Приключения архивариуса (СИ) - Дашевская Анна Викторовна "Martann"

– Конечно, я помню! – женщина в красном улыбнулась.

– Ты что-то хотела, Лавиния? – поторопился спросить Фабрициус.

– Да, мне нужен совет… из твоей сферы. Как раз насчёт духовидения.

– Ну-у… Я полагаю, мы вполне можем сделать небольшой перерыв в обсуждении. Коллеги! – он повысил голос. – Перерыв на полчаса.

Переговариваясь, преподаватели потянулись в коридор, и скоро в комнате остались лишь Лавиния, профессор некромантии и гостья из прекрасного заокеанского города Нувель-Орлеана.

– Мне лучше уйти? – спросила она.

– Вовсе нет, – живо ответила Лавиния. – Вполне возможно, что моя проблема как раз по вашему ведомству, а не из раздела некромантии.

– Ну, хорошо. Давайте сядем, и рассказывай, – распорядился Фабрициус.

При очередном пересказе история странного духа, не знающего того, что ему положено было знать, стала короче и ярче. Когда госпожа Редфилд договорила, специалисты по загробному существованию помолчали, переглянулись и оба кивнули. Потом Лаура Сабати спросила:

– Значит, дух говорил с вами через символ рода?

– Да, голова быка, высеченная на плите, закрывающей склеп.

– Тогда всё совсем интересно. Символ рода, изображённый на входе к месту последнего упокоения членов семьи – очень сильный артефакт. Но воспользоваться им может только тот, кто к этой семье принадлежит по крови, не по имени.

– То есть, жена или приёмный сын не могли бы…

– Нет.

– И получается, что версий совсем немного, – заговорил Фабрициус. – Или граф остался жив и для чего-то скрывается, или он оставил полноправного наследника, который по каким-то причинам работает против тебя.

– Может быть ещё одно, – добавила Лаура. – Если среди предков, захороненных в склепе, был абсолютный его тёзка…

– Не проходит, – возразила Лавиния. – Я называла не только личное и родовое имя, но и титул – одиннадцатый сеньор.

– Тогда вообще вариант только один: этот самый Жильбер Антуан Марк де Буа-Жибо жив. Любой наследник ещё не приведён к присяге королём и, следовательно, не является сеньором. Но и технически, если бы даже всё было проделано, он стал бы двенадцатым графом, а не одиннадцатым.

– Погодите, но дух же врал! Он ответил на прямой вопрос неправду!

– Ну, поскольку, строго говоря, говорил с вами не дух, а символ рода, хозяин вполне мог вложить в его уста те слова, которые ему по какой-то причине выгодны.

– И что же, в таком случае, я расследую? – спросила сама у себя вконец расстроенная госпожа Редфилд. – Убийства не было, наследование не состоится, жизнь в графстве идёт как шла… А ради претензий провинциального полуэльфа на одну-единственную фигуру птицы, пусть даже древнюю, поднимать в ружьё тройку боевиков – это, знаете ли, попахивает самоуправством и экономическим преступлением.

С этим же вопросом Лавиния пришла и к собственному начальнику.

Бригадир Равашаль выслушал её, не перебивая, потом встал из-за стола, похлопал по плечу и сказал:

– Пойдём-ка обедать. Глядишь, кровь прильёт к желудку, а в голову на освободившееся место явится умная мысль.

В рыбном ресторанчике по соседству они заказали похлёбку и обжаренные гребешки, хозяйка принесла графин с белым вином, и жизнь начала казаться огорчённой госпоже Редфилд чуточку лучше.

– Ну и как, – спросил Равашаль, посмеиваясь. – Появились гениальные идеи?

– Только одна. От чего-то же последний граф скрывается? От чего-то или от кого-то… Так вот, пока будем считать, что мы об этом ничего не знаем. Ты отправил меня изучить магическое наследие Буа-Жибо. Жак заканчивает каталог библиотеки, я осмотрю коллекцию артефактов, мальчики изучат пресловутую птицу… и мы все будем ждать.

– Кстати, – тут Равашаль посерьёзнел. – Что с коллекцией?

– В основном она имеет чисто академический интерес, хотя многие предметы надо осмотреть и проверить.

– Будь внимательнее. Если дело не в дневниках, то вполне может быть связано именно с этим собранием. Вот что… Ближайшие два дня я занят выше ушей, а вот в пятницу навещу-ка вас в вашем деревенском уединении.

– Договорились. Не думаю, что за два дня произойдёт что-то серьёзное.

Тут госпожа коммандер сильно ошибалась, но об это узнала куда позже…

_______________________________

22 - Занятия в Академии магии, как и во всем Коллеже Сорбонны, к которому она формально принадлежит, начинаются с пятнадцатого сентября.

Когда я спустился утром на кухню, там был только Пьер.

– А что, госпожа коммандер ещё спит? – спросил я, зевая.

– Госпожа коммандер и господа офицеры уже час как отбыли по делам, – с некоторой укоризной ответил слуга.

– Ох ты…

Одним глотком допив кофе, я напомнил:

– Вы обещали показать мне портретную галерею.

– Давайте после обеда, господин архивариус. Мне надо в деревню сходить, сестра просила, – и Пьер исчез даже быстрее, чем я успел поинтересоваться, не оставляла ли госпожа Редфилд распоряжения для меня.

Успокоил себя тем, что, если бы распоряжения появились, начальница бы меня и в пять утра разбудила, и отправился на рабочее место.

Тетради дневников лежали ровно так же, как я их и оставил. Я снял охранные заклинания, развеял незаметность, зажёг фонарик поярче – почерк у нашего покойника неразборчивый, зато мелкий, а глаза мне ещё пригодятся! – и сел работать.

За четыре часа я прочёл почти всё записи, оставив напоследок только самые давние. Нет, ну, в самом деле – если граф нашёл какие-то чужие тайны сто лет назад, его бы тогда и попытались прикопать. Логично рассудить, что секреты эти относительно свежие.

Даже не так: секреты вполне могут быть древними, вроде вот того самого ястреба во дворе. Но у них произошло недавнее обострение.

И таких моментов я нашёл целых четыре. Причём вовсе не все из них относились к высоким домам; два, например, к той самой коллекции, к которой мы так пренебрежительно отнеслись накануне. Но по порядку…

Начать с того, что вчера я был прав, именно в семьях Тассиньи и Делагарди возникли серьёзные проблемы с определением наследника рода. Тут ведь в чём проблема: в старых магических семьях невозможно просто так назначить наследника. У обычных, нормальных людей пожелал отец семейства или, скажем, прабабушка, оставить всё троюродной племяннице – и оставит. Ну, если остальная родня не взбунтуется. А в высоких домах обязательные условия принятия наследства: во-первых, нужно кровное родство, и во-вторых, родовой артефакт должен тебя принять. Артефакты эти у всех разные, у кого книга, у кого драгоценный камень, у кого статуэтка; в семье Вилландри вообще дерево, олива. Но на этот предмет на девяносто процентов завязаны магические способности членов рода, и вообще, его могущество.

Записи покойного графа не просто подтвердили то, что я вчера предположил, они поставили жирную точку в истории обеих семей. И, если в ближайшее время Тассиньи не уговорит племянника, а герцог Делагарди не разыщет какого-нибудь бастарда, то дети первого будут обычными, слабосильными магами, а наследственная линия второго попросту кончится.

Вопрос только в том, за какой надобностью стали бы эти люди убивать графа Буа-Жибо или подменять протокол вскрытия, или заявлять права на наследование? Да об их проблемах в глянцевых журналах пишут, вот уж поистине, секрет Полишинеля!

Ещё одна серия записей, привлекших моё внимание, относилась к давнему товарищу самого Жильбера де Буа-Жибо, другу, сослуживцу и всё такое, Морису де В. Полная фамилия, конечно, нигде не расшифровывалась, но кажется мне, что при необходимости госпожа коммандер узнает её примерно за три минуты.

Может быть, даже за одну.

Так вот. Этот самый Морис де В., как я понял, служил вместе с нашим графом, добывал чужие секреты для своего короля. Рисковал головой, а иногда и не только головой. И, как случается иной раз с теми, кто промышляет чужими тайнами, однажды он исчез. Не явился на встречу, не отметился в контрольной точке, не прислал письма – не знаю, как это у них, у шпионов, устроено.