Вацлав Пиша - Пепел забытого колдовства

Конан спешился и замер с мечом в руке, настороженно прислушиваясь, как охотничий пёс, а затем бесшумно скрылся за скалистым утёсом. Брайер в это время нервно грыз усы, пока не решил тоже слезть с коня. Он взял обоих скакунов под уздцы и осторожно побрёл за Конаном.

Варвар оставил не более заметный след, чем порыв ветра, однако всё указывало, что одним из препятствий на его пути явились мелкие камушки, осыпающиеся сверху и оставляющие заметные бороздки. Лошади вначале немного упирались, но когда вступили на неустойчивый участок поверхности, послушно прошли по нему, будто понимая важность сохранения тишины, хотя их раздувающиеся ноздри и громкое прерывистое дыхание свидетельствовали об опасении перед падением.

Вниз они спустились без труда, хотя и уступили дорогу нескольким выскочившим камням. У подножия склона Брайер продрался через заросли кустарников и, наконец, увидел ушедшего вперёд Конана. Варвар неподвижно стоял на поляне, окружённой густыми зарослями кустарников, и взирал на небольшую коническую пирамиду, сложенную в центре.

— Митра, храни нас, — вздохнул Брайер.

Пирамида была сформирована из человеческих черепов и окружена валом костей. А кольцо вокруг пирамиды образовывали свежие людские останки в различных стадиях разложения. Руки и ноги были отделены от трупов, на отсечённых изувеченных головах застыли жуткие гримасы боли и предсмертного ужаса. Этот памятник или, возможно, алтарь, был одного роста с Конаном. Поляну окутывала, как покрывалом, неестественная тишина, словно останки несчастных жертв мешали некоему пугливому извращенцу шелохнуться и вздохнуть, даже ветра здесь не было.

Конечности были отсечены секирой или мечом, черепа выдраны или расплющены ударами палиц или камней. И части этого жуткого зрелища были рассажены на свои места явно с умыслом: всё лежало аккуратно и в соответствии с геометрией полянки, свидетельствуя о некоем замысле — недоступном, непостижимом плане, смысл которого не всякий разум обычного смертного смог бы понять. Это было нечто гораздо худшее, нежели остатки дикого пиршества каннибалов — результат осознанной практической деятельности рационального разума. Причина появления структур костей, сложенных в кошмарных сочетаниях, заставляла сомневаться, что они были творением человека.

Брайера охватила непроизвольная дрожь и, не будь необходимости ему сосредоточиться на удерживании на месте испуганных коней, сам бы от ужаса сбежал.

Конан все ещё стоял настороже с мечом в руке, словно ожидал нападения невидимого противника. Его напряжённая поза пугала Брайера ещё больше. Разбойник ощутил, что он тут оказался единственным слепцом, брошенным на произвол надвигающейся опасности, которую и звери, и северный варвар инстинктивно ощутили. Изо всех сил, на которые он только был способен, Брайер заставлял себя сохранять спокойствие. Хотя его спутник, как бык, охраняющий своё стадо, сохранял бдительность, не выказывая признаков страха.

Брайер, который сам уже многократно проливал кровь и о цене человеческой жизни много не думал, наконец понял, что увиденное ещё более странно, чем просто останки трупов. Гниющее мясо, которое местами все ещё удерживалось на некоторых костях, покрывалось тучами копошащихся насекомых. Требовалось ещё пара дней, чтобы всё было ободрано до последнего волоконца.

Но нечто, некая сила, вопреки течению естественного хода событий, препятствовала зверям и птицам проникнуть на поляну и сыграть свою роль в последнем действии истории несчастных жертв. Даже стервятники боялись залетать сюда — создания, привыкшие к смерти, и которых встречи с трупом не ввергали в ужас, а рассматривались как приглашение к накрытому столу.

Конан наконец повернулась к Брайеру и холодно спросил:

— Ты и твой заказчик знаете обо всём этом?

Разбойник решительно покачал головой и поспешно сказал:

— Не имел понятия!

— И паршивый слепой волк по запаху такое нашёл бы, будь у него логово поблизости! Так что поясни, с кем мы имеем тут дело.

— Не могу, — возразил разбойник, — я обещал. Знаешь, торговля.

— Ты у меня подавишься своим обещанием, паршивый верблюд! — варвар демонстративно указал на свой клинок. — Если из тебя немедля не высыплется всё, что знаешь — покатится ещё одна голова.

Брайер тяжко сглотнул, рассмотрев последствия обеих возможностей. На счастье, пока что происходящее избавило его от решения: с бороздки, оставленный его спуском сюда, донёсся звук падающих камней. Оба воина обменялись понимающими взглядами. Брайер с лошадьми быстро отошёл на одну сторону поляны, Конан — на другую. И оба укрылись в тени.

Раздался звук ломаемых веток, и из густых зарослей выскочила девушка, облачённая в лёгкую тунику, перепоясанную тонким серебряным пояском, а на ногах — ремешки-сандалии. Обнажённые руки опухли от царапин о колючки и шипы, одежда была разорвана в нескольких местах, открыв многое такое, что обычно от мужских взоров стараются скрыть. Чёрные волосы растрепались, несколько кругловатое лицо раскраснелось от напряжения. Её глаза дико вращались, бешеная беготня не стёрла с неё следы безрассудной паники.

Когда девушка увидела ужасные пирамиду на поляне, то закрыла глаза руками и с безграничным отчаянием громко воскликнула. И уже попятилась назад, когда её остановил спокойный голос Конана:

— Погоди, крошка. Не то можешь попасть к тому, от кого убегала.

Варвар выступил из кустов, воплощая спокойствие, уверенность, силу и надёжность. Девочка споткнулась и бросилась в его руки:

— Боги! Помогите мне! Надо бежать, если вам дорога жизнь!

Конан схватил её и, утешая, прижал к своей могучей груди:

— Что нам сделать сначала? Кром, срублю башку той твари, от которой ты убегаешь и из-за которой готова свернуть себе шею в этих сказах.

Та прижалась к нему еще крепче, ища утешения и безопасности:

— Если бы ты его знал! Он же… Он же…

— Бессмертный? — саркастически вопросил Конан.

— Да, — подтвердила девушка. — Убегай и возьми меня с собой, буду служить вам. Исполню всё…

— Так, сначала прекрати трястись от страха и скажи мне своё имя, — обратился Конан и обжигающим взглядом окинул Брайера, поникшего от его взора.

— Амира, — пискнула девчушка, непрерывно оглядываясь за спину, дрожа от ожидания, что вновь увидит ужас, от которого бежала.

— Бежать не будем, — заявил варвар.

— Он достанет нас, если потребуется, и в Самарре? — переспросил киммериец вора, который выбрался из-за укрытия защищающей тени.

Девушка повернулась к нему и застыла, а вновь посмотрев на Конана, глядела уже холодно и отчужденно, и даже отступила на шаг.