Гай Гэвриел Кей - Звездная река

Император сказал:

– Входит ли в эту службу безрассудный риск для большей части нашей армии? И опасность оставить наш двор совершенно беззащитным?

«Вот оно», – подумал Фуинь. Сегодня не будет тонкого перехода к сути дела. И император берет все на себя. Фуинь снова вытер лицо шелковым платком, не обращая внимания на человека слева.

Он увидел реакцию Дайяня, увидел момент, когда его друг осознал, насколько откровенным будет сегодняшний разговор, что означает этот вызов ко двору. Он увидел, как Дайянь вздохнул, как вздыхает человек перед тем, как взвалить на плечи бремя, принять его. Дайянь поднял голову. Он несколько секунд смотрел на первого министра, потом снова перевел взгляд на императора. Он улыбнулся. «Прекрати! – хотелось крикнуть Фуиню. – Ты имеешь дело с испуганным человеком!» А потом, совершенно неожиданно, без всякого предупреждения, ему в голову пришла одна мысль.

Случилось так, что та же мысль и в тот же момент пришла в голову первому министру Катая, который наблюдал так же внимательно: что Жэнь Дайянь, стоя перед императором и придворными, словно обращался к другим людям, за пределами этого зала или даже за пределами их времени.

Намного позже Ван Фуинь скажет правдиво, что когда у него возникла эта мысль, она его испугала, как пугает человека злобный призрак на проселочной дороге в безлунную ночь.

Дайянь сказал, повысив голос, чтобы его услышали все:

– Светлейший повелитель, все, что сделал ваш слуга, он сделал ради защиты Катая. И его императора.

– Так ли это? Бросившись без приказа к войскам алтаев?

– На выручку страдающего народа Катая, мой повелитель.

Первый министр шевельнулся, казалось, он сейчас заговорит, но Дайянь продолжал.

– У меня была испытанная в боях армия, и мы уничтожили половину войск варваров, как известно императору. И как известно им. Они отступали, их было меньше нас.

– Их было меньше, когда они разгромили наши армии у Синаня и Ханьцзиня!

– Но не у Еньлиня, светлейший повелитель. Я верю, что милостивый император помнит об этом.

Кто в этом зале – или на троне – этого не помнит? Император внезапно посмотрел налево, на своего первого министра, словно просил о помощи. У Фуиня все еще было это странное ощущение, что Дайянь произносит то, о чем говорить не собирался, когда вошел сюда. Что для него что-то изменилось после первого вопроса императора.

Хан Сень прочистил горло. И сказал:

– Алтаи были в городе, командующий Жэнь. – Фуинь отметил, что он назвал его титул. – Приближалась зима, любая предпринятая вами осада заставила бы наших людей в стенах города…

Он замолчал, потому что Жэнь Дайянь энергично затряс головой, еще одно нарушение этикета. Он был солдатом, и солдат так вел себя с первым министром Катая!

Дайянь произнес очень серьезно:

– Господин первый министр, благодарю вас за ваши мысли. За то, что подумали об этом. Я согласен. Мы не могли бы подвергнуть Ханьцзинь осаде. Мы не собирались этого делать.

– Вы собирались перелететь через стену? – это сказал император, его голос звучал немного слишком резко.

– Я бы прошел под ними, мой повелитель, – Дайянь помолчал. – Так же, как я вышел из города прошлой зимой, когда спас светлейшего императора из лагеря алтаев, – он снова подождал. – А потом благополучно доставил сюда, уничтожив преследователей.

«Это такая опасная игра», – думал Фуинь. Но Дайянь вынужден был это сказать, правда? Напомнить им всем, при всех, о том, что он сделал для Катая. Для Чжицзэня.

Ему ответил первый министр.

– Катай и светлейший император Чжицзэнь помнят о ваших заслугах в прошлом. Но ошибку в настоящем нельзя оправдывать прошлыми заслугами.

– Возможно, – тихо ответил Дайянь, – но не могут ли они быть ответом на обвинения в отсутствии лояльности?

Шепот. «О, Дайянь, пожалуйста, – подумал Ван Фуинь. – Берегись».

Первый министр ответил:

– Никто вас в этом не обвинял, командующий Жэнь.

– Благодарю вас, – сказал Жэнь Дайянь. – Могу я узнать тогда, что я здесь делаю? Вместо того, чтобы добить варваров, которые едут по Катаю, убивая наших людей? Я должен служить моему императору, освобождая их от угнетателей! – впервые в его голосе прозвучали резкие ноты.

Хан Сень ответил ему:

– Задача императора и его советников определять, каким путем пойдет Катай, командующий Жэнь. А не солдата.

«Вот и ответ», – подумал Фуинь. Старая битва и старые страхи. Это бесконечно противостояние, эта пропасть… горе страны.

Река времени течет на восток, никогда в обратную сторону, так учат мудрецы. Но вдоль нее на берегах так много руин. Мятежные главнокомандующие, миллионы погибших, падение династий. Армии, превратившиеся в оружие против государства, двора, императора Поднебесной. Военачальники, захватившие мандат богов на правление. Хаос и варварство, запустение в стенах городов. Сердце, обливающееся слезами от того, что видят глаза.

– Конечно, такие решения должен принимать двор, – тихо ответил Дайянь. – Но должен ли верный командующий императора не выполнять свои задачи на полях сражений должным образом? Когда к нам приходят захватчики? – снова его голос звучал страстно. – Мы уничтожили половину их армии, они были обессилены войной, и я знал, как проникнуть в Ханьцзинь! Мы вот-вот должны были уничтожить последнее войско варваров на нашей земле. Скажите мне, мой повелитель, почему с моей стороны было нарушением преданности сделать это для вас? Я дал клятву посвятить свою жизнь служению Катаю. Августейший император, мое тело отмечено иероглифами, которые это подтверждают.

Тишина была полной. В сердце Фуиня было больше чувств, чем оно могло вместить. Он не дышал, и ему казалось, что все вокруг него тоже не дышат. Он по-прежнему чувствовал с ужасающей ясностью, что Дайянь принял какое-то решение, что-то понял. Теперь он обращался уже не только к ним. Через них, возможно, чтобы они могли запомнить и рассказать.

Но молодой человек на троне не питал слабости и неуверенности насчет своих собственных нужд и желаний, своего собственного понимания даже в такой ситуации. Это тоже надо было дать понять всем, и губернатор Ван Фуинь и придворные в Шаньтуне тут же об этом узнали.

– Нет, – возразил император Катая. – Нет. Преданность – это скромность. Если бы вы ошиблись, если бы к ним подошло подкрепление, если бы ваш план проникнуть в город провалился, если бы вы потерпели поражение в том бою, мы бы здесь остались без защиты. Ни один солдат Катая не может брать на себя так много! И были обстоятельства, о которых вы не знали, не стали ждать, чтобы узнать. Мы дали согласие на мир, границу, торговлю. Больше наш любимый народ не будет гибнуть, ответственность за народ – всегда – является постоянным долгом императора.