Наследие (СИ) - Рави Ивар

Кроме Гурана и пяти его всадников, решил взять только Богдана: за стеной всё спокойно; кроме того, там были наши конные патрули.

Выехали мы ближе к обеду — ушло немного времени на решение пары организационных моментов. Первый конный патруль встретился через два часа рыси: трое всадников выскочили из леса, сближаясь с нашим отрядом. Предупредил Гурана о смене тактики патрулей — им не сближаться надо и атаковать потенциального неприятеля, а максимально быстро известить город о приближении врага. Гуран отослал патруль, пригрозив после смены спустить им шкуру.

Второй патруль находился дальше — в том месте, где в прошлый раз мы обнаружили стоянку огромной армии Дитриха. Этот патруль выдал себя, лишь убедившись, что перед ними — свои.

— Все спокойно, врага не видели? — осведомился я у молодцеватого старшего патруля — парня, из-за длинных свисающих усов похожего на казака.

— Никого не видели, кроме оленей и волков, — бодро отрапортовал тот, стараясь удержать жеребца на месте.

— Хорошо, продолжай так же осторожно наблюдать за долиной, — похвалил патрульного.

Близился вечер, надо было подумать о возвращении домой. Уже развернув жеребца, вспомнил по Большую Берту — она на расстоянии ночного перехода, если ночь будет светлой. Удастся ли съездить самому и убедиться, в каком состоянии пушки и изучить возможность их транспортировки в Мехик?..

— Может, проскочим к Большой Берте, разведаем ситуацию? — предложил вслух, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Как скажешь, — невозмутимо отозвался Богдан, а Гуран еле сдержал радость от предстоящего рейда.

— Тогда остановимся, как стемнеет, незачем двигаться ночью, — пришпорив жеребца, пустил его рысью на север.

Остановиться на ночлег пришлось примерно через час: небо затянуло тучами, сквозь которые иногда проглядывали звезды. Несильный летний дождь принес прохладу и смыл дорожную пыль. Заканчивался май — сегодня уже тридцатое число. Если следовать плану Никона-Дитриха, войска Дойчей уже должны были находиться в окрестностях Мехика. "А вдруг Ганс задумал ловушку и специально дезинформировал Илса", — от этой мысли меня пробрала дрожь. Я нахожусь на расстоянии дневного перехода от города. Если в этот момент войско Дитриха пошло другим маршрутом, например преодолев Альпы, они могут зайти в Мехик с тыла. Да что там Мехик — весь Берлин с окрестностями окажется на ладони.

Мысль очень неприятна, у меня даже вспотели ладони. Я заигрался в благородного идальго, даруя пленникам жизнь и возможность быть Русами, а они могут присоединиться к своим, если Дойчи сумеют нас обойти с тыла. Усилием воли сдержал готовую сорваться с уст команду на возвращение. Если меня провели вокруг пальца, наш маленький отряд ничем не сможет помочь гарнизону Мехика. Успокоившись, обрел возможность мыслить логически: Суворов прошел через Альпы — теоретически они проходимы для войска. Но Суворов имел карту, нанимал проводников, он точно знал, что Альпы проходимы. Для Дитриха горные вершины — это своеобразное табу. Соваться туда, особенно с войском, он не посмеет.

Оставался ещё один путь — обойти Альпы и напасть на нас со стороны юго-востока Франции. Но в таком случае путь удлинялся очень серьезно — идти вдвоём через леса и вести армию с обозами — не одно и то же. Кроме того, Дитрих должен иметь карты и знать, что такой поход возможен. Я уже не говорю про раскинувшиеся на огромной территории болота, где едва не утонула Ната.

После десятиминутного мысленного анализа пришел к выводу, что атаковать Мехик — единственно возможный путь для Дитриха. Чтобы попасть в земли Русов, ему надо взять город, но Мехик уже показал ему, что является крепким орешком. Настораживало то, что ни конных разъездов, ни пеших разведчиков Дойчей нам не встречалось. Может, Дитрих послал к черту договоренность с Никоном, решив оставить нас один на один, чтобы напасть позже на ослабленного победителя? Вариантов — масса: он мог банально сломать ногу и отложить поход, не было смысла гадать. Утром дойду до пушек, разведаю ситуацию и вернусь обратно в Мехик. А потом пошлю разведку до самого Штатенгартена — если война намечается, в пограничном городке должны быть признаки подготовки.

К пушкам дошли ещё до обеда, так и не встретив ни одного Дойча. Дожди осени и весны, зимние снега сделали свое дело: лафеты и стволы густо покрывала ржавчина. Немцы сюда приходили — пушки были оттащены на метров сто, проложив глубокие колеи заклинившими ободами железных колес. Весь этот стометровый путь был изрыт и вытоптан копытами волов так сильно, что даже трава здесь росла лишь местами. Видимо, Дойчи плюнули на попытки доставить пушки в Регенсбург, ограничившись снятием с них тех деталей, легко извлекаемых в полевых условиях.

Осматривая многотонные ржавые пушки, отчетливо понимал, что и у меня нет сил и средств доставить их даже в Мехик, хотя мой городок был куда ближе немецкого.

На минуту мелькнула мысль продолжить разведку до Штатенгартена, но решил не рисковать: нас слишком мало, если встретится отряд немцев. Кроме того, пора мне уже взрослеть — некоторую работу можно поручать другим, совсем необязательно рисковать самому. Меня ждет народ Русов, проклиная сатанистов. Меня ждет Ната, готовясь родить мне ребенка.

"Пора остепениться, думать головой, а не одним местом", — приказал сам себе, громко отдавая команду своему отряду:

— Парни, возвращаемся!

Прошло ещё пять дней. Всё это время, находясь в Мехике, ожидал вестей от патрулей о приближающемся враге. За этот период успел добраться до Терса и вернуться один из разведчиков, посланный мной узнать о ситуации в Берлине. Новостей не поступало: складывалось впечатление, что мои враги решили повременить с нападением. Если заминку со стороны «христоверов» я понимал, то бездействие Дитриха настораживало.

Вместе с гонцом по моему требованию вернулся Илс. Сознавая рискованность такого шага, собирался послать его в городок Штатенгартен — сидеть в неведении относительно планов Дитриха становилось невыносимо. Илс слегка потух, узнав о моем плане, но выразил готовность идти в сторону Дойчей.

— Подождем пару дней, если наши патрули не заметят ничего, тогда придется отправиться тебе.

— Хорошо, Макс Са, — наклонил голову парень.

Сама идея отправить его в разведку мне не нравилась, но на кону стояло слишком многое. Отправленный по окрестным деревням Гуран вернулся с тремя десятками лошадей. Общая численность конницы с учетом новых животных приближалась к сотне. Арбалетчики и лучники под общим командованием Шрама, проводили ежедневные тренировки. Свистки прочно вошли в комплекты командиров подразделений: во время тренировок на площади стоял разнокалиберный свист.

Обоз, пришедший следом за мной, доставил в Мехик десять мешков пороха — теперь пушкари могли оттачивать мастерство. Заранее установив деревянные щиты на расстоянии двухсот метров от стены, Нарм добивался от своих подчиненных попадания с первого выстрела.

Город жил ожиданием скорой войны: Шрам, совмещая должность командира гарнизона и градоначальника, продолжал заниматься вопросами тылового обеспечения. Ежедневно за стену уходили группы охотников, возвращаясь с добычей. Часть принесенного мяса шла на засушку, вторая часть — на засолку: трофейная немецкая солонина всем пришлась по вкусу. И лишь третья часть шла в город и в казармы для ежедневного питания.

Рядом с Мехиком было немного полей, пригодных для посева злаковых. Часть горожан расширяла пахотные земли, вырубая деревья и выкорчевывая пни. Увеличение гарнизона требовало большего количества зерна: в настоящий момент подготовкой площадей под посевы занималась половина горожан. Инспекцию конных патрулей полностью возложил на Гурана — Шраму и без этого хватало забот.

Следовало обезопасить город со стороны озера: в прошлый раз Дойчи едва не достигли успеха, форсировав этот водоём. Единственное, что пришло в голову — это установить частокол из заостренных бревен, притопив основание в озере. Надо было установить их так, чтобы острия бревен на десять сантиметров, скрывались под водой. Бревна следовало расположить, обратив направление острых концов в стороны, откуда возможно нападение. Лодку такой кол просто вспорет, а плот будет надежно остановлен.