Вадим Панов - Четвертый сын

— Я же просил — потише! — Охотник обеспокоено посмотрел на заворочавшуюся Сив. — Невеста проснется — приставать начнет. Оно вам надо?

Оно оказалось никому не надо.

Дагни на цыпочках подкралась к спящей и умело просвистела ей в ухо мелодичную колыбельную. Девушка неразборчиво пробормотала несколько слов, перевернулась на другой бок и затихла.

Дальнейший разговор продолжали громким шепотом.

— Ты специально ее привел! — Углежог ткнул грязным указательным пальцем в Брюхо.

— Ага, — подтвердил тот, объедаясь свиными ушами.

— Я бы с удовольствием прошла мимо, — вставила Гаруса. — Охота была в Отиг по гостям шляться. Да еще с ребенком.

— И попала бы к братцу Расмусу. — Орвар ответил чернобородому его же жестом: направил на Углежога толстый указательный палец, с которого капал жир. — Который и ребенком бы не поперхнулся.

— Решил надо мной поиздеваться? — угрожающе проскрипел Углежог.

— Поиграть, — уточнил Большое Брюхо. — Хотел повеселиться.

— Я тебе покажу «поиграть»!

— И что же ты мне покажешь?

— Толстый братец забывает, что нас двое, — вкрадчиво произнесла Два Сапога.

Расмус приободрился. Но ненадолго.

— Орвар не один, — подал голос мечник.

Углежог поскучнел. Дагни выругалась. Гаруса поняла, что чего-то не поняла. Бразар шумно выдохнул, без колебаний принимая в ряды еще одного бойца. Большое Брюхо улыбнулся, вгрызаясь в аппетитнейший окорок. Охотник удивленно поднял брови, но промолчал, зато принялся рассеянно ерошить шерсть лежащей рядом суки.

— Зачем тебе, Ингольф? — осведомилась Два Сапога.

— Мое дело, — коротко отозвался мечник, по-прежнему глядя на огонь. И повторил: — Орвар не один.

Гаруса тихонько перевела дух.

«Что все это значит?»

— Колдунья моя, — злобно сказал Расмус. — Она шла ко мне.

— Ошибаешься, братец, она шла ко мне, — вздохнул Большое Брюхо, которого еще называли Повелителем Кладбищ, и пристально посмотрел на женщину: — Не так ли?

— Смотря что ты имеешь в виду, — тихо отозвалась нигири.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— Все идут к тебе, братец, — грубовато бросил Расмус. — Все попадают на кладбища.

— Но никто не торопится, не лезет без очереди, а когда приходит время, всеми силами старается избежать участи. И вот… — Орвар замолчал, не спуская глаз с женщины, которая машинально положила руку на меховой сверток. То ли пыталась защитить, то ли набраться сил. Продолжать невысказанную мысль Большое Брюхо не стал. Жестко заявил: — Я сожру твою плоть и обглодаю кости, колдунья.

— Я знаю.

— Не останется ничего.

— Я знаю.

— И тебе будет очень больно. Ведь смерть — только начало, потом прихожу я.

— Вечноголодное пузо.

Орвар так посмотрел на Расмуса, что тот прикусил язык. Углежог надеялся, что толстяк вернется к разговору с нигири, но Большое Брюхо решил приструнить вякнувшего грязнулю:

— Ты забываешь, братец, что я буду есть до тех пор, пока будет кого есть, — медленно протянул Орвар. — Рано или поздно у меня в зубах окажутся все. Даже те, чья плоть существует только в Отиг.

— А потом пожрешь себя? — осведомилась Два Сапога.

— «Потом» для тебя не будет, так что какая тебе разница?

— Почему ты ей помог?! — не выдержал Расмус. — Зачем привел сюда?

Гаруса с интересом посмотрела на толстяка. Тот невозмутимо почесал объемистый живот, икнул, принимая из воздуха жареную курицу, и снисходительно объяснил:

— Потому что ты бы ее убил, Расмус. И тем самым помог бы наемнику.

— Наемника убила бы я, — усмехнулась Два Сапога. — У мужлана горячая кровь.

Губы Дагни налились бордовым, в зеленых глазах мелькнуло безумие… безумная жажда. Гаруса презрительно скривилась.

— Собачками этих тварей, — рассеяно пробормотал Охотник. — На снегу догонят, покатятся, кровь во все стороны брызжет, красота!

И сжал кулак, прихватив шкуру суки. Та заскулила.

— Скучно, — вздохнул толстяк. — Из года в год одно и тоже, никакой фантазии. Чем же вы отличаетесь от тех безмозглых созданий, что носятся сейчас по миру?

— Мы среди них главные, — напомнила Два Сапога.

Орвар саркастически хмыкнул и перевел взгляд на нигири:

— Кстати, твоя шутка удалась, женщина: наемник потерял коня и теперь тащится по лесу на лыжах.

— Я рада, — ровно ответила Гаруса.

— Не торопись, — предостерег ее Большое Брюхо и вернулся к любимым родственникам: — Чего решили?

Расмус переглянулся с Дагни. В их взглядах читалась бессильная злоба: они не имели власти на территории Повелителя Кладбищ и были вынуждены принять его условия.

— Как мы будем играть? — выдавил из себя чернобородый. Словно гноем сплюнул.

— У них гонка, — спокойно начал Орвар, с наслаждением дробя зубами птичьи косточки. — Гаруса торопится к Мышиным горам, Леннарт пытается ее перехватить.

— Леннарт Изгой? — перебил его внимательно слушавший разговор Охотник. — Наемник из Гренграса?

— Да, — подтвердил Большое Брюхо.

— Туповат, — поморщилась Два Сапога.

— Зато честен, — буркнул Расмус.

— И упрям, как тарвагские тягловые бараны, — сообщил Орвар, ласково разглядывая прилетевшую из темноты баранью голову в чесночном соусе.

— Неплохой боец, — закончил Ингольф. — Для простолюдина, конечно.

— Так вот, — продолжил толстяк, — мы продадим смертным помощь. Подчеркиваю: продадим. Я подсоблю женщине, вы — наемнику. Посмотрим, кто окажется удачливее.

— Мне нравится, — кивнул Охотник. — Жестокая игра.

— Получается, мы никого не убьем? — разочарованно заметила Два Сапога.

— У других кровь выпьешь, — проворчал Орвар. — Отиг длинный.

Немного успокоившись, Расмус огладил черную бороду, пожевал губами, обдумывая следующую фразу, после чего веско произнес:

— Я определю, чем заплатит нигири.

Он согласился на предложение Орвара, но, судя по тону, от этого своего условия отступать не собирался.

Гаруса поджала губы.

— Договорились, — кивнул Большое Брюхо.

— Ты заплатишь за помощь остатками своей магии, татуированная сука, — затараторила Дагни. На ладони рыжей появился тусклый ледяной шарик: — Заставь его засиять.

И покосилась на Углежога. Тот кивнул, одобряя выбор подруги.

— Это очень высокая цена, — после паузы произнесла нигири.

— А у тебя нет выхода, ушастая, — усмехнулась Два Сапога.

Глаза Дагни засверкали, ноздри раздувались, губы подрагивали в предвкушении ответа. Два Сапога не сомневалась, что ответ будет положительным, — Гарусе действительно некуда деваться, и рыжая упивалась властью над женщиной.