Начало пути - Игва (СИ) - Джордж Гранд

Швы получились ужасно неровными, грубыми от ниток, но Марфа одобрительно похлопала меня по плечу, и пригласила меня за стол. Знахарка была довольна, я даже заметил, что она посматривает на меня с уважением. Предложение разделить с хозяйкой пищу я встретил радостным согласием, поскольку бутеры я прикончил уже давно, а мой молодой организм требовал новых калорий.

На стол Марфа выставила варёную репу, свежие большие листья безвкусной зелени и кашу с какой–то шелухой. Еда на вкус была отвратной, но выбирать не приходилось. Едва поев, я завалился спать прямо на лавке. Проснулся я уже ближе к вечеру, почему–то на земляном полу рядом с лавкой, зато накрытый старым одеялом. Марфа хлопотала возле моего раненого товарища.

— Как он? — спросил я знахарку, растирая ноющие мышцы спины и рук.

— Плохо дело! — она посмотрела на меня с сожалением, заправила выбившуюся прядку русых волос под платок на голове.

Я посмотрел на своего товарища, который всё так же тихо и неподвижно лежал на кровати. Он был бледным, черты лица заострились, а под глазами проступили чёрные круги. При этом на его щеках появился какой–то нездоровый румянец. Я перевёл взгляд на знахарку, и ждал, наблюдая за ней. Тогда она решила пояснить мне свои опасения:

— У друга твоего жар начинается! Боюсь, как бы тот жар не выпил из него последние остатки жизни.

— Но ты же знахарка, Марфа! Должны же у тебя быть жаропонижающие средства!

Конечно, я не сразу понял, насколько тут глухие места, насколько чуждо этим людям само понятие аптека, антибиотики и другие блага цивилизации. Причём город имелся, лекари там имелись, но ни больниц, ни поликлиники, ни аптек, ни таблеток в нём не было. Также никто не слышал о том, чтобы в городе имелись другие блага цивилизации: водопровод, канализация, электричество и транспорт, кроме его гужевой разновидности. Какое–то средневековье, причём не локальное, а, исходя из того, что говорила Марфа, глобальное и дремучее. Неизвестные мне страны с монархами во главе, названия рек, гор и прочие географические названия, которые мне ни о чём не говорили, всё это меня пугало. Создавалось впечатление, что я вообще не на Земле, а где–то в другом месте и, что самое страшное, в другом времени.

Однако, надо было как–то мотивировать знахарку на лечение моего товарища. Я посмотрел на Марфу умоляюще и попросил:

— Помоги ему, я отплачу тебе всем, чем смогу!

Марфа кивнула с сомнением. А всё потому, что я уже пробовал оплатить её помощь и постой теми деньгами, что у меня имелись. Американские зелёные бумажки не находили у неё какого–либо душевного отклика, кроме удивления. Она с удовольствием рассматривала портреты американских президентов, но при этом отказывалась признавать их денежным эквивалентом. К другим имевшимся купюрам она тоже отнеслась без всякой радости.

В противоположность моим деньгам она показывала мне медные монетки, что были в ходу у местного населения. Осмотрев их, я понял, что никогда не видел ничего подобного. Во–первых, монеты были грубой работы, все имели одно и то же достоинство, то есть одинаково ценились. Во–вторых, на аверсе был изображён местный монарх, либо его предок, а на реверсе было написано кириллицей только одно слово «грош». Ну, а в-третьих, качество чеканки было настолько плохим, что обработка рифлёными насечками ребра монет напрочь отсутствовала, а сама монета выглядела, будто вырубленной каким–то топором, а затем немного обточенной по краю, чтобы не оставалось острых углов.

Стараясь не думать над тем, куда я попал и может ли находится такое место на старушке Земле, я всю ночь заваривал травы, которые дала мне Марфа. Затем я охлаждал настойку и процеживал её. Потом, охладив эту грязноватого коричневого цвета жижу, я вливал её Василию между зубов. Делать это приходилось деревянной ложкой, ничего другого, более подходящего в доме не нашлось.

Вообще–то, и миски тоже были либо деревянные, либо глиняные. Во всей избе из металлических предметов я обнаружил только котелок и кочергу. И никакого намёка на пластик, полиэтилен и прочие производные на основе нефтепродуктов. Даже такой обычный и недорогой материал как стекло отсутствовал как в оконных проёмах, так и в быту.

Утром меня совершенно уставшего сменила Марфа. Она приготовила завтрак, накормила меня, а затем, отправив меня спать на сеновал, продолжила выхаживать нашего больного. Я проснулся поздно, солнце уже давно перевалило за полдень, но всё ещё ярко светило в небе. Марфа от моей помощи отмахнулась, но потребовала наколоть дрова для печи.

Я принялся за это дело с энтузиазмом, и уже к вечеру Марфа, тихо посмеиваясь, лечила мозоли на моих руках. Ночью я заступил на дежурство у Васькиной кровати. К утру его жар начал спадать, а к моменту, когда Марфа подала завтрак, Васька тихо застонал, чуть шевеля потрескавшимися губами, а затем и вовсе открыл глаза.

— Воды! — простонал он, еле шевеля потрескавшимися губами.

Даже это было для меня большим облегчением, поскольку я считал себя ответственным за своего земляка, единственным человеком в округе, а может и в целом мире, который мог о нём позаботиться.

Как только он пришёл в сознание у меня на глазах проступили предательские слёзы. Возможно, я как–то чувствовал, что этот парень — единственный человек, в отличие от целого посёлка, с которым я мог бы пообщаться на современные темы вроде кино, искусства или политики. Это был человек, который мог бы меня понять, и не стал бы при этом сочувственно улыбаться при слове «самолёт».

*** Земля. Где–то неподалёку от Парадайс Бэй. 120 минут назад ***

Сидя в холле мини–аэропорта, я смотрел на кровь, толчками вытекающую из раны Василия и офигевал. А мне уже показалось, что удача была на нашей стороне, что всё обошлось, а на самом деле надо мной довлел Злой рок! Может, меня сглазил кто–то? Ну, почему этот проклятый Злой рок избрал именно меня в качестве своей несчастной жертвы?! Ну, не может же столько всего и сразу навалиться на одного человека, да за один вечер!

«Тьфу! Ною, как тряпка!» — я стряхнул с себя наваждение и посмотрел на раненого Василия с сожалением.

«А ведь ему гораздо хуже, чем мне!»

Парень пережил допрос и чудом вырвался из лап смерти, но везение его закончилось тогда, когда до спасения оставался один шаг. Я задумался лишь на секунду, а уже в следующее мгновение взвалил его себе на плечо. Несмотря на весьма скромное телосложение, вес его не показался мне маленьким. Одной рукой придерживая товарища по несчастью, другой я подхватил свёрток и насколько мог быстро пошёл к своему самолёту. Тяжесть Васькиного тела сразу придавила мне грудную клетку, не позволяя сделать глубокий вдох.

Все служащие аэропорта попрятались и не высовывались. Пассажиров тоже не было видно.

«Может оно и к лучшему. Никто не пытается преградить мне дорогу! С другой стороны, на кой чёрт Вася сунулся в эту дыру? Экзотики захотелось? Так у нас такой «экзотики» с пулевыми и ножевыми почти в каждом спальном районе!»

Я вырвался на открытое пространство и вот тут началось самое сложное. Весь путь до самолёта показался мне пеклом. Темнота и сильный ветер с дождём не сулили ничего хорошего. Ноша в таких условиях становилась тяжелее с каждым шагом, тело Василия норовило выскользнуть из мокрых пальцев, требуя огромного напряжения мышц во всём теле.

Сзади послышались крики и стрельба. Возможно, преследователи нарвались на какие–то силы местного правопорядка. Рядом в землю зарылась пуля. Стрелял одинокий стрелок, видимо, кто–то из парней в серых костюмах прорвался через холл и преследует меня. Точнее нас. Вася, похоже, всё ещё был без сознания.

«Беречь дыхание, не оглядываться и не останавливаться, вперёд, только вперёд!»

Где–то совсем рядом ударила молния. Тут же грянул гром, вместо небольшого дождя на землю ударили струи настоящего тропического ливня. Потемнело ещё сильнее, мрачная темнота давила на сознание. Я про себя повторял лишь одно: «раз–два, левой–правой–левой–правой». В шуме падающих капель мне показалось, что паренёк уже не дышит, подлый змей–искуситель внутри меня мягко предложил: «брось его, он уже мёртв!»