Сергей Самаров - Огненная звезда и магический меч Рёнгвальда

Дварфы отделились от войска Ансгара в самом начале пути. Причем оба войска дварфов – и шведское, и норвежское, которое отправилось в гости к собратьям в Красные скалы. Ансгар пригласил и тех и других на праздник, который он собрался устроить в честь своего обретения полноценного титула. Но дварфы скромно отказались. У них были потери и кроме накануне погибшего Толли, а для дварфов любые потери чувствительны, поскольку народец они малочисленный, и совмещать траур с праздником у подземных жителей не принято. Только Хаствит хотел попрощаться со своими друзьями Хлюпом и Извечей перед тем, как он отправится в глубинную Норвегию в свой дом, и потому поехал с Овсеней. Истлейв согласился поехать с Хаствитом, чтобы по необходимости передавать людям то, что сам кузнец хочет, но не может сказать.

Сотник Овсень, как обычно, занимал место во главе своих воев, но пытался несколько раз отыскать взглядом Велемира, чтобы задать ему главный на этот момент вопрос. Но Велемир держался рядом с Ансгаром и словно умышленно избегал общения с Овсенем.

Путь домой всегда бывает короче, чем путь из дома. Тем не менее войско прибыло в Дом Конунга уже в ночной темноте, как обычно бывает в полуночных широтах, не слишком-то и темной. Только там Овсень смог подойти к десятнику стрельцов. Он даже не задал вопроса, просто посмотрел. Велемир достал из-за пазухи тряпицу и развернул ее. И показал расколотый нож.

– Я сам… Стрелой…

Сотник закрыл глаза, словно зажмурился от боли.

– Всеведе покажи… – только и произнес.

Всеведа сама пришла к воинам, чтобы осмотреть нескольких раненых. И с первого взгляда на нож все поняла. Вместе со Всеведой и шаман Смеян посмотрел на нож. Но покачал в сомнении головой.

– Это мой нож?

– Я не знаю… – ответила Всеведа. – Дома у нас был…

– Я когда-то его у вас оставил… Это мой нож… Я сам его делал… Покажи…

Он взял тряпицу из рук стрельца и долго рассматривал осколки, трогал их пальцем, щелкал по ним ногтем. Потом пожал плечами…

– Рукоятка такая же… Клинок такой же… Но я не знаю… Оставь, Велемир, это мне. Я подумаю…

Печальный Велемир согласно кивнул и присел перед подбежавшей Добряной, обхватил ее голову за ушами и прижал к себе.

– Что же я наделал… – простонал он. – Что же я наделал…

– Это не ты, – сказала Всеведа. – Это обстоятельства. Бывает, что люди не могут перебороть какие-то обстоятельства. Но вовсе не обязательна в этом их вина.

– Гунналуг обещал восстановить нож… – вспомнил десятник.

– Это ему не по силам. Я лучше других знаю, что это ему уже не по силам. Это сейчас никому не по силам…

– Значит, только Заряна сможет… – глядя на жену, сказал Овсень о чем-то, только им двоим ведомом. – И без ножа…

Всеведа отвернулась в сторону, чтобы Велемир не слышал их разговор.

– Может… Только избежав беды для одних себя, мы много бед на всех навлечем…

– Так что? Ничего сделать нельзя?

– Не знаю… – сказала Всеведа, но таким тоном, словно отказала категорично. – Наша беда с нами… Она внутри нас живет и только нас одних гложет. А ты хочешь, чтобы беда была со всеми вокруг? Ты хочешь, чтобы Заряна стала угрозой для каждого человека и все люди бежали от нее, как от смерти, проклинали ее за глаза. Каково-то ей это все будет? И каково будет Добряне, если она поймет, что во многом из-за нее Заряна стала такой?

– А как ты сможешь с девочкой справиться? – спросил Овсень. – Это все произойдет в любом случае. Она скоро сама поймет…

– Я попробую… Мы со Смеяном попробуем… У нас есть мысли… Она ничего не поймет…

Смеян кивнул, то ли скалясь, то ли улыбаясь. Овсень никогда не понимал, улыбается или скалится шаман. И потому не всегда чувствовал себя рядом с ним уютно. Сейчас вроде бы и не время было для улыбок. Но к чему сейчас оскал?

– Ладно. Но нам здесь, в этих полуночных краях, делать больше нечего, – сказал Овсень громко. – Праздник конунга – не наш праздник. Утром мы отплываем. Пойду к Ансгару прощаться. Пойдемте все вместе…

Они двинулись к воротам все вместе. Но сразу попасть к Ансгару не удалось. Овсеню сказали, что конунг беседует с пленным колдуном Гунналугом.

– Один? – спросил Смеян.

– Один.

– Значит, сил у колдуна совсем не осталось. Мало того, что в плен попал. Он еще и ранен, он еще и позволяет конунгу с собой беседовать…

– Он уже больше не колдун, – сказала Всеведа…

– Это неважно. Нас он больше не волнует, – решил Овсень. – Ножа уже нет… Большего мы с него взять не можем… Будем конунга ждать… Пора прощаться…

Торстейн Китобой нашел в Ослофьорде телегу, на нее уложили раненого Торольфа, голову которого уже замотали первой попавшейся под руку чистой тряпкой, чтобы остановить кровь. Удар Ансгар нанес, казалось бы, не сильный, тем не менее была рассечена не только кожа, как чувствовал сам ярл, но и череп, и это вызывало сильную боль.

Лагман Анлав приставил к полусотне Торстейна старшину стражников, который должен был наблюдать за соблюдением приказа конунга. Но староста не вмешивался ни в какие дела, не вступал в разговоры, просто ехал на коне, чуть отстав и вздыхая по поводу того, что праздник, который обещали дать в Ослофьорде, возможно, пройдет без него. Но при этом стражник понимал, что подгонять телегу с раненым ярлом нельзя. Того может сильно растрясти от быстрой езды.

Так ехали час.

Каково же было удивление старшины, когда он увидел, что Торольф сначала сел на телеге, потом сорвал с головы повязку и ею же вытер остатки крови. На лицо ярла было страшно смотреть из-за образовавшейся под бровью опухоли.

– Воды, – потребовал Торольф.

Ему протянули фляжку, он несколько раз наливал воду себе в ладонь и отмачивал оставшуюся кровь с брови. Потом еще раз вытер бровь своей повязкой. И только после этого поднял голову. Как оказалось, Одноглазый так и остался одноглазым, и меч конунга не сделал Торольфа безглазым. Рана была нанесена только под бровь, но не в глаз, и глаз оказался неповрежденным. Ярл смотрел на всех недобро, но страха после такого сокрушительного поражения и разрушения всех своих надежд не показывал.

А еще через полчаса ярл вообще слез с телеги и приказал подать ему коня. В седле старый воин чувствовал себя лучше. И колонна воинов двинулась гораздо быстрее. Стражник понял, что на праздник он все же может успеть…

Колдуна Гунналуга устроили в боковом неблагоустроенном пристрое к дому, где обычно дворовые люди держали всякий рабочий инвентарь. Просто бросили на землю охапку сена, несколько козьих шкур и туда уложили колдуна. Окон в помещении не было, и Ансгару, чтобы поговорить с колдуном и видеть при этом его лицо, пришлось оставить распахнутой дверь. Хорошо еще, что конунг оказался предусмотрительным и взял себе в сопровождающие воя из сотни Большаки. Этот вой не знал норвежского языка и, стоя за дверью, не мог понять, о чем идет речь.

Ансгар остановился рядом с пленником и долго смотрел на него сверху вниз. Колдун не отводил взгляда и юношу, от которого зависела его судьба, похоже, совсем не боялся. Но Ансгар пришел, чтобы решить свой вопрос, а вовсе не для того, чтобы угрожать колдуну.

– Вот каким ты стал, совсем недавно еще такой гордый и надменный… – сказал Ансгар. – А сейчас ты жалкий и ничтожный, и мало находится желающих оказать тебе помощь.

– Мне достаточно того, что есть один такой желающий – это ты… – сказал колдун хрипло.

При сломанных ребрах каждое слово давалось Гунналугу с трудом, но он себя превозмогал и старался говорить даже твердо, подавляя в себе боль, загоняя ее в какой-то внутренний тупик, где она концентрируется до поры до времени. А выпустить ее можно будет потом, когда никого рядом не будет.

– Я рад, что ты оценил мое милосердие. Только не понимаю, откуда такая уверенность. – Ансгару показалось, что Гунналуг был очень заинтересован в его приходе. – У меня, признаюсь, были мысли посадить тебя на кол.

– Моя уверенность зиждется на знании жизни и людей. Я знаю, на что каждый человек способен. Пусть я временно лишился сил. Такое случается, когда нельзя просчитать свои возможности, а необходимость заставляет расходовать их больше, чем следует. Но у меня остались знания, которые не только мне нужны. Которые нужны многим. И тебе в первую очередь.

– Ты читаешь мои сокровенные мысли? – спросил Ансгар.

– Пытаюсь. Но я не дварф, и ты не дварф. У людей это получается хуже. И я знаю, что у тебя в Доме нет колдуна. А ты иметь такого хочешь. Сильного и верного. Хотя найти такого чрезвычайно сложно. Я не предлагаю тебе свои услуги, потому что я сам обессиленный колдун, и неизвестно, когда я обрету былую силу. Я предлагаю только свои знания. Ты найдешь молодого ярла своего дома, может быть, кого-то из детей Фраварада, а я буду учить его колдовству взамен твоего благосклонного отношения ко мне. Сможешь ты найти мне ученика?