Стивен Эриксон - Память льда. Том 1

– Очень близко. Не говоря уж о Каладане Бруде. На счастье для тебя, Аномандр Рейк ушёл – вернулся на Семя Луны, где бы оно ни находилось…

– Расположение Семени следует выяснить. И сообщить Увечному богу.

Седой воин приподнял бровь.

– Задание для короля?

– Предательство уязвляет твоё чувство чести, Каллор?

– Если назвать его внезапной переменой стратегии, уже не уязвляет. Взамен я желаю получить возможность, сотворённую так, как того захочет Увечный бог.

– О какой возможности ты говоришь, Верховный король?

Каллор улыбнулся, выражение его лица стало жёстким.

– Женщина по имени Серебряная Лиса… одно мгновение уязвимости – это всё, чего я прошу.

Гетол медленно поклонился.

– Я – твой Вестник, о повелитель, и передам твоё желание Увечному богу.

– Прежде чем уйдёшь, – произнёс Каллор, – скажи-ка. Этот трон подходит для Дома Цепей, Гетол?

Яггут внимательно осмотрел старое железное дерево, заметил трещинки в каркасе.

– Наилучшим образом, повелитель.

– Тогда ступай.

Вестник вновь поклонился, позади него открылся портал. В следующий миг яггут сделал шаг назад и исчез.

Дым от свечи взвихрился на месте портала. Каллор глубоко вдохнул. Каждый вздох нёс годы и годы живительной силы. Он сидел неподвижно… словно охотник в засаде. Готовый ударить, как следует. Смертоносно, как следует.

Скворец вышел из штабного шатра, остановился, разглядывая звёзды над головой. Давно он не чувствовал себя таким уставшим.

Командир услышал шаги позади, затем мягкая, длиннопалая рука легла ему на плечо, и от этого прикосновения по всему телу пробежала дрожь.

– Приятно было бы, – прошептала Корлат, – услышать для разнообразия добрые вести.

Он только хмыкнул.

– Я вижу тревогу в твоих глазах, Скворец. И список длинный, верно? Твои «Мостожоги», Серебряная Лиса, её мать, а теперь ещё и болезнь на Путях. Мы движемся вслепую. Столько всего зависит от неизвестности. Держится ли ещё Капастан или город уже пал? А как там Тротц? И Паран? Быстрый Бен?

– Мне этот список тревог известен, Корлат, – проворчал Скворец.

– Прости. Я разделяю их, вот и всё.

Он покосился на тисте анди.

– Извини, но почему? Это не твоя война – нижние боги, это даже не твой мир! Почему ты откликаешься на его нужды? – Скворец громко вздохнул, покачал головой и вновь поднял глаза к небу. – Этот вопрос мы часто задавали себе в самом начале кампании. Помню, в Чернопёсьем лесу наткнулись на полдюжины твоих родичей. Морантская «ругань» их скосила. Взвод призывников взялся обирать тела. И они ругались на чём свет стоит – ничего ценного не нашли. Несколько завязанных узелками кусочков цветной ткани, отполированный ручьём камешек, простое оружие – такое можно купить на любом рынке в любом городе. – Он помолчал, затем продолжил: – И помню, я тогда задумался, а что за жизнь у них была? Какие мечты, устремления? Будут по ним тосковать родные или нет? Мхиби как-то сказала, что рхиви взяли на себя труд хоронить павших тисте анди… ну, и мы сделали то же самое там, в лесу. Разогнали призывников, дали им пинка под зад. Мы похоронили ваших погибших, Корлат. Упокоили их души по малазанскому обычаю…

Корлат внимательно посмотрела на него своими бездонными глазами.

– Зачем? – тихо спросила она.

Скворец нахмурился.

– Зачем мы их похоронили? Худов дух! Мы чтим и уважаем своих врагов – кем бы они ни были. Но тисте анди – более прочих. Они принимали тех, кто сдавался в плен. Если среди сдавшихся были раненые – лечили их. Даже позволяли нам отступить – ни разу нас не гнали, когда удавалось вырваться из стычки, в которой мы не могли победить.

– А разве «Мостожоги» не возвращали этот долг – раз за разом, командир? И вскоре так же начали поступать все остальные солдаты Дуджека Однорукого.

– Большинство кампаний чем дольше продолжаются, тем более жестокими становятся, – задумчиво проговорил Скворец. – Но не эта. Она стала более… цивилизованной. Появились неписаные правила…

– И почти всё это рухнуло, когда вы взяли Крепь.

Он кивнул.

– Даже больше, чем ты думаешь.

Рука Корлат по-прежнему лежала на его плече.

– Пойдём ко мне в шатёр, Скворец.

Его брови взметнулись, затем он улыбнулся и ответил сухо:

– Такую ночь тяжело провести в одиночестве…

– Не глупи! – возмутилась Корлат. – Мне не нужна компания – мне нужен ты. Не безликая потребность, которую удовлетворит кто угодно. Не это. Понимаешь?

– Не совсем.

– Я хочу, чтобы мы стали любовниками, Скворец. С этой ночи. Я хочу просыпаться в твоих объятьях. Я хочу знать, испытываешь ли ты чувства ко мне.

Он долго молчал, затем ответил:

– Дурак бы я был, если бы не испытывал, Корлат, только считал, что ещё глупее начинать как-то ухаживать. Я думал, у тебя отношения с другим тисте анди – союз, несомненно, длиной в века…

– А какой был бы смысл в таком союзе?

Скворец ошарашенно нахмурился.

– Кхм, ну, супружество? Дети?

– Дети появляются. Редко, чаще от скуки, чем по искреннему желанию. Тисте анди не ищут супругов среди себе подобных. Это отмерло давным-давно, Скворец. Но ещё реже бывает, чтобы тисте анди вышел из тьмы в смертный мир, чтобы избавиться от… от…

Он приложил палец к её губам.

– Не нужно. Для меня честь принять тебя, Корлат. Больше, чем ты можешь вообразить, и я постараюсь оказаться достойным такого дара.

Она покачала головой, опустила глаза.

– Это жалкий дар. Ищи моё сердце, и будешь разочарован тем, что найдёшь.

Малазанец отступил и потянулся к кошелю на поясе. Развязал его, вытряхнул на ладонь содержимое: несколько монет, а затем маленький, грязный узелок разноцветной ткани и тёмный, гладкий камешек.

– Я всё думал, – медленно проговорил он, глядя на эти предметы, – что когда-нибудь подвернётся возможность вернуть то, что было явно очень дорого этим павшим тисте анди. Всё, что они тогда нашли… Я понял – ещё тогда, – что больше ничего не могу сделать, чтобы почтить их.

Корлат накрыла его ладонь своей, так что странные предметы оказались зажаты между ними. И повела малазанца прочь по дорожке между шатрами.

Мхиби видела сон. Она цеплялась за край обрыва, руки с побелевшими костяшками ухватились за искривлённые корни, мелкий песок и земля сыпались в лицо, а она отчаянно старалась не сорваться.

Внизу ждала Бездна, наполненная бурей расчленённых воспоминаний, потоками боли, страха, ярости, зависти и тёмных страстей. Эта буря жаждала поглотить её, тянулась к ней, а Мхиби не могла защититься.

Руки её слабели.

Воющий ветер вцепился в ноги, дёрнул, оторвал от уступа, и Мхиби упала, полетела вниз, добавив собственный вопль к яростной какофонии бури. Ветра швыряли её то в одну сторону, то в другую, Мхиби вертелась в воздухе, кувыркалась…

Что-то жёсткое, твёрдое ударило её по бедру, соскользнуло. Могучий порыв ветра обрушился на тело. Затем вновь удар – когти сомкнулись на поясе, холодные как сама смерть. Резкий рывок, от которого подбородок вонзился в грудь, и вот Мхиби уже не падала, а поднималась – её уносило всё выше и выше.

Рёв бури начал стихать внизу, затем сдвинулся в сторону.

Мхиби извернулась и посмотрела вверх.

Над ней парил немёртвый дракон – невероятно огромный. Иссохшиеся обрывки кожи тянулись за лапами, почти прозрачные крылья грохотали. И это создание несло её куда-то прочь.

Мхиби повернулась, чтобы посмотреть вниз.

Под ней раскинулась безликая, серовато-коричневая равнина. В земле были видны длинные трещины, наполненные мерцающим льдом. Вдруг она заметила тёмное пятно, текущее по склону холма. Стадо. Я уже была здесь. В этой земле, во сне… тут были следы…

Дракон вдруг накренился, подогнул крылья и начал быстро, по спирали спускаться к земле.

Мхиби заверещала – но с потрясением поняла, что воет не от ужаса, а от восторга. О, верхние духи, вот каково это – летать! О, теперь я познала истинную зависть!

Земля устремилась навстречу. За миг до смертельного столкновения драконьи крылья дважды хлопнули, поймали поток, а затем, подогнув лапы, змей бесшумно помчался на расстоянии вытянутой руки над глинистой землёй. Когда движение вперёд замедлилось, лапа опустилась и когти разжались.

Мхиби приземлилась с почти неслышным звуком, перекатилась на спину, затем села и увидела, что громадный дракон вновь набирает высоту, с грохотом взмахивая крыльями.

Мхиби опустила глаза и увидела молодое тело – собственное. Закричала от жестокости этого сна. Снова закричала, свернулась клубком на холодной, мокрой земле.

Ах, зачем ты меня спас! Зачем? Только чтобы проснуться – о, нижние духи – проснуться…

– Она просто пролетала мимо. – Тихий голос – незнакомый, но говорящий на языке рхиви – прозвучал в её голове.

Мхиби резко вскинула голову. Огляделась по сторонам.