Алла Гореликова - Зерна огня, или Свидетель деяния

Южный форпост Таргалы не был неприступен, но близко к тому приближался. Окруженный мощными стенами и бастионами, всегда с двумя-тремя фрегатами на рейде, под защитой вынесенного далеко в море форта; с полными складами и арсеналами, мощным гарнизоном и жителями, равно умеющими оборонять городские стены, драться на море и в горах и не терять бдительности в мирное время. Впрочем, берега Внутреннего моря спокойной жизни не сулили никому и никогда.

Гостиница Мариане понравилась. Устроено здесь все было почти так же хорошо, как у гномов; девушка с наслаждением помылась, переоделась в нарядное платье и, отказавшись от позднего завтрака, отправилась гулять. А где можно гулять в маленьком городке, когда уже закончилась утренняя служба, но еще не началась обедня, когда холодный ветер гонит с набережной, а вчерашний ливень занес улицы грязью? Только на рынке. Туда Мариана и пошла.

Прадедова родня – мамины тетки и кузины – по большей части давно разъехались из Южной Миссии, кто замуж, а кто и по монастырям. Нынче здесь оставалась лишь тетушка Лора, ворчунья и сплетница. Кстати, подумала с тяжелым вздохом Мариана, надо этим же вечером ее навестить, не то обидится смертельно. Но многие из горожанок помнили «внучку старого коменданта», и Мариана не чувствовала себя здесь чужой.

Торговки и покупательницы с пылом обсуждали вчерашнюю непогоду, скорый приезд короля и ожидаемое посольство императора. Посольства Южной Миссии были не впервой, но не всякое из них встречал сам король, и горожанки склонялись к мысли, что речь пойдет о сватовстве. Мариана, нагруженная столичными новостями («Какое сватовство, когда король уже обручен?!»), с удовольствием включилась в обсуждение.

Никто в Южной Миссии не знал о последних обстоятельствах, круто изменивших ее жизнь. Мариану это устраивало: она и не собиралась ни с кем делиться. На расспросы коротко отвечала, что собралась в память отца свершить паломничество к святыням. Заодно выяснила, что почтовый клипер в Ингар ушел третьего дня, и следующего рейса ждать месяц. Это было совсем некстати; и впервые Мариана обрадовалась, что с нею едет рыцарь, опытный в разрешении такого рода трудностей. Барти обязательно что-нибудь придумает, говорила себе девушка, мы ведь не можем ждать целый месяц. Между тем близилось время обеда, рынок пустел, и Мариана отправилась в гостиницу.

Пока Мариана делилась новостями и выбирала гостинец для тетушки Лоры, Серж и Барти сидели в снятой сэром Бартоломью комнате, за кувшином «Имперского черного». Еще со времени первого разговора в Подземелье оба они чувствовали некоторую неловкость: как видно, потому, что о самом важном не было досказано до конца. К тому же былая дружба мешала, как ни странно, безоглядно радоваться встрече. Сэру Барти оказалось трудно привыкнуть к новому Сержу. Не сразу уловимая, смутная чуждость, что появилась в бывшем рыцаре, раздражала. Ни свой, ни чужой, а не-пойми-кто; но не-пойми-кто, связанный с тобой узами, что тесней кровного родства! Разве не он, Серж, спас шкуру Барти в той истории с контрабандистами? Разве не Серж выволок его из-под огня во время налета на Себасту островных корсаров? Разве не Серж, наконец, стоял с ним плечом к плечу, когда в «трехдневную войну» королевских рыцарей бросили на оборону Готвяни?! Но то был другой Серж… С тем вы понимали друг друга с полуслова, а то и вовсе без слов, а этот… этот – непонятен. Вот он сидит против тебя, потягивает вино, молчит; будто ждет чего. А чего?

Серж ничего не ждал. Просто встреча с Барти всколыхнула в нем как раз те воспоминания, что он рад был бы позабыть навсегда. Вжиться в шкуру беглого браконьера оказалось легче, чем вспомнить: то была лишь шкура. Маска. И вот настало время ее сбросить, а она – приросла. Слишком долго пробегал в ней. Не лучше ли было и впрямь умереть тогда? Глупый вопрос, глупые сожаления. Прошлого не вернешь, не исправишь.

Первым заговорил Барти.

– Скажи, Серж, – рыцарь отодвинул кувшин, – зачем ты пошел со мной?

– Ты вроде не был против?

– Не виляй.

– А ты решил мне допрос устроить? – окрысился вдруг Серж.

– Свет Господень, что ты мелешь! Серж, ты ведь сам говорил – ты в розыске! А сюда король едет, и для тебя это – верная причина держаться отсюда подальше! – Барти запнулся, подергал ус и добавил полувопросительно: – Если, конечно, ты не намерен искать справедливости.

– Я не верю в справедливость, Барти.

– Я это понял. Потому и спрашиваю. Серж, я ведь могу напомнить королю то дело. Не думаю, что он забыл, он… Ты не видел его тогда! Он был возмущен, искренне возмущен. Разве ты не хочешь вернуться, а, Серж?

– Честно? – Беглый монах криво усмехнулся, налил себе еще вина. – Было время, Барти, когда я душу бы заложил ради возвращения. А сейчас… Мертвого не воскресишь, пойми. Я не гожусь больше в рыцари. Слишком я изменился.

– Но тогда… – Барти опустил глаза на свой кубок и вдруг с размаху швырнул его в угол. Вскочил. – Тогда, Нечистый тебя раздери, какого пса ты сюда приперся?!

Серж откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди:

– Барти, ты мне веришь?

Рыцарь подошел к окну. Потрепанный вчерашним ураганом город прихорашивался, не иначе, весть о приезде короля уже разнеслась по Южной Миссии. Скоро подоспеет королевская гвардия…

– Верю.

Городской страже дадут выходные, на патрулирование заступят гвардейцы, ребята бравые и умелые…

– А что я тебе рассказывал, помнишь?

И если правда то, что говорят о нынешнем королевском капитане, он не пренебрежет проверкой гостиниц.

– Помню. К чему ты ведешь?

– Я достаточно тебя знаю, Барти. На что угодно спорить готов, ты уже собрался к королю.

– Ну, собрался. И что? Не пойму я тебя, Серж.

– Барти… – Серж покачался на стуле, хмыкнул, услыхав потрескивание: гостиница хороша, а мебель хлипкая! – Ты не меня понимать должен. Ты короля попробуй понять. Вот придешь ты к нему – и что скажешь?

Рыцарь пожал плечами:

– Да то и скажу, что ты мне…

– И что?! – Серж рубанул воздух ладонью – старый жест, настолько чуждый его новому облику, что себастийца аж передернуло. – Пойми ты, наконец: вот с одной стороны аббат королевский, министр, еще там кто, кому наш добрый король верить привык. А с другой – ты с невесть от кого услышанными бреднями! Да первое, что тебе скажут: «Сэр, вы обязаны были арестовать этого человека, а не слушать его сказочки!», понимаешь ты это? Еще ведь и виноватым останешься! Оно тебе надо, скажи?

– По крайней мере, – зло отчеканил Барти, – моя совесть будет чиста.

– Скажите пожалуйста, совесть у него чиста будет, – ехидно протянул Серж. – А толку-то? Ты, значит, весь из себя беленький с чистой совестью, аки ангел Господний, а дело запорото?