулили королевством и уверились в своей компетентности и непогрешимости… Даже случай с Дейнджерфилдом не заколебал… не поколебал, в смысле.

   — Значит, — сказала она с нажимом, — вам опасаться нечего. Я руководствуюсь не чувствами, что могут меняться в течение дня, особенно у женщин…

   — А вы женщина? — спросил я.

Она ожгла меня взглядом.

   — Это комплимент?

   — Вы все поняли, — сказал я. — Обожаю умных женщин!.. Правда, издали. Очень издали.

Она почти усмехнулась.

   — Вы и так забрались от меня почти на дальний конец королевства. Не нужно меня так уж… ненавидеть. И Рундельштотта я хотела бы вернуть живым и здоровым. И все, что для этого нужно сделать, готова сделать.

   — Да, — согласился я, — тем более что это стратегически важно. И окупится.

Она посмотрела на меня с откровенной злостью.

   — Опять? Я не настолько расчетлива!

   — Все–таки что–то в вас осталось женского? — спросил я. — Жаль. Избавляйтесь поскорее. Государственный деятель не может быть женщиной. Даже мужчиной быть не может. Самые лучшие правители — это кому лет под сто. Вне зависимости — женщины или мужчины. Думаю, им самим тогда уже без разницы.

Она прервала:

   — Как собираешься поступить?

   — Пока никак, — ответил я. — Слишком мало данных. Даже если взять за основу, что похитили по приказу короля Антриаса, дабы ослабить обороноспособность вашего королевства… а своего — усилить, и тогда…