Вверх тормашками в наоборот-3 (СИ) - Ночь Ева

– Не забудь взять с собой Риарру, – приказала я Нулаю, что замыкал торжественное шествие назад, в Верхолётную Долину, и перешагнула барьер вместе с Гелланом.

Ничего не почувствовала. Ни страха, ни других неприятных ощущений. Просто перешагнула и оказалась в другом месте. А следом за нами протиснулась Риарра. А за ней – Нулай.

Вы бы видели эту поражённую в самое сердце рыжую морду! Я не знаю, умеют ли плакать дракоящеры. Но мой Димон плакал. Тихо и почти незаметно.

– Смотри, кого я тебе привела. Это Риарра. Очень хорошая девочка с Острова Магов.

Я не ошиблась: они понравились друг другу с первого вздоха. Светились чешуёй. Трепетали ноздрями, сплетались хвостами и тёрлись лбами друг о друга.

И как только это случилось, я почувствовала, что умираю. Распадаюсь на части. Успела окинуть взглядом всех этих очень-очень дорогих мне людей. Поймала Милину улыбку и протянула руки к Геллану. Только вот уже ничего не почувствовала.

– Дара! – кричал мой любимый и единственный стакер. Мой противный и занудный рыцарь. Мой самый лучший и красивейших из мужчин. – Дашка! Пожалуйста! Не уходи!

Я хотела сказать ему, что не хочу, не буду, не уйду, но уже ничего не вырывалось из моего рта. Я только могла тянуть руки, пытаясь прикоснуться, обнять его в последний раз, а ловила лишь воздух растопыренными напряжёнными пальцами.

А ещё тело моё деревенело и отказывалось слушаться.

– Я найду тебя, слышишь! Только дождись меня! Даша, ты слышишь?

Я слышала. Успела кивнуть – и провалилась. Перестала существовать. Нырнула во тьму, чтобы умереть. Без него. Без них. Без Зеосса.

Очнулась я в грязи. Нестерпимо болело ушибленное бедро. И что-то до боли знакомое было во всей той преисподней, куда я попала. Да нет, чёрт побери. Я не умерла.

Оскальзываясь и кряхтя, я поднялась на ноги у той самой мусорки, куда миллион лет назад вышла, чтобы мусор вынести. С неба всё также противно летела водяная пыль. Липла к лицу и растрёпанным волосам.

Вон там мой подъезд. Где живут мои папа и мама. Где, кажется, живу и я. Осмотрелась вокруг диким взглядом. Ныли бедро и ушибленное колено. Грязными ладонями я старалась не прикасаться к одежде. Хотя можно было и не аккуратничать: полёт в грязь произошёл знатный.

Что это было, Бэрримор? Приснилось или причудилось? Как бы там ни было, ноги сами понесли меня домой. Холодно. Мокро. Промозгло. А дома – тепло, папа и мама.

Осторожно щёлкнула замком.113341

– Дашка, ты мусор вынесла? – мама из комнаты не вышла. И слава богу.

– Да, мам! – ответила как можно радостнее. – Я тут это. Поскользнулась. В грязь упала.

– Вечно у тебя всё не как у людей, – сокрушённо вздохнула мама и нарисовалась в коридоре.

Упс. Я молниеносно нырнула в ванную комнату.

– Да всё хорошо! – пропищала, переводя дух. Срочно снимать незнакомые маме вещи. Прятать. Мыться.

Уже лёжа в постели, вымытая до блеска, я мрачно думала о приключениях. О Зеоссе. О Геллане. Может, я всё придумала? Фантазёрка. Но на ладони моей – шрам от розового стило. А в ванной спрятаны зеосские вещи, которые нужно тайком вынести из дома.

Ничего не случилось. И случилось всё. Я вернулась домой. В то же время и даже в тот же час. Ну, может, с разницей в несколько минут. Ни папа, ни мама не успели даже встревожиться. И знать не знали, что их дочь прожила несколько удивительных месяцев в невероятном мире. Успела покуролесить, спасти Зеосс, вымирающих дракоящеров и даже влюбиться.

Геллан. И сердце порвалось напополам. И тогда я разрыдалась. Тихо и безрадостно. Скулила в подушку, кусала губы, глотала слёзы. Я не хотела, не хотела находиться здесь! Я хочу назад!

С этими мыслями я протянула три дня. Что-то делала. Ходила в школу. Безропотно пылесосила в доме. Мыла посуду. Выносила мусор. Ловила удивлённый мамин взгляд. Ну, да. Ей кажется, что меня подменили. Но не расскажешь же ей, что я всего лишь в другом мире побывала.

На четвёртый день я не выдержала. Под предлогом выкинуть мусор, выскользнула на улицу. Пробралась к мусоркам и, преодолевая отвращение, забралась в контейнер.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! – подвывала я, глотая слёзы. – Я хочу назад, пожалуйста! Я хочу к Геллану и Миле! Пожалуйста!

Резкий свет резанул по глазам.

– Эй, ты что здесь делаешь, малахольная? – это сосед-качок в одной майке выперся то ли на пробежку, то ли мусор выкинуть.

– Лежу я здесь, не видишь, что ли! – огрызнулась, как собака.

– А ну вставай – и марш отсюда, дура безмозглая! – он бесцеремонно схватил меня под подмышки и выдернул из страданий по Зеоссу. – И чтоб духу твоего здесь больше не было, ясно?! Ещё раз увижу – руки-ноги выдергаю, местами поменяю и скажу, что так и было!

– Что ты привязался, козёл! – пыталась я лягнуть его в голень, но у меня ничего не получалось. Сосед ещё раз тряхнул меня, как паршивую кошку за шкирку, и поставил на ноги.

– Ничего не привязался, – буркнул он, недобро сверкнув глазами. – Но в следующий раз, если надумаешь влюбиться и страдать, сделай это не в вонючем мусорном контейнере, пожалуйста. – Напилась небось, дура малолетняя?

– А… ну, да, – промымрила я в ответ и, пряча глаза, поплелась домой. Нога за ногу, нехотя, словно на эшафот.

Чудес не бывает, Дашка. Уж не тебе ли знать об этом. А если и бывают, то не в этом мире. Смирись и научись жить с этим.

Я выпрямила спину. Стиснула зубы. Сжала кулаки. Ну уж нет. Русские не сдаются! Или я не дочь майора Сафронова!

– Я дождусь тебя, Геллан! – поклялась я твёрдо и страшно этой ночью и перешагнула порог подъезда, оставив за спиной страдания и слёзы, сопли и отчаяние. Перечеркнув всё былое, чтобы начать всё с чистого листа.

Я сижу на лавочке в парке и жду Мирку – свою взбалмошную и неунывающую подругу. Она за мороженым отправилась. И, чует моё сердце, Мирка опять куда-то влипла. В какую-то невероятную историю. Это у неё правило: влезать, куда не просят.

Солнце пригревает по-летнему – ласково и горячо. С той поры, как я побывала на Зеоссе, минуло три года. Я закончила школу. Поступила в институт. И даже умудрилась закончить первый курс. Сдала экзамены и зачёты.

Однажды я стану Айболитом – ветеринаром. Буду лечить животных. Папа и мама пережили настоящий стресс, когда я начала тянуть в дом то бездомных котят, то щенков, то птичек со сломанными крыльями. Но ничего не поделать: я изменилась, а то, что на Зеоссе проклюнулось во мне, умирать не захотело.

Я больше не буянила и не скандалила, не устраивала истерик, не пыталась окружающих обвинить во всех своих грехах. Подтянула учёбу, дневала в приюте для бездомных животных, пристраивала брошенных питомцев в хорошие руки и вообще сумела всем доказать, что я чего-то стою.

Больше не было той Дашки, что мечтала рассказать всем желающим о необычном путешествии. Я хранила свою тайну в глубине души, как святыню.

Со временем подробности стирались. Порой казалось: упала я возле мусорки и головой ударилась. Но когда на меня накатывало отчаяние и тоска, я разжимала ладонь и смотрела на шрам от розового стило. Мне помогало это жить и двигаться дальше. Делать новые шаги, удивляться, улыбаться и любить мир. Он ведь во многом зависит от нас и нашего отношения к нему – я помнила и не хотела об этом забывать.

Есть солнце и голубое небо. Есть зелёная трава и деревья. Всё дышит и движется, живёт и хочет жить дальше. И эту бесконечную гармонию нужно видеть и ценить. Несмотря ни на что. Иначе однажды любить станет нечего.

Мирка несётся через весь парк. Волосы дыбом, глаза навыкате, рожки несчастного мороженого смяты и висят, как унылые носы.

– Дашка! Дашка! – орёт она так, что от неё шарахаются люди и заполошенно вспархивают птицы с веток. О боже, что она натворила в этот раз?

– Ты не представляешь! – дышит как загнанная лошадь, вытирая пот со лба. – Там! Там! – и взмахивает рукой, отчего у одного из мороженого отваливается унылый нос вместе с колпачком. Прощай самое вкусное. Эххх..