Анри Фолье - Демон снов

— Кто вы? Зачем пришли на земли повелителей Восходящего Солнца? — напыщенно произнес степняк на плохом туранском. «Толмач»,— догадалась Соня.

— Я буду говорить только с вашим вождем! — резко ответил Арей, покосился на Найра и добавил: — Где он?

Вождем оказался тот самый маленький толстый уродец, который сидел на пони и размахивал плюмажем.

— Ты имеешь честь говорить с Тахатом Саббидзаром, покорителем гор и светочем знаний, источником мудрости и кладезем совершенства, могучим сыном Балихайбара Марендита, властителем небесной выси и долинных пылей, чей след, оставленный на камне, подобен следу пещерного великана, а глас — громовым раскатам великой реки Шайлеввы! — представил его переводчик. По окончании речи толстый Тахат Саббидзар неуклюже сполз с пони и подковылял к Арею. Обалдев от такого количества званий, Арей тупо таращился на возникшего перед ним карлика и молчал. Выручил его Найр.

— Мы рады встрече с прославленным воином предгорий, могучим сыном Балихайбара Марендита,— подражая переводчику, произнес он на туранском.— Мой вождь, отважный Арей предлагает дружбу.

«Выкрутился»,— удивилась Соня, разглядывая пестрое войско степняков. Больше всего армия прославленного Тахата походила на разбойничью шайку. Единого обмундирования, как и оружия, у них не было. Широкие мечи соседствовали с копьями и кривыми саблями, на щитах красовались полустертые гербы неведомых Соне королевств. Некоторые из воинов были одеты в широкие яркие штаны и короткие коринфские безрукавки, на других болтались меховые гиперборейские накидки, полвойска вовсе обходилась драными штанами до колен, а тела, столпившиехся за спинами мужчин, женщин и детей были едва прикрыты длинными рубахами.

— Дружба имеет свою цену,— жадно ощупывая взглядом котомки горцев заявил переводчик.— Достопочтенный Арей знает об этом?

Пришедший в себя Арей кивнул и махнул рукой. Хура вытолкал Соню вперед.

— Отважный Арей хочет подарить покорителю гор и светочу знаний эту девушку,— сказал Найр.— Она сильна и вынослива, ее волосы сияют, как закатное солнце, а глаза подобны глазам дикой кобылицы. Ее кожа…

Толстый Тахат дернул головой.

— Вижу! — перебил он Найра. Разглядывая Соню, обошел ее, пошлепал выпяченными губами, сморгнул. В полной тишине горцы ожидали ответа. Толстый вождь степняков задрал голову, вглядываясь Соне в лицо, потом поднял руку, выковырял у нее изо рта кляп и брезгливо отбросил его в сторону. За одно это девушка ощутила к нему признательность.

— Как тебя зовут, луноликая? — спросил Тахат. Голос у него оказался тонкий и протяжный, как у евнуха.

— Соня,— ответила девушка. Тахат не вызывал у нее отвращения, скорее жалость. Угораздило же вождя родится таким уродцем. Жаба, да и только!

Услышав ее ответ, Хура недовольно заворчал. После долгих мучений с пленницей он не ожидал, что она будет так покладиста.

— Твое имя — музыка для моих ушей.— Толстый Тахат не скрывал довольства. Воины Арея повеселели. Похоже, дело шло к миру. «Как бы не так!» — заметив блеснувшую в глазах Тахата хитрую искорку, подумала Соня. И не ошиблась. Степняк повернулся к Арею, его лицо вновь превратилось в непроницаемую маску.

— Но этого мало! — громко заявил он, вызвав бурный восторг своего войска. Арей сглотнул, заморгал.

— Чего ж тебе еще-то надо? — растерянно спросил он.

И тут Тахат проявил чудеса прыти. Соня не успела моргнуть, как толстый степняк очутился перед предводителем горцев. Из широкого рукава его балахона вынырнуло лезвие кинжала. На кончике поблескивала темная, похожая на кровь жидкость. «Яд»,— догадалась Соня. Острие змеиным жалом ткнулось в шею Арея.

— Ты нанес смертельную обиду великому Тахату Саббидзару, покорителю гор и светочу знаний, источнику мудрости и кладезю совершенства, могучему сыну Балихайбара Марендита, властителю небесной выси и долинных пылей…— скороговоркой пробормотал переводчик степняков. Было видно, что он сильно напуган. Похоже, невзрачный Тахат уже проделывал подобные штучки со своими врагами, и заканчивались они в пользу покорителя гор и светоча знаний.— Твои нечестивые уста недостойны целовать пыль под его стопами!

— Чего я такого сказал? — кося глазами на Найра и опасаясь пошевелиться, прошептал Арей. Тот досадливо отмахнулся, обращаясь к Тахату, произнес:

— Мой вождь приносит свои извинения великому и могучему сыну Балихайбара Марендита, властителю небесной выси и долинных пылей…— Теперь Найр без запинки выговорил все звания и регалии толстого Тахата.— Он хочет знать, чем может искупить свою вину и порадовать сердце могучего…— Снова пошло бесконечное перечисление заслуг и достоинств степняка. Тот все понял без переводчика. Отравленное лезвие нырнуло в рукав. «Интересно, сколько у него таких кинжальчиков?» — подумала Соня. В высокой, почти женской прическе Тахата она уже заметила иглу-шпильку, еще одна была умело воткнута в плетение пояса.

Переводчик склонился к своему вождю. Тот облизнул язычком губы, зашептал ему на ухо. Переводчик выпрямился.

— Тахат Сабиддзар — отважный воин! Глаза его утомлены блеском золота и прелестями красавиц, его сердце радует звон оружия,— сказал он.

Горцы тревожно загудели, похватались за рукояти мечей, то ли желая их спрятать, то ли готовые обороняться. Войско степняков тут же пришло в движение. Женщины с визгом кинулись прочь, дети похватали с земли комья пыли и увесистые камушки и затесались в ряды воинов, а последние как-то незаметно перестроились в длинную фалангу, слегка загнутую по краям. Маневр Соня поняла — в случае сопротивления отряд горцев оказывался запертым в круге степняков. Арей тоже это сообразил, цыкнул на своих. Те застыли.

— Неужели сын Балихайбара Марендита хочет оставить своих будущих друзей безоружными в незнакомых землях? Разве это достойно его мудрости и милосердия? — сказал Найр.

— Мне все не надо,— забыв о напыщенности и переводчике, бодро ответил Тахат. Ткнул пальцем в Варка: — Его лук, твой кинжал и,— его палец переместился на Арея,— только в знак дружбы, его меч!

«Выбрал лучшее»,— оценила Соня. К толстому вождю степняков она стала испытывать что-то вроде уважения. Пожалуй, он был достоин называться светочем знаний и кладезем мудрости, во всяком случае в собственной разбойничьей шайке. Арей задумался. Расставаться с мечом ему не хотелось. Тем более что не так давно сам бранил Хуру за потерю оружия. Наконец он махнул рукой, снял с плеча перевязь и протянул меч Тахату.

— В знак дружбы,— сквозь зубы проворчал он. Тахат схватил меч, быстро перекинул его на руки переводчика, требовательно взглянул на Варка. Тот швырнул к ногам степняка лук. Покоритель гор не шевельнулся.