Расколотый Мир - Гилман Феликс

Сам Ствол валялся неподалеку.

Кридмур застонал., вправил на место переломанную, искромсанную руку и удовлетворенно вздохнул. Поднял к лицу ладонь, проверяя работу пальцев. Их свело судорогой. Он попробовал сесть, но не смог и откашлялся кровью.

— Простите, Лив, но чего вы ожидали? Чего вы ожидали от моего Хозяина? Если Генерал не достанется нам, он не достанется никому, — сказал он.

— Он еще не умер, мистер Кридмур. Пуля прошла насквозь. Он еще может выжить.

Кридмур повернул голову, взглянул на лежащее тело:

— Не выживет. — Он отвернулся и посмотрел на небо. — Жаль...

Он опять попробовал сесть. Но, похоже, какие-то важные мышцы то ли спины, то ли живота у него еще не исцелились, поскольку он лишь ворочался, падал и глотал пепел.

Лив присела рядом с Генералом. Погладила старика по голове, оставив на его лбу кровавый след.

Кридмур выплюнул пепел.

— Убийство было эффектным, Лив, — сказал он.

— Спасибо, мистер Кридмур.

— Но вы еще не закончили.

— Я уже потеряла к этому вкус. Не смогу и не стану делать этого снова. Я отказываюсь. Разве вам сейчас не мучительно больно, мистер Кридмур?

— Я к этому привык... — засмеялся он, булькая кровью. — Ах, Лив, я конечно же вру. Мой хозяин избавляет меня от боли. Я ужасный трус.

— Знаю.

Генерал смотрел в затянутое тучами небо. Он громко и мучительно дышал, словно пытаясь что-то сказать.

Кридмур снова заговорил:

— И каков же ваш план, Лив, позвольте спросить?

— Я надеялась убить вас, Кридмур, и забрать с собой Генерала. Возможно, мы нашли бы выживших в Новом Замысле, которые помогли бы нам вернуться домой, на восток. Мы могли бы донести туда его Тайну, если такая вообще была, и... кажется, я вообразила себя героиней.

— Я знаю, каково это, Лив.

— А если бы вернуться не удалось, мы пошли бы на запад, к морю, и погибли там вместе. И Генерал не достался бы никому — ни вам, ни Линии.

— Хороший план. Лучше прочих. Простой, решительный, мудрый. Иногда самоубийство и правда лучший выход. Вы не поверите, как я вам сочувствую. Но генеральская Тайна действительно не достанется никому, потому что он мертв.

— Еще нет.

— Скоро умрет. Что же вы собираетесь делать дальше?

— Я не настолько смела, чтобы отправиться к морю одна, мистер Кридмур. А что собираетесь делать вы?

— Не знаю. Я исцеляюсь, а значит, Хозяева решили пока не избавляться от меня, несмотря на фиаско. Возможно, они удалились в Ложу и обсуждают, какие бы муки на меня наслать.

Он крякнул, вправляя левую ногу на место, и потрогал разорванные под коленями сухожилия. Странная смесь отчаяния, боли и облегчения проступила на его лице.

— Скорее всего, они простят меня. Теперь, когда погибли Фэншоу и Аббан, нас, старых псов, осталось немного. Наверное, я вернусь домой. И снова примусь за работу. Я и сам корчил из себя героя и думал, что смогу освободиться. Но теперь все кончено...

С края дюны послышался топот и шум скользящих ног, крики, ворчание, грохот оружия, рюкзаков и банок.

— А может, и нет! — добавил Кридмур. — Может, и нет...

Шаги приближались. В пустом ночном воздухе раздавались голоса линейных.

— Ствол, Лив, — сказал Кридмур, пытаясь встать и падая. — подайте мне, пожалуйста, Ствол.

Но Лив уже неслась прочь по дюнам.

Лив упала на живот — в бегущую линейным было бы легче целиться. Припадая к земле, она ползла по пеплу между дюнами. От Кридмура и Генерала было уже далеко. Не вставая, она осторожно подняла голову над гребнем дюны и огляделась.

Линейные приближались.

Пятеро. Это было ясно сразу, хотя Лив различала лишь крошечные силуэты в лучах неправильно восходящего солнца. Приземистые и тяжелые, не бегут, а неуклюже шагают, наклонив головы. Солдаты, похожие издали на цепочку деревенских домишек с печными трубами, взобрались на вершину пепельной дюны, перешли через нее и скрылись из виду. Затем вынырнули снова, теперь гораздо крупнее — она уже различала черную униформу и дула их ружий. Двое несли какой-то тяжелый ящик, обхватив с обеих сторон. Приблизившись к Лив, они отбросили его и перешли на бег.

Когда стали отчетливо видны противогазы, будто удлинявшие их челюсти, она вдруг ускользнула у них из виду. Пепел зашуршал под ее животом, она застыла, потом подалась вперед и застыла вновь. Она ползла ужасающе медленно, когда услышала выстрелы.

Кридмур полз по зыбучему пеплу на вершину дюны — туда, где лежал его Ствол. Добраться до гребня было непросто, тело все время скользило вниз. Позади хрипели линейные, которым приходилось в проклятом пепле ничуть не легче.

— Генерал еще не умер, Кридмур.

— Скоро умрет.

— Но пока еще нет. Сражайся, Кридмур.

Его вены наполнились пламенем. Он рванулся, схватил Ствол и перевернулся на спину. Он выстрелил дважды и убил двоих, но раны тормозили его движения, и он не успел добить их прежде, чем оставшиеся трое линейных вскинули ружья. Их механизмы лязгали и кашляли, и Кридмур закричал, когда пуля вонзилась ему в бедро, а затем снова, когда Мармион сказал: «Нет!» — и принялся грубо, кое-как соединять его переломанные кости.

Затем линейные набросились на него. Запинали сапогами, вырвали из пальцев Ствол, отшвырнули ногой в сторону — и продолжали пинать и давить Кридмура с новой силой.

— Ты заслужил это, Кридмур.

— Да...

Лив слушала, как Кридмур ревет, орет непристойности, хохочет и насмехается над своими палачами — так, словно за всю свою жизнь, полную злобы и ненависти, никогда еще не был так счастлив. Почему она не убежала? Бог ее знает. Она убеждала себя, что безопаснее сидеть тихо и не шевелиться. Говорила себе, что еще может каким-то образом спасти Генерала. Но правда заключалась в том, что ей, как ни странно, не хотелось покидать Кридмура.

Она надеялась, что они убьют его.

Но не хотела, чтобы он умирал в одиночестве.

Что, если ее услышат? От собственного дыхания завывало в ушах. Тиканье карманных часов отдавалось бешеным эхом. Сейчас Лив услышала его словно впервые. Эти неравномерные бой, стрекотанье и клекот — такие громкие, что заглушали даже рычание Кридмура, — показались ей пугающе знакомыми. Она хорошо знала это клацанье, этот ритм. Она поднесла часы к уху. И угадала отзвуки Песни Линии — Песни, разносившейся в грохоте Локомотивов по всему континенту. Она держала часы в руке и смотрела на золоченый циферблат. Слишком тяжелые. Теперь Лив знала наверняка, что если отвинтит позолоченную крышку, то среди блестящих шестеренок обнаружит маслянисто-черного металлического паразита. Неудивительно, что линейные никогда не теряли ее следа. Сколько же они шпионили за ней? Рылись ли в ее вещах, когда она ехала на Локомотиве на запад?

Она выругалась, швырнула часы на землю и вдавила в пепел рукой. Закопала поглубже — и медленно отползла в сторону.

Трое оставшихся линейных, окружив Кридмура, пинали его сапогами, вминали в пепел, плевали на него, наблюдали, как затягиваются его раны и наносили новые; Кридмур плевался в ответ и выкрикивал в их адрес все грязные ругательства, какие только мог вспомнить на известных ему языках; так, наверное, продолжалось бы вечно, если бы линейные наконец не устали.

Наступила ночь. Без луны, да и звезд — раз-два и обчелся. Только молнии далекой грозы чуть заметно подсвечивали западную часть горизонта. Линейные разбрелись во мраке, ища среди пепла оружие Кридмура

— Вот оно!

— Где?

— Я вижу его. Мистер Миллз, сэр?

— Вижу... Выглядит так безобидно, а?

— Не знаю, сэр. Как нам от него избавиться?

— Взрывчатка подойдет. Что у нас осталось?

Они нагнулись, установили среди пепла свои устройства и отбежали на безопасное расстояние.

— Нет. Сражайся, Кридмур, встань и сражайся с ними.

— Смотри, агент!.. Карпентер, подними ему голову. Только зубов берегись...