В августе сорок третьего (СИ) - Тарханов Влад

А дальше мы стали воплощать тактику «от острова к острову» – в нашем, советском, варианте. Как только Дальневосточный фронт пошел в наступление через Гоби и Хинган, авиация Советской армии (как теперь переименовали наш доблестную РККА) нанесла три мощных удара по территории Японии: сначала по объектам ПВО, затем по аэродромам, затем по военно-морским базам, уничтожая не только ремонтирующиеся суда, но и корабли береговой обороны, патрульные и прочую мелочь, которая могла сильно помешать десантным операциям. На Сахалине мощные удары артиллерии и боеприпасов объемного взрыва перемололи оборонительные линии Котонского укрепрайона самураев, заставив тех отступать к береговой черте, но и там их быстро принудили сдаться. Генерал-лейтенант Тоитиро Мэнеки был убит, оба его заместителя сделали сепукку. Но окончательно остатки японских вооруженных сил сдались только после капитуляции своей страны. Кроме Курильских островов, был высажен мощный десант на Хоккайдо, причем для противника оказалось неожиданностью то, что десант высаживался в районе Саппоро, где удалось захватить и военный аэродром, на который высадился воздушный десант сначала на планерах, а потом пошли и транспортные самолеты, доставившие основную массу десанта и технику. Они же обеспечили высадку морского десанта, захват портовых сооружений и создание мощного плацдарма в глубине обороны японской армии, основные силы самообороны сосредотачивались ближе к Сахалину и Курилам, ну так кто обещал, что мы будем действовать стандартно? Вскоре почти весь остров кроме города Хакодате и окрестностей находился пол контролем советских войск.

Через наших людей в Китае удалось донести до японского руководства, что условия капитуляции Японии перед СССР могут быть более чем разумными, и мы не будем настаивать на смене их строя и уклада, при получении определенных гарантий, при этом гарантировалась с нашей стороны неприкосновенность императорской семьи. 28 августа было заключено перемирие. 1 сентября в Токио должна была состояться церемония подписания акта капитуляции Японии. На этот раз союзники решили участвовать в подписании этого документа. На подписание с советской стороны прибыли маршал Василевский и адмирал Юмашев на эсминце «Решительный». История этого эсминца была по своему интересной: построенный на Николаевской верфи, эсминец «Решительный» при транспортировке в тяжелую погоду потерпел крушение, разломившись на три части. Переходом его на Тихий океан руководили командир – будущий адмирал Горшков и командующий Тихоокеанским флотом Кузнецов, ставший вскоре главкомом ВМФ СССР. И, что самое удивительное, никого из них злобный Сталин к стенке за это не поставил. Почему-то эсминцам, идущим на Тихий океан, давали имена на букву Р. Решили передать туда уже построенный «Поспешный», который и стал «Решительным» – типа хорошее имя освободилось. Во время операции против Японии участвовал в обеспечении Южно-Сахалинской операции и высадки десанта на Хоккайдо. Командовал кораблем капитан третьего ранга Борис Михайлович Ламм, который честно говоря, сильно волновался, тем более, что делегация союзников явилась на роскошном и самом быстроходном легком крейсере ВМФ США «Хелена», который мог дать скорость выше заявленных 32,5 узлов, показав как-то на испытаниях все 34 узла. По сравнению с нашим корабликом могучий бот англосаксов производил впечатление. Правда, еще большее впечатление производил остов выгоревшего линкора «Ямато», поврежденного в бою с американской эскадрой и сожженного в Токийской бухте при налете авиации СССР.

Надо сказать, что наглы и их кузены опять поступили как истинные пираты: уже после объявления капитуляции высадились на островах архипелага Рюкю, причем англичане высадились на островах Сакисима, а амеры – на Окинаве, Осиме и между ними. Остановились они из-за того, что СССР высказало свое большое «фэ» и сказало, что в качестве компенсации за эти приобретения заберет себе японский флот, который не спустил флаги, а возвращался в метрополию. Давать большевикам такой мощный флот союзники не собирались.

Подписание акта капитуляции произошло на борту американского крейсера – этот шаг был дипломатическим «даром» союзникам, сделанный широким жестом, мол, всё-таки вы с ними столько боролись! Ну а мы скромные такие! После того как побежденные покинули борт «Хелены», как Юмашев предложил «отметить» столь важное событие, как окончание Второй мировой войны. Подошедший к борту крейсера катер доставил на борт крейсера подготовленные напитки и закуски, ну, хозяева тоже постарались «тряхнуть мошной», так что стол был весьма обильным, особенно в плане обилия спиртных напитков. Короткая радиограмма с борта «Решительного» никого не удивила. А вот то, что через двадцать минут после начала торжественного обеда в аэропорту японской столицы приземлился транспортный самолет с красными звездами на крыльях, было связано именно с этой передачей. Из самолета, который летел к Японии по маршруту, рассчитанному до минут, выбрался сам товарищ Молотов, которого встречал японский премьер-министр. И пока союзники праздновали, СССР заключил с Японией мирный договор, по которому обязался вернуть Империи остров Хоккайдо в обмен на Тайвань, при этом военные базы нашей страны становились гарантией мирной японской державы, оговаривались размеры ее армии и флота, а занятые союзниками острова признавались «спорными территориями». Советский Союз брал на себя обязательства не вмешиваться во внутреннюю политику Японии, а правительство побежденного государства гарантировало свободу выражения коммунистической и социалистическими партиям. Не менее важным был факт подписания торгового соглашения, которое гарантировало поставку в Японию стратегических материалов. При этом верфи Японии сразу же загружались строительством большого флота авианосцев.

Москва. Кремль. Кабинет Сталина

3 сентября 1944 года

– Алексей! Знаешь, зачем я тебя вызвал?

Сидящий напротив вождя человек немного заерзал на стуле, ему трудно было выдерживать взгляд янтарных глаз Сталина почти что в упор. Но мгновенно собрался, после чего произнес:

– Уверен, что вы хотите дать мне новое поручение, товарищ Сталин.

– Верно, Алексей Николаевич, хочу дать тебе поручение. Очень ответственное поручение. Даже, я бы сказал, смертельно опасное поручение! С предыдущим моим поручением ты справился. Это верно. Сам знаешь, что мой стиль руководства – давать поручения все более сложные и ответственные. Так вот, от этого поручения ты отказаться не сможешь.

Иосиф Виссарионович подошел к окну, немного раздумывал, набить трубку табаком или нет. Отказался. В последнее время стал курить намного меньше.

Алексей, которого вождь впервые назвал по имени-отчеству ошарашенно молчал. Он знал, что так Сталин называл очень и очень немногих. Неужели он каким-то чудом попал в этот узкий круг?

– Я хочу, Алексей, чтобы страна знала, кто станет меня замещать тогда, когда меня не будет. Вот и возникла у меня мысль, сделать тебя своим преемником.

В кабинете повисла тягучая тишина, сказанные таким будничным тоном слова пришпилили Алексея Николаевича Косыгина к стулу, превратив в каменное изваяние. Иосиф Виссарионович как будто и не заметил этого, продолжая разговор в том же размеренном, даже несколько монотонном темпе речи. И эта обыденность и говорила о том, что принимал вождь не спонтанное решение, а вынес свой вердикт после очень глубоко анализа и многодневных раздумий.

– Но не просто назначить: если я так сделаю, тебя уберут, около меня знаешь, какие фигуры! Сразу же решат тебя раздавить! Убить тоже могут, это да! Дело завести могут! И расстрелять могут! Стоит мне только отвернутся. Да! Я тебе так скажу, Алексей! Я решил, что страну надо изменить! Сделать ее еще сильнее, чем она была! Над этим планом реформ трудился один человек. Ты с ним еще познакомишься, вроде бы вы немного знаете друг друга, но познакомиться все же придётся. Поедешь на дальнюю дачу. Три дня у тебя есть на то, чтобы проанализировать экономическую часть этого блока и дать своё видение политических моментов. Уже сейчас я планирую отделить партию и правительство, при этом правительство будет иметь приоритет. За партией остается только идеология и забота о воспитании советского человека. Ну и пропаганда наших идей во всем мире, не будем в этом партию ограничивать. То, что тут не написано: станешь предсовнаркома. Я и несколько моих верных соратников уйдем в Верховный суд, посмотрим, как ты тут справляться будешь. Маленков уйдет полностью на партийную работу. Силовой блок будет курировать Булганин – на первое время. Я тебе советую опереться на Постышева, как крепкого хозяйственника и партизана, на Рокоссовского – он у военных в авторитете. Хотя свою команду ты должен собрать сам. Это я по старческой привычке брюзжу. Учись быть жестким и даже жестоким. Пригодится! Через три дня я тебя там навещу еще с одним человеком. Поговорим. Вопросы есть?