Начало пути - Игва (СИ) - Джордж Гранд

Светозар наклонился к поверженному противнику и разочарованно сообщил:

— Ещё дышит!

— Значит, будет жить. — пояснил я.

В мои намеренья не входило убийство буйного дурня, хватает мне вчерашних гопников.

Светозар тем временем сорвал с пояса рыжего неудачника кожаный кошель и раздал бывшим пассажирам ровно столько, сколько Рыжий пытался себе присвоить. Остальные деньги высыпал Афанасию на голову. Медяков оказалось немало, что удивило всех беженцев, начавших подозревать негодяя в воровстве общих денег, которые тот получал от воеводы для нужд всего лагеря.

— Смотрите, люди! — я указал пальцем на монеты, которые Афанасий прикарманил. — Этот человек стремился к власти над вами, чтобы тайком прибрать к своим рукам те деньги, что выделил для всех вас воевода Мстислав.

— Бросить его в темницу!

— Отрубить казнокраду руки!

— Повесить злодея!

Я поднял руку вверх, и гудящая толпа утихла.

— Этот человек думал только о себе, не заботясь о других, — я сделал паузу, чтобы до всех дошло то, что я хотел подчеркнуть, — поэтому я не возьму его с собой. В моей Игве нет места таким бездушным воришкам и смутьянам!

Толпа радостно зашумела, радуясь такому решению.

— Ты слишком добр к нему, староста! — в шуме толпы слова Светозара не сразу дошли до меня. — Его следует передать стражникам воеводы Мстислава.

— И что они сделают?

— Отрубят ему голову и выставят на пике, чтобы другие видели — закон нерушим для всех! — сообщил Светозар, не моргнув глазом.

М-да! Такой жестокости мне не понять. В нашем мире казнокрады легко откупаются от органов правосудия. В лучшем случае некоторых показательно сажают в тюрьму, чтобы продемонстрировать обществу видимость борьбы с коррупцией.

Однако, больше смертей я на себя брать не хотел. Пожалев смутьяна, я сказал беженцам:

— Забирайте наши мешки, и пускай эта сволочь проваливает на все четыре стороны! — мужики тут же с удовольствием и шуточками выполнили мой приказ.

Рыжий бородач смотрел на это всё злым и полным ненависти взглядом. Он лишь тихо повторял, что я ему за это унижение ещё отвечу. Затем под всеобщее улюлюканье и смех мужики, возглавляемые Всеволодом и Светозаром, схватили Афанасия за руки и ноги, а потом забросили в его телегу, словно мешок с дерьмом. Затем тростинами и улюлюканьем заставили его лошадь тронуться прямиком в лесную чащу. Лошадь понесла телегу с Афанасием прочь, а люди провожали его насмешками и хохотом.

Пока все смеялись, ко мне с водой и кусочком ткани подошла Олеся, дочь Светозара. С заботой на лице она усадила меня на какой–то тюк. Это была та симпатичная и немного неопрятно одетая девушка, которая помогала поварихе Алевтине. Хотя, кто в этом лагере выглядел идеально?! Ни помыться, ни переодеться тут было негде.

Она осмотрела своими карими глазами мои царапины и с трогательным тремором в голосе произнесла:

— Мастер Игорь, у тебя кровь на лице!

Я улыбнулся. Так могла бы волноваться моя бабушка. Девушка Олеся, закусив губу, старалась прикасаться к ранам молча и с большой осторожностью. Олеся делала это лучше, чем моя бабуля. Та бы непременно ворчала и ругала бы меня за хулиганское поведение. Смывая водой кровь с моей губы, которую я сам же себе и прикусил, когда падал, а также обрабатывая моё небольшое рассечение на скуле, девушка заходила ко мне с разных сторон, и я успел рассмотреть её стройную подтянутую фигурку.

Всё было при ней, только облачено это было в давно не стираную одежду. Волосы, собранные в длинную косу, тоже были не в лучшем состоянии, но при этом руки и лицо выглядели чистыми. Красивый чувственный рот, немного курносый носик, волнистые тонкие чёрные брови, лицо правильной овальной формы и румяные щёки дополняли картину озорной и подвижной девушки.

Не успел я налюбоваться на её девичьи пропорции и привлекательные изгибы тела, как Олесю отогнали от меня отцовские наставления, Светозар велел ей идти на своё место в обозе.

— А ты хорош, мастер Игорь, в кулачном бою! — улыбался мне Всеволод. — Как ловко ты это, его ногой–то! Научишь и меня так биться!?

Я только и мог, что улыбаться. Дыхание пока не пришло в норму, а адреналин ещё присутствовал в моей крови.

— Пора в путь дорожку! — вернул нас к текущим проблемам Светозар, чувствовалась в нём военная закалка.

Люди только этого и ждали. Поэтому я крикнул так, чтобы все могли услышать мой приказ:

— Все по местам! Скоро отправляемся!

Происшествие с рыжим пройдохой окончательно расшевелило людей, весь перевозбуждённый происшествием лагерь оказался на ногах и на телегах, уже никто не сомневался в том, за кем и куда ему следует идти. С помощью оставшихся лидеров я расставил выносливых позади, самых медленных — впереди. А сам я, посадив на своё чудное транспортное средство какого–то мальца и его сестрёнку, возглавил шествие нашего обоза. Вначале нам следовало пройти весь Каменец с юга на север и только потом двинуться по дороге на запад.

Мне казалось, что весь город с облегчением смотрит нам вслед. Перспектива, что беженцы–попрошайки дойдут до отчаянного положения и станут воровать, никого не прельщала.

В дороге лидеры беженцев проявили себя с лучшей стороны, избавив меня от лишних хлопот, они взяли на себя заботу о своих группах. Ко мне лишь обращались за советом или разрешением устроить привал.

Я же нашёл себе более важное занятие — принялся составлять список беженцев с подробной информацией о каждом из них. В первую очередь меня интересовали их образование, умения, опыт и профессия. Во вторую — возраст, семейное положение, родственные связи и происхождение.

Часть людей будет мне полезна сразу по прибытии в Игву, другая часть, в основном женская, чуть позже, когда мы сумеем озадачить их работой. До тех пор женщины будет заниматься бытом и уютом. Третья часть — перспективная подрастающая молодёжь. Детишки, которые со временем вольются в наш дружный трудовой коллектив. Четвёртая часть — бесполезные во всех отношениях немощные старики и старухи. На почти сотню беженцев пришлось около десятка одиноких детишек и немощных стариков.

Остальные нахлебники были при здоровых родственниках.

Наше путешествие длилось два с половиной дня. Мы выдержали семь привалов, дважды ночевали у дороги. Во время привалов я мог полностью положиться на Всеволода, Светозара и повариху Алевтину, но и сам следил за порядком. Я заметил, что одно лишь моё присутствие окрыляет и успокаивает людей. Впервые за долгое время люди видели кого–то, кто взял на себя обязанность позаботиться о них по–настоящему.

Лишь однажды мне пришлось отлучиться на несколько часов от обоза, чтобы проведать кузнеца Григория. Впрочем, мы и так должны были пройти через его посёлок.

Я привёз в подарок Григорию, как когда–то и обещал: кузнечные клещи с длинными ручками, чтобы было удобнее вытягивать и держать горячую железную заготовку.

— Ух, ты! Какое счастье привалило! — обрадовался Григорий Кузнец и с искренней улыбкой иронично заявил. — Не знаю, чем теперь отдариваться.

— Да это пустяки! — отмахнулся я, следовало выполнять намеченный моим земляком план, и я заговорил о деле. — Василий хочет, чтобы ты к нам переехал!

Кузнец скривил губы, и его правая бровь взлетела вверх.

— Василий хочет что? — переспросил он.

Я собрался с мыслями и выдал целый рекламный проспект на тему будущего поселения:

— Мы хотим построить большой посёлок. Я с воеводой Мстиславом договорился, он дал мне землю под это дело. — начал я терпеливо обрисовывать перспективы. — Уже сейчас мы поставили там пильную мельницу, большой склад и просторную конюшню. В том посёлке мы собираемся много чего поставить по–новому! И печь, и плавильню большую, и литейную, и кузницу поставим. Работы для кузнеца там будет много. Поэтому такой человек как ты нам бы очень пригодился!

— А почему я? — он недоверчиво посмотрел на меня.