Юрий Никитин - Передышка в Барбусе

— На первые пару лет, — заявил он знающе, — можно даже сэкономить на городской страже...

— Ну да, разбежался, — буркнул Мрак.

— Воров же всех на вёсла, — объяснил Аспард. — Пока новые вырастут, поколение пройдет!

— Ну да. Положи вон свою золотую брошь в пустом зале, а сам спрячься и понаблюдай. Первый же, кто пройдёт мимо, сопрет! Ну, может быть, не первый...

— Так это во дворце, — возразил Аспард.

— Улица ненамного хуже.

Аспард задумался, украдкой бросил взгляд на Червлена и придворных. Мрак почти видел, как Аспард представил их всех, знатного рода, что проходят мимо его броши: одному совесть не дала украсть, другому страх, что найдут и тоже прикуют к веслам, третий заподозрил что-то неладное: больно на виду, а четвёртый, что умом попроще, а сердцем смелее, тут же цапнет и пойдёт без всяких угрызений совести...

Солнце блестело оранжевое, словно яичный желток, но город был залит странноватым красным светом. На той стороне площади виднелась группка всадников на добротных конях. Они не то охраняли виселицу, не то готовились к отбытию в дальние загородные казармы. На виселице раскачивалось с десяток тел. Это те, кто уже со связанными руками внезапно устроили безумный бунт, отказались идти, ложились прямо на площади.

Да, плотники тут же наспех-соорудили виселицу с длинной перекладиной, вздёрнули этих свободолюбивых, а остальные пошли покорно, как овечки.

Мрак оглянулся. Аспард здесь, его ребята смотрят с готовностью, только ждут, в кого бы вцепиться, а то Его Величество всё сам да сам. Мрак кивнул Аспарду на Квитку. Тот побледнел, попытался отступить, но Аспард схватил его сзади за руки. Стражи мгновенно оказались рядом, Квитку растянули в стороны, как муравьи букашку.

Квитка пролепетал:

— Ваше Величество... за что?

— Знаешь, — ответил Мрак. Он кивнул Аспарду. — Камень на шею и — в реку.

Аспард злобно ухмыльнулся. Квитка завизжал, его приподняли и с большой скоростью понесли с башни. Червлен, Манмурт и другие окаменели, поражённые такой жестокой казнью. Манмурт единственный, кто решился спросить:

— Ваше Величество... но за что?

Мрак раскрыл рот, увидел умоляющие глаза Червлена, вздохнул. Можно бы сказать правду, но эта правда скоро забудется, предательство и борьба за трон настолько обычное дело, что никто и не запомнит, для людей надо что-нибудь яркое, необычное, чтобы обсуждали, спорили и... запомнили. И даже передали другим.

— Я тцар или не тцар? — спросил он медленно. — Тцар. Я любил красивых женщин, как и все вы, но всем вам зась, а вот Квитка мне их поставлял. Я любил роскошные вещи — Квитка собирал их со всего света. Я любил красивых лошадей — Квитка выстроил лучшие в мире конюшни. Мне нравился дворец, Квитка велел выстроить для меня ещё три — один другого краше и больше. Мне нравилось смотреть на звёзды — Квитка выстроил самую высокую башню, чтобы я мог там в тиши и уединении, позабыв о государственных делах, наблюдать за звёздным небом... Но мне ещё нравились и мудрые правители, управляющие! Но за все эти годы Квитка мне ни одного не поставил! А это серьёзное упущение, ибо сила моя уменьшилась, а ошибок стало намного больше, что едва не привело страну к гибели.

Он видел со всех сторон раскрытые рты, но зато и распахнутые глаза. Надеюсь, подумал он, что у них и ухи растопырены тоже.

Червлен кашлянул, сказал осторожно:

— Мы все были потрясены, что Верховный жрец оказался главой ужасных разбойников...

Мрак оглядел ожидающие лица, сказал сумрачно:

— Да ладно, я твои намёки за версту вижу. С Плавунцом-Зауром все ясно, да? А сейчас вы все ждёте, что я назову имена тех, кто замышлял на меня?.. Кто подсылал убийц?..

Червлен крякнул, прочистил горло, снова крякнул. Наконец сказал осторожно:

— Вообще-то да, Ваше Величество.

— Зачем?

Червлен растерялся, за ним белели такие же растерянные лица.

— Как зачем... ну, головы долой!.. Мрак отмахнулся.

— Брось, Червлен. Сам знаешь, что, когда правитель не тянет ношу, он должен уступить место тем, кто тянет. Если не уступает, его нужно... сдвинуть самим. Что ты и собирался сделать, не отпирайся. Все верно, кроме законов тцарства, над ними есть еще и законы богов! Так что не будем искать виновных. Прощение всем... даже не прощение, а просто перевернём эту страницу Книги Бытия и начнём другую. А вот потом, если кто продолжит посягать на мою драгоценную жизню — того за ребро на крюк и на городскую стену! Поближе к городским воротам. Чтобы до-о-о-олго кричал и чтоб все видели... Я говорю доступно? А то со звёздами приходится на умном языке, а с людьми... ну всё равно, что с козами. Аж непривычно для такого звёздного мудреца...

Остаток дня прошел без приёмов, обильных обедов. Честно говоря, Мрак вообще не помнил, ел он сегодня или нет. В Лесу привык обходиться по нескольку дней без еды вообще, а потом умел навёрстывать...

Вечером он, велев себя не тревожить, задвинул ножкой кресла дверь и ушёл через подземный ход в город. На перекрёстках остались тёмные пятна от костров, но огонь теперь шёл только от окон, да перед корчмой горел большой смоляной факел.

Мрак прошелся от центра к кварталам ремесленников, пошёл вдоль городской стены. Донёсся звонкий цокот копыт. Четверка дорогих коней катила изящную крытую повозку. Мраку почудилось, что от коляски пахнуло дорогими притираниями.

Он насторожился, кто же уезжает из безопасного города на ночь, пробежал немного следом. Перед городскими вратами кони остановились, страж подошёл неспешно, слышно было, как ворчит, сопит, вгляделся, кликнул старшего. Явился командир, толстый сотник в кольчуге до пояса.

Мрак не слышал, что он спрашивал, что ему отвечал мужчина с вожжами в руках. Сотник наконец махнул рукой, стражники нехотя пошли к воротам. Створки заскрипели, кони тут же нетерпеливо двинулись вперёд, будто намеревались протиснуться в щель.

Мрак сумел рассмотреть в повозке женщину, что куталась в плащ. Мужчина дёрнул вожжи, повозка понеслась в ночь. Створки тут же закрылись, солдаты вложили в петли толстый засов. Подошёл младший командир, спросил тихонько:

— Это они?

Сотник долго смотрел вслед, прежде чем ответить. В выпуклых глазах было немалое изумление.

— На что надеются, — сказал он негромко, — эти несчастные?

Десятник поинтересовался:

— Перехватят?

— Конечно, — ответил сотник со смешком, — но там, подальше... Чтобы они отсюда выехали... а в свой Вантит не доехали.

— Понятно, растают по дороге?

— Как снег на солнце, — сказал сотник и расхохотался. — Так что их хитрая задумка не удалась.

— Разве хитрая? — возразил десятник. — Весь двор говорит, что они обезумели от любви, уже ничего не страшатся и почти не скрываются.