Татьяна Зингер - Нас не существует

…Проснулся Кир на Ташкиной кровати. Нет, знать он не знал, чья эта кровать с одеялом в ромашках. Подсказал Лютый, притопывающий от нетерпения на месте. Домовой долго жал Киру руку своей маленькой ручонкой и одобрительно хмыкал. А потом ударил себя по лбу:

– Это, Натка там! Ее бьют, меня мои коллеги оповестили! Выручай подругу!

Кир пулей понесся на окраину деревни, минут за пять добежал. Навалял накачанному парню за все обиды, за то, что Ташку привязал к стулу. И тот, со своей перепуганной подругой, умотал прочь, шмыгая разбитым носом. А Ташка была целехонька, только перепачкана.

Дальше они наговорили всякого, разобижались.

– Как дети малые, – фырчал Лютый.

И Кир соглашался с ним, но стать взрослее не мог. Ну а что, ей можно обижаться, а ему – нет? Чем он хуже?

…Ташка тянула чемодан на колесиках, и тот смешно скакал по ступенькам. Раиса Петровна теребила носовой платок, ее муж по-старчески охал. Дядя Сережа подгонял жену (то ли бывшую, то ли будущую), которая красила губы у зеркала и отзывалась коротким:

– Минутку!

Ташка заплела тугую косу, но у уха вылезла прядка. Раиса Петровна заправила ту, погладила внучку по макушке.

Кир, облокотившийся о перила крыльца, так и не рискнул попрощаться. Может, потом, попозже. У них достаточно времени. Когда-нибудь они найдут общий язык. Или нет?..

Он так и не научился давать волю эмоциям. Духов этому не обучают, наоборот, первое правило: отречься от мира людей. А Кир не смог. Никогда не умел. Он завидовал хохочущим компаниям, устраивающим в лесу пикники. Завидовал детям, у которых были мамы и папы. Когда он увидел двенадцатилетнюю девочку Наташу, то целый год наблюдал за ней перед тем, как познакомиться. С ней он обычно ехидничал, отнекивался, извивался, но не был честен на все сто.

Однажды он чуть не упустил ее из-за такой же твердолобости. Не собирался мириться, боялся за нее и, наверное, за себя. Неужели он с тех пор не стал мудрее и старше? Глупый дух. Нет, уже не дух, а человек.

Ташка подкатила чемодан к багажнику и оглянулась на Кира. Их взгляды пересеклись. Парень помассировал ноющие виски. Тяжко быть человеком.

Она закусила губу, отвернулась к машине. Волнуется…

И тут Кир вспомнил! Там, на озере… Теплые пальцы касаются его кожи, голосок боязливый, дрожащий… И три коротких слова… Самых важных три слова на всем белом свете.

– Таш, я тоже! – выкрикнул Кир как полоумный.

Она обернулась резко, только взлетела в свете фар огненно-рыжая коса.

– Что? – спросила шепотом.

Кир пересек разделяющее их расстояние. Какая же она низенькая без каблуков. Смешливая, веснушчатая.

– Я тоже, – с улыбкой повторил Кир, не собираясь ничего уточнять.

Но по глазам понял – она догадалась.

История эта началась два года назад у заброшенной больницы и заканчиваться не собиралась.