Элейн Каннингем - Эльфийская месть

Не сводя глаз с лица Бунлапа, эльфийка пронзила его горло.

Все это Амарил видел, но смотрел, словно через закопченное стекло. Он не мог пошевелиться, не мог помешать врагу сражаться с женщиной, которую любил больше, чем кого бы то ни было. И дальнейшие действия эльфийки казались ему чем-то нереальным. Она наклонилась и осторожно приподняла его, прислонив спиной к дереву. Затем ощупала ребра и сказала, что кости целы. Перевязав раны, эльфийка поднесла к его губам фляжку с водой. Пелена боли начала постепенно рассеиваться перед глазами Амарила, и тогда эльфийка обхватила ладонями его лицо и повернула к себе.

Амарил даже вздрогнул от изумления: перед ним была не Эрилин, а кто-то настолько похожий, что можно было считать ее двойником. Только редкий сапфировый цвет волос да более заостренный подбородок отличали ее от полуэльфийки.

– Я благодарю тебя за все, что ты сделал для моей дочери, – раздался голос эльфийки, похожий на песню ветерка. – Ты заставил Эрилин понять, что у нее душа эльфа. Скажи ей, что мать гордится своей дочерью. Скажи ей, что мы снова будем вместе служить народу эльфов так долго, как потребуется. А когда наша миссия закончится, мы с ней останемся в Арвандоре. Скажи ей это! Я бы сама все это ей рассказала, – с откровенной тоской добавила эльфийка, – но мой приход может ускорить наше воссоединение, а я не должна этого делать. Эрилин еще нужна эльфам. Ты передашь ей мои слова?

Амарил кивнул, и прекрасная эльфийка растаяла в воздухе облачком тумана.

Сердце лесного эльфа сжалось от страха. Однажды он уже видел, как во время боя облачками тумана исчезали эльфийские тени; это случилось после того, как повелительница Лунного Клинка потеряла сознание. Амарил собрался с силами, встал на ноги и захромал в ту сторону, откуда был виден голубой свет меча Эрилин.

Лунный Клинок лежал на окровавленной земле, и его волшебное сияние быстро угасало. Его хозяйка лежала рядом. Как ни странно, рядом с Эрилин, бережно поддерживая ее голову, на коленях стояла Феррет. Вокруг собралось кольцо торжествующих воинов: Эльманесси и Сулдаски, кентавры, фавны, литари и даже порядком побитый, но весело усмехающийся дворф.

Феррет подняла голову и встретила вопрошающий взгляд Амарила.

– Мы победили в бою, и Эрилин жива!

После того как все раны были перевязаны, а погибшие возвращены лесу, лесные обитатели отправились на север. По общему согласию они решили основать новое поселение на Лебяжьей Поляне, где останутся жить и Эльманесси, и Сулдаски. После сражения всем стало ясно, как важно объединить свои силы.

Эрилин и Ганамед шли рядом. Полуэльфийка все еще была слаба, но сознание выполненной миссии поддерживало ее, как ободряло и послание, переданное Амарилом.

Ни она, ни литари никогда не отличались склонностью к болтовне, кроме того, каждому из них было о чем подумать.

Девушка вспомнила, что ей снова придется просить друга о помощи. Теперь ей было легче обратиться к литари с просьбой. С ее помощью лесные племена осознали необходимость сотрудничества, и попросить или предложить поддержку уже не казалось чем-то необычным. Теперь лесные жители ощущали себя единым целым.

– Прежде чем я покину владения лесного народа, я должна сделать еще кое-что, – сказала Эрилин. – Когда-то ты сказал, что настанет день и мне придется перешагнуть границу между двумя мирами. Этот день настал, но мне нужна твоя помощь.

Ганамед на мгновение всмотрелся в ее глаза, а затем кивнул, выражая согласие и одобрение.

– Я перенесу тебя на Эвермит, – пообещал он.

Королева Амлауруил с беспокойством взглянула на свой мизинец: кольцо на нем подавало беззвучный сигнал тревоги. Это кольцо многие годы оставалось на ее пальце и должно было предупреждать о том, что кто-то вошел через волшебные врата, находившиеся в отдаленном уголке дворцового парка. Это же колечко могло мгновенно перенести ее туда вместе с любыми спутниками. Но Амлауруил не побоялась бы отправиться туда и одна. Она не была хрупкой и беспомощной, чтобы нуждаться в опеке и защите. Амлауруил и сама была могущественной защитницей безопасности Эвермита. Она знала секреты древней эльфийской магии и обладала волшебными силами, которыми одарил ее Селдарин. Немного нашлось бы храбрецов, которые могли одолеть законную правительницу Эвермита.

Амлауруил кивком подозвала писца и двух личных стражников, а затем повернула кольцо. Все четверо тотчас оказались на тенистой лесной поляне. Там их ожидали двое: огромный серебристо-серый литари и высокая стройная лунная эльфийка. Но ни один из них не заметил появления королевы.

Эрилин с восхищением оглядывала родину своих предков. Лужайка пестрела лесными цветами, над которыми порхали многочисленные мотыльки; древние дубы шелестели темно-зеленым убором позднего лета. Если бы не аура волшебства, пронизывающая воздух наравне с солнечными лучами, такую картину можно было бы отыскать во многих девственных лесах.

– Эвермит, – прошептала Эрилин.

– Я оставлю тебя и вернусь, когда ты закончишь свои дела, – сказал Ганамед и исчез.

Эрилин ощутила призыв Лунного Клинка и опустила взгляд: от меча распространялся бледно-голубой туман. Она проследила взглядом за туманом и замерла от удивления. Призрачные струйки, словно пальцы благоговейного странника, тянулись к мерцающему овалу магических врат. Только однажды Эрилин приходилось видеть нечто подобное, но она запомнила это на всю жизнь. Этот дар ее мать передала волшебному мечу непреднамеренно – связь между миром людей и миром эльфов.

– Кто ты, что осмелилась посягнуть на этот мир?

Вопрос мог показаться резким, если бы не благозвучность голоса, произносившего эти слова. У Эрилин перехватило дыхание. Голос далеким эхом отозвался в ее сердце и напомнил о колыбельной, которую мать напевала своей маленькой дочке в далеком прошлом. Ручеек звездного света – почему-то именно с ним сравнивала Эрилин голос своей матери. В только что прозвучавших словах звенела и переливалась та же прозрачная чистота.

Эрилин обернулась и оказалась перед Амлауруил Лунный Цветок, королевой Эвермита.

Тогда настала очередь эльфийки замереть от удивления.

– Амнестрия?! – прошептала она с тоской и восторгом одновременно.

Ее реакция озадачила Эрилин. Полуэльфийка никогда не считала себя похожей на свою мать. Но королева мгновенно поняла ошибку, и ее лицо снова приняло выражение царственного спокойствия. Как заметила Эрилин, и сама Амлауруил не слишком походила на Амнестрию. Черты лица королевы казались более утонченными, а ее волосы наводили на мысли о шелке и пламени. Она была высокой, даже выше полуэльфийки, и обладала неброской неземной красотой, напомнившей Эрилин женщин из клана литари. Кроме того, если королева и предпочитала одиночество, как и ее дочь, она явилась в сопровождении двух золотых эльфов, явно стражников, и пожилого лунного эльфа – писца или советника.