Антонина Клименкова - Забытый замок

— Фантом-Который-Живет-В-Колодце! — уважительным шепотом пояснил Вик, показав пальцем вниз, в пол.

В растерянности я обернулась к Энтони.

Но он не смотрел на меня. Он стоял у самого края колодца, внимательно вглядываясь в непроницаемую тьму. Брр!.. У меня бы давно голова закружилась.

— Мадемуазель будет вне опасности, — уверенно сказал Джеймс — Я позабочусь об этом.

— И все же позвольте мне занять ее место! — настаивала Стелла. Как-то неожиданно в ней проснулся альтруизм.

— Ты с ума сошла? — Джеймс начинал злиться. — Как ты себе это представляешь? Девственность — единственное условие невинности жертвы! Девственница может быть старой девой, может иметь за плечами опыт убийства, неоднократно преступить любые законы и все известные заповеди. Она может быть вовсе мужского пола, в конце концов! Но многолетний опыт семейной жизни и двое детей в этот список не входят!

— Я могу прочитать заклинание… — не сдавалась Стелла.

Все, кроме меня, стояли спиной к колодцу. И никто не увидел, как Энтони, сделав один лишь шаг, упал в зияющую черноту.

— Стой!!! — завопила я и, растолкав всех, бросилась к разверстанной пасти провала. Жалобно поскуливая, подбежали псы.

Тьма могильным холодом обдала лицо. Но, встав на колени, рискуя свалиться, я перегнулась через край, пытаясь уловить хоть малейший намек…

— Веревку мне! — решительно потребовала я. — Быстро!

— Я полезу туда, — сказал Вик.

— Даже не думай! — отрезал Джеймс — Он тебя почувствует и сожрет вас обоих. Спуститься сможет только она.

Откуда-то появилась длинная прочная веревка. Одним концом опоясали меня, другой закрепили на колонне.

Устроившись в петле вроде качелей и отталкиваясь от стенок ногами, я стала спускаться. На удивление, страха не было. Чего бояться, если веревку крепко держат трое опытных колдунов, а Джеймс для удобства даже засучил рукава у сутаны.

Колодец оказался не таким узким, как мне представлялось. К низу он расширялся, будто перевернутая воронка или, скорее, реторта алхимика. Отвесные стенки неровные, сплошь в выступах, впадинах, изъедены какими-то норами. Встречались вмурованные в камень черепа — одному я угодила пальцем в пустую глазницу.

Вниз я старалась не смотреть.

Глаза привыкли в темноте. И я различила в стене нишу, вернее дорожку, спиралью уходившую вниз, будто резьба на гайке. Раскачавшись на веревке, я смогла ухватиться за каменистую неровность и, повиснув на руках, нащупала пальцами ног выступ, на который вполне можно было встать. Босоножки я благоразумно оставила наверху — побоялась, что, сорвавшись с ноги, обувка попадет фантому прямо по лбу. Голыми пятками ступать было щекотно и колко, но я мужественно терпела.

Пройдя (или, вернее, проползя) так шагов двадцать, я наткнулась на что-то относительно мягкое. Радостный визг невольно сорвался с моих губ.

— Тс-с! — Энтони просто прикрыл мне рот ладонью. По-кошачьи бесшумно, он черной тенью скользил по проходу, прижимаясь спиной к стене.

— Тебе просили передать, — зашептала я тихо-тихо, следуя за ним, — чтобы ты не занимался ерундой. У Джеймса все под контролем…

Он остановился.

— Возвращаемся? — с надеждой спросила я.

— Погоди, — отмахнулся он.

Стена под рукой внезапно закончилась, открыв узкий лаз.

— Подожди здесь.

— Ну уж нет! — заявила я.

Тогда Энтони обрезал болтавшуюся у меня на поясе веревку и конец зацепил за выступающую из стены чью-то берцовую кость.

— Идем… — Он взял меня за руку. — Только тихо.

В узкий проход я едва протиснулась. Но дальше было не легче.

Не то щель, не то нора поначалу уходила перпендикулярно от колодца, потом резко шла вниз и кончалась коротким горизонтальным отрезком. Обрывался лаз мерцающим окошком (не больше слухового на чердаке какой-нибудь избушки).

— Вдвоем застрянем, — сказал Энтони и полез первым. Я ждала целую вечность. Уж точно больше минуты.

— Он там, — вернувшись, прошептал Тони. — Уже просыпается. Не думал, что он такой огромный. Четыре года вползал в меня по частям — и еще столько осталось!..

У меня мурашки по спине побежали. Стало страшно. Но интересно. Я поползла поглядеть. Высунувшись из «окошка», я замерла. Лаз кончался в стене под самым сводом пещеры. Размеры ее превосходили возможности моего воображения. Сравнить пещеру можно было, пожалуй, лишь с крытым стадионом для международной олимпиады, поставленным набок, как пасхальное яйцо, и сплошь увешанным сталактитами и сталагмитами из минаретов Тадж-Махала. В «куполе» виднелось казавшееся теперь крошечным отверстие колодца. Ужасно, просто невыносимо пахло горелыми спичками.

На дне пещеры, среди скал и булыжников, шевелился и вздыхал густой светящийся туман. Его мерцание, волнами переливающееся от сизого до огненно-бурого цвета, тусклыми всполохами освещало серые своды.

Особой разумности в данной бултыхающейся субстанции я не усмотрела. Однако, вспомнив, как в прошлом месяце в меня намертво вцепились его щупальца, необдуманных выводов делать не стала и поспешила ретироваться восвояси.

— Видела?

— Угу, — ответила я. — В тебя столько не влезет. Пошли-ка отсюда.

Обратный путь мы проделали молча.

Вернувшись к веревке, Тони лишних узлов путать не стал. Одной рукой крепко обнял меня за талию, ногой встал в петлю и дернул дважды — как было условлено. И мы тут же взлетели ввысь. Кажется, наверху нас уже заждались.

— Ну как? Слазили на разведку? — хмуро встретил нас Джеймс — Теперь, может, делом займемся?

Времени оставалось мало. Луна стояла в зените — ее круглый лик через отверстие в куполе крыши заглядывал ровно в жерло колодца. Над чернеющим провалом заструился легкий прозрачный дымок.

Меня как почетную жертву поставили в сторонке, обведя защитным кругом из густо насыпанной соли (четыре килограммовые пачки извели), куда воткнули десяток зажженных свечек и посверкивающих кристаллов. Попросили вытянуть вперед руку.

Джеймс раскрыл Книгу и взял уже хорошо мне знакомый ритуальный кинжал.

Вик подставил золотую, в самоцветах, чашу.

Энтони отошел подальше, встал возле черного трона.

Стеллу я не видела. Чтобы не упасть в обморок при виде кровавого зрелища, я зажмурилась и отвернула голову.

Джеймс громко и отчетливо прочел какое-то заклинание из Книги (полная тарабарщина, я ни слова не разобрала), и я ощутила легкий порез на ребре ладони. Кровь густыми теплыми каплями зашлепала в чашку…