Роберт Говард - Короли ночи

В помятых, забрызганных кровью шлеме и латах граф угрюмо подошел к Конану и обоим капитанам. В ответ он только что-то неразборчиво пробурчал.

В это мгновение из густой темноты внезапно прозвучал голос. Громкий и ясный, он эхом отдавался по всему форту.

— Граф Валенсо! Граф Валенсо из Корзетты!.. Вы слышите меня? — голос из тьмы имел несомненно стигийский акцент.

Конан услышал, как граф протяжно застонал. Словно от смертельного удара, Валенсо потерял равновесие, зашатался, ухватился за грубо обтесанные колья стены и только потому удержался на внезапно ослабевших ногах. Его лицо, освещаемое огнями факелов, приобрело пепельно-серый цвет.

Голос незнакомца тем временем продолжал:

— Это я, Тот-Амон из Ринга! Вы зря надеялись, граф, что вам по силам ускользнуть от меня. Слишком поздно… Прошло время… Никакие хитроумные планы больше не понадобятся вам, потому что сегодня ночью, именно сегодня, я пошлю к вам посланца-демона, охраняющего сокровища Траникоса! Приготовьтесь! Я освобожу его из пещеры и возьму к себе на службу. Он позаботится о том, чтобы неотвратимая судьба наконец-то настигла вас и чтобы вы наконец-то получили по заслугам: мучительную, медленную и бесчестную смерть. Хотелось бы мне видеть, как вы пытаетесь ускользнуть от неизбежного…

Слова, несущиеся из мрака, завершились мелодичным смехом.

Валенсо издал громкий крик, соскочил с бруствера и бросился к главному дому, не обращая внимания" на окружающих.

Защитники форта вновь отбили атаку дикарей. Тина проскользнула к окну, от которого отошла во время боя, опасаясь случайной стрелы. В молчании она смотрела, как люди собираются вокруг костра.

Белеза читала письмо, которое служанка принесла к дверям ее комнаты.

Граф Валенсо — своей племяннице!

Приветствую тебя! Мой конец неизбежно близок. С этим я смирился, но ты должна знать, как нелегко мне это далось. Я пытался использовать тебя для своих целей, что несовместимо с честью графа из Корзетты. Я делал так только потому, что обстоятельства не оставляли мне выбора. Теперь, несомненно, слишком поздно обвинять себя за содеянное, но я прошу тебя не судить меня жестоко. И если ты пронесешь мою просьбу через сердце, и если тебе удастся пережить эту жуткую ночь, то молись Митре за грешную душу брата твоего отца.

И последнее, о чем я прошу тебя, — оставайся подальше от банкетного зала, чтобы тебя не коснулось то, что для меня неотвратимо!

Будь здорова!

Нежная рука, державшая письмо, дрожала. Хотя Белезе дядя никогда не был симпатичен, но в содержании письма, в выраженных в нем чувствах она ощущала печаль и человеческий порыв, может быть, самый человеческий из всех порывов графа.

Стоящая у окна Тина сказала:

— На крепостной стене полно охраны. А если черный человек вернется?

Белеза подошла к ней и, выглянув наружу, в ночь, вздрогнула.

— Страшно, — испуганно прошептала Тина. — Я молю Митру, чтобы пикты убили Заромо и Стромбанни.

— А Конан? — удивленно спросила Белеза.

— Конан не причинит нам никакого вреда, — убежденно отозвалась девочка. — Он живет по своему варварскому кодексу чести, а тс оба — бесчестны.

— Для своих лет ты слишком умна, — проговорила Белеза с беспокойством, которым всякий раз наполняла ее мысли эта таинственная и проницательная малышка.

— Смотрите! — Тина замерла. — Исчез охранник у южной стены. Я только что видела его на бруствере, а теперь его нет!

Из открытого окна виднелись острые колья частокола над крытыми крышами хижин, которые простирались во все стороны и создавали причудливую картину ночной тишины.

Между крепостной стеной и задними стенами деревянных домиков, которые вытянулись в ряд, было нечто вроде открытого коридора около двенадцати футов шириной. В неказистых домиках жили семьи слуг.

— Куда же мог подеваться охранник? — прошептала Тина.

Белеза посмотрела на ближайший из домиков, находившийся недалеко от главного дома. Она могла поклясться, что позади убогой хижины слуг мелькнула призрачная фигура и приведением исчезла в двери.

Неужели это пропавший охранник?… Почему этот человек, неизвестно где находящийся, покинул свой пост? И почему он пробирается в дом украдкой? А если это не он?… Нет, она не поверила, что это мог быть охранник, которого она знала. Неописуемый страх холодом сковал ее сердце.

— Где граф, Тина? — спросила она.

— В банкетном зале, моя леди. Он сидит там за столом один, закутавшись в плащ, и пьет вино. Лицо у него белое, как у мертвеца.

— Иди и расскажи ему о том, что мы видели. Я буду наблюдать из окна, чтобы пикты не перелезали через стену.

Тина немедленно выбежала из комнаты. Внезапно Белеза. вспомнила о письменном предупреждении графа держаться подальше от банкетного зала. Ее снова охватило тревожное беспокойство. Она подошла к полуоткрытой двери и услышала легкие шаги девочки, идущей по коридору. Потом раздался размеренный негромкий шелест, означавший, что Тина начала спускаться по лестнице. Девушка потянулась к ручке двери, чтобы распахнуть ее.

Но прежде, чем она достигла своей цели и шире приоткрыла дверь, прежде, чем позвала девочку назад, Белеза услышала пронзительный крик ужаса, от которого ее измученное сердце чуть не выскочило из груди.

Она тут же перескочила через порог, толкнув дверь, которая, распахнувшись, глухо стукнулась о деревянную стену коридора, и стремительно рванулась по проходу, почти не соображая, что делает и зачем делает…

Посреди лестницы она в ужасе остановилась, как каменная. Все вокруг нее закружилось в сумасшедшем бесконечном круговороте.

Белеза не закричала, как кричала Тина. Все вокруг колыхалось, и она не была способна ни пошевелиться, ни издать какой-либо членораздельный звук.

Невероятный страх впился в ее растревоженные, обнаженные нервы. Она увидела Тину и подсознательно почувствовала свои онемевшие руки, когда они отчаянно вцепились в хрупкое тельце ребенка.

Но это была единственная реальность в окружающем мире, в этом нечеловеческом ужасе…

— Ты что-нибудь слышал? — спросил Конан. Обеспокоенный Стромбанни, нервно топая, в ответ на

вопрос Конана только покачал головой.

— Нет, ничего не слышал!

— А я слышал! — животные инстинкты киммерийца пробудилась в нем. — Это донеслось с южной стороны, из-за хижин.

Он вынул из ножен свой меч и направился к палисаду. Со двора не было видно ни южной стены, ни находившихся там охранников. К тому же ночь затрудняла восприятие. Воодушевленный примером Конана, Стромбанни отправился вслед за ним.