Отвоёванный шанс (СИ) - Пристрем Иван

— Залп! Залп!

Мора оскалилась, давая вычислительной системе команду на доводку корпуса и открытие огня. Но… Рельсовые пушки промолчали. Попытка переключиться в ручной режим управления оружием тоже не принесла никаких плодов. Искусственный интеллект корабля умирал по непонятным причинам. У экипажей других истребителей, судя по всему, дела обстояли не лучше.

— Доклад: система управления полностью испорчена, — глухо прозвучал голос Моры.

Врон понял, что шлемофон тоже перестал работать…

Дать залп его машинам всё-таки как-то удалось, а вот развернуться назад не смог уже никто. Истребители совершенно перестали слушаться своих пилотов. Двигатели глохли. Дисплеи, датчики и лампочки на приборных панелях мигали и гасли друг за другом. Машины продолжали полёт вслед за разведчиком, но уже не в аккуратном боевом строю, а медленно кувыркаясь, как попало.

Между тем, злополучную аномалию уже было видно невооружённым глазом в виде белой точки. Все четыре истребителя неотвратимо приближались к ней на огромной скорости. Врон понятия не имел, что им принесёт эта штука, но морально уже готовился к смерти.

— Мора, если что, прости меня… за всё, — произнёс он, глядя, как звёздочка впереди по курсу становится всё ярче и ближе.

— Не за что. И вы простите…

— Спаситель прощает, и я прощаю.

Потом была вспышка света. Очень яркая, она ударила по глазам даже сквозь опущенные забрала и зажмуренные веки. В тот же миг машину тряхнуло — и…

Больше ничего не произошло, только слышалось взволнованное дыхание второго пилота. А когда Врон открыл глаза, его взору предстала совершенно невероятная картина. Лобовой противолазерный экран отключился, позволяя хорошо её рассмотреть.

Прямо перед ними возникла планета, занявшая собой полнеба. Она имела толстую атмосферу, пушистую от облаков. Одну часть её видимой поверхности занимал океан, а вторую половину — материк, пересечённый пополам грандиозной горной цепью. Этот массивный коричневый шрам с белыми вершинами указывал на то, что геологические процессы тут активно идут до сих пор.

Сушу густо покрывал зелёный налёт различных оттенков. Этот зелёный налёт мог быть только растительностью. И они явно падали на поверхность планеты по касательной, вслед за звездолётом монийцев, который виднелся далеко впереди.

— Да чтоб меня… — удивлённо пробормотал Врон, рассматривая всю эту фантастику.

— Странно, что других монийцев не видно, — заметила Мора.

— Всё-таки это не ловушка. Если эта аномалия была бы их рук делом — они бы приняли нас сразу.

— Тогда вообще странно… Не бывает таких случайностей…

— У монийцев всё бывает. А ещё, по-моему, настало время поесть. Всё равно мы тут теперь сидим, как в летучих гробах.

По стандартному трурнийскому времени сейчас было за полдень. А пообедать они не успели — их как раз сорвали по боевой тревоге. Одному Спасителю ведомо, что будет потом, но сейчас, в данный момент, надо подкрепиться.

Неприкосновенный запас у пилотов истребителей и лёгких звездолётов заслуживал отдельного внимания. Он не лежал в специальном ящике, как на монийских машинах, а был распределён по многочисленным карманам в лётных комбинезонах и по ящичкам в боковинах пилотских кресел.

Врон достал из третьего бокового кармана тюбик с супом. Быстро высосал его, продолжая наслаждаться видами надвигающейся на них планеты, после чего вынул кусок сладкой нуги. Хотел было откусить, но посмотрел на отражение Моры в металлостекле. Подумал немного и извлёк себе стандартную закусь, а драгоценное лакомство целиком протянул своей напарнице:

— Только не говори, что это не разрешено боевым уставом.

Мора хотела что-то возразить, но потом всё-таки взяла угощение.

— Откуда такая щедрость?

— Просто.

— Иногда мне так хочется назвать вас своим папой…

— Если хочешь. Знаешь, я раньше очень хотел иметь семью и детей.

— Вы так добры… Спасибо. С вами мне как-то теплее становится.

— Иногда надоедает быть строгим командиром.

Мора в ответ слегка улыбнулась и начала шуршать упаковкой от лакомства.

Разведчик, плывущий впереди на фоне планеты, быстро приближался. Точнее, истребители сами продолжали приближаться к монийскому звездолёту.

Его обшивка осталась идеально-зеркальной и ярко блестела в лучах звезды. Один из двигателей был порван в клочья, а в корпусе виднелось несколько пробоин. Если они продолжат падать по прежней траектории, то он не сможет нормально войти и развалится ещё в атмосфере. Монийцы, без сомнения, это поняли и уже отстыковались от него в спасательной капсуле.

Медленно вращаясь, их истребитель отвернулся от монийского корабля, но Врон успел разглядеть нарисованные на его бортах знаки отличия — и удивлённо присвистнул. Они действительно смогли загнать легендарную «Пурпурную Звезду»!

Этот корабль в своё время навёл страху на всю Федерацию. Поговаривали даже, что его командир заключил пакт с самим Молохом. За уничтожение этого разведчика полагалась гигантская награда — один миллион упех2. Жаль, что они её не получат. Хотя, может, оно и к лучшему? Ничто не развращает так, как внезапно обрушившееся на голову богатство…

— Разрешите вопрос? — сказала Мора.

— Можно без формальностей.

— Хорошо… Как им удалось отстыковаться? Вся электроника ведь умерла!

— На монийских спасательных модулях используются древние технологии, которые можно запускать вручную. У них там даже осветительные приборы своеобразные — лампочки накаливания и тритиевые фонари.

В это время истребитель снова развернулся кабиной к монийскому челноку. Они как раз успели поравняться, и все увидели друг друга очень хорошо.

Их было четверо: кажется, все остались целы. Мониец с белым оперением, видимо — командир, приветственно помахал рукой. А один из сидящих сзади вдруг начал посылать напарнице Врона знаки симпатии.

— Гады, — Мора злобно оскалилась и отвернулась, а потом показала в ответ неприличный знак руками.

Пока напарница бросалась любезностями, Врон на языке жестов спросил командира разведчиков, не ловушка ли это. Ответом была усмешка, а потом неопределённая фраза — «мы сами попали». А вот это было решительно интересно.

Монийцы очень скоро остались позади, и визуальный контакт прервался. Вовремя — Мора уже готова была взорваться от злости.

— Ненавижу их… Этот урод сказал, что я симпатичная! После всего, что они нам принесли…

— Мора, не кипятись. Они такие же, как мы, только по другую сторону пекла.

— Жаль, что те, кто уничтожили нашу станцию, не знали об этом… Там никого не осталось в живых. Вообще никого!

— Все трур-ни разные. И потом, с этой станцией до сих пор ничего непонятно. Возможно, что это была провокация от своих же.

— Я не верю, что это сделали свои. Это были монийцы.

— Не факт.

— Они — универсианцы. От истиннославных хотя бы знаешь, чего ждать, а эти — долбаные еретики…

— Посмотрим. Все трур-ни разные. И эти, скорее всего, окажутся славными ребятами. Мне доводилось немало с ними общаться, и, поверь мне, с большинством из них очень приятно иметь дело.

Мора не стала спорить, только печально вздохнула…

Истребитель вошёл в атмосферу и быстро тормозился об неё. В кабине воцарилась тишина, разрываемая только гулом от трения о воздух и едва слышным жеванием — Мора не спеша, с наслаждением, доедала подаренный батончик. Наконец она проглотила последний кусок и, вздохнув, уставилась в огненную пелену, застлавшую остекление кабины.

Вдруг она почувствовала, что в ней что-то происходит. Какие-то странные ощущения возникли в голове и по всему телу…

— У меня странные ощущения… Уаааай!

В голову как будто вонзили раскалённый металлический клин, по спине и бокам резанула острая боль. Затем всё тело обдало леденящим холодом. От головы до хвоста прошла горячая волна, а потом внезапно боль утихла.

Врон испытал то же самое. Он тряхнул головой, возвращаясь в нормальное состояние, и повернулся к Море. Та ошарашено моргала, ощупывая шлем.