Гэв Торп - Вечная память

Битва приближалась.

— Пексилий… — прошептала Вариния и бросилась к винтовой лестнице, вспомнив об оставшемся наверху сыне.

Поскальзываясь и спотыкаясь, она пробежала пролёт.

А затем передняя стена взорвалась, во все стороны полетели осколки стекла и пластобетона, мимо спрятавшейся за углом женщины с рёвом пронеслась огненная волна. С потолка падали балки и обломки крови.

Пыль забивалась в рот и нос, пачкала бледную кожу, цеплялась к светлым кудрям. Осколки разорвали одежду, оцарапали лицо и руки. Бок болел, что-то тёплое текло по коже…

— Пексилий! — крича, но не от боли, Вариния перелезла через упавшую балку и начала карабкаться под заваленной обломками лестнице. — Пексилий!

Среди обломков виднелись тела и их раздавленные клочья. Кто-то хрипло звал на помощь, из-под завала тянулась сломанная рука. Вариния оттолкнула и её, и тяжёлую балку. Она не могла ничем помочь. Женщина думала лишь об одном.

Случайная ракета разнесла на части три этажа. Наконец добравшаяся до яслей, Вариния увидела висящую на петлях хлипкую дверь. И бросилась внутрь.

— Пексилий! — Вариния закашлялась от пыли, наконец, приходя в себя. Сын не мог ей ответить, ему было лишь несколько недель. И тогда она позвала няню. — Лукреция? Лукреция? Ты здесь?

Яркие стены яслей покрывали чёрные обгорелые пятна. Обвалившаяся половина потолка завалила комнату там, где стояли кроватки.

Вариния закричала вновь, увидев все свои худшие страхи. Она упала на груду штукатурки и плиток и вцепилась в обломки, режа руки, ломая ногти…

— Лукреция? Кто-нибудь? Эй? Скажите что-нибудь. Лишь бы кто-нибудь был жив… Лишь бы мой маленький Пексилий был жив…

Она плакала, слёзы стекали по запёкшуюся на лице пыль…

Раздался кашель, и женщина начала копать ещё усердней, уставшие руки обрели новую силу. Она услышала хриплое дыхание и отбросила расколотую плитку. Под ней было измученное лицо старой Лукреции. Няня неестественно согнулась, сгорбилась над чем-то.

Лицо было мокрым от крови, текущей из широкого пореза на щеке.

— Пексилий? — прошептала Вариния, полная скорее ужаса, чем надежды.

— …только разбудила… покормить…

Вариния не знала, плохо это или хорошо, но затем бедная няня сдвинулась, скривившись от боли, открыв синий свёрток.

— Мой сын! Лукреция, ты спасла его…

Вариния почти вырвала оглушённого малыша из ослабевших рук Лукреции, поднесла к лицу, крепко обняла.

Ещё один взрыв прогремел совсем близко. Баюкая одной рукой маленького Пексилия, женщина попыталась сдвинуть придавившую Лукрецию колонну, но у неё не вышло ничего. Веки старой няни вздрогнули, и она обмякла, не дыша.

— Спасибо, Лукреция. Спасибо, спасибо, спасибо…

Вариния склонилась и поцеловала морщинистую бровь, слёзы закапали на лицо мёртвой няни. Затем она глубоко вздохнула, беря себя в руки.

— Ладно, Пексилий, пора выбираться отсюда.

Но вымученное веселье не могло скрыть её отчаяния. Вариния спускалась по лестнице, тяжело перебиралась через обломки с ребёнком на руках. На следующем этаже она замерла, внезапно насторожившись.

Здание задрожало, с расколотого потолка посыпались обломки. Что-то тяжело било по земле, медленно и методично. Вариния закричала, когда за окнами показалась огромная тень и замерла. С нарастающим воем закрутились многоствольные пушки, наводясь на далекую цель. Вириния спряталась в одной из комнат, закрывая сына своим телом. Она знала, что сейчас произойдёт.

Титан открыл огонь.

Грохот был оглушительным: быстрые удары воспламеняющихся снарядов, ударные волны, раскалывающие остатки стёкол. Вихрь осколков полетел в Варинию, прижавшую сына к себе, а себя — к стенке.

Она бессловесно закричала, пытаясь защитить уши малыша, а её барабанные перепонки гудели от боли. Канонада заглушила дикий крик. И наступила гнетущая тишина.

Сотрясая землю тяжёлыми шагами, титан вновь отправился в путь, заслонив солнце. Вариния заметила стол, перевёрнутый, но целый. Она спряталась за хрупкой баррикадой.

— Мы останемся здесь, мой драгоценный сынок. Мы останемся здесь, и за нами придут. Сейчас папа сражается. Но он помнит о нас. Да, он помнит. Он придёт. Он знает, где мы, и придёт за нами.

Когда стихли шаги титана, Вариния сжалась в клубок вокруг сына.

— Здесь мы будем в безопасности, пока папа не вернётся домой.

Вопли бегущих людей были едва слышны сквозь непрестанный рёв боевых горнов Повелителей Огня. Их атаку возглавляли разведывательные титаны, лёгкие и стремительные, гонящие жителей Итраки словно скот.

В гаме слышалась суровая логика: цели на улице было легче уничтожать. Какофония была призвана выгнать жителей Итраки из домов и мастерских, и тем избавить полки наступающих за титанами отступников от неблагодарной задачи зачистки зданий. В Итраку врывались десятки тысяч солдат, пехотинцев и мотобригад, путь им открыл высвобожденный Повелителями Огня кошмар.

Скорость была важна. Внезапность позволила Несущим Слово и их союзникам получить преимущество. Скорость позволит им одержать победу.

Во главе погони мчался принцепс Тихе верхом на «Деноле», «Псе Войны». Перед ним бежали тысячи людей, словно волна текущих по бульварам и аллеям. Единый с титаном принцепс изрыгал разрывные снаряды в толпы паникующих горожан, круша железобетонную дорогу, испепеляя зажатые в толпе гражданские скиммеры.

— Разве это не прекрасно, моя прелесть? — он погладил интерфейс МИУ. — Смотри, как муравьи бегут к нам под ноги из гнёзд. Они такие жалкие и слабые. Но мы должны их убить! Наши товарищи из Несущих Слово требуют смертей, и мы дадим их смерти! Десятки смертей! Сотни, тысячи смертей!

С «Денолой» наступали широким строем два других «Пса войны», гонящих жителей Итраки навстречу гибели, но Тихе о них не думал. Он не желал ни с кем делиться славной битвой. Его мир состоял лишь из поршневых конечностей и тяжёлых сервомоторов, плазменных ядер и оружейных систем, целеуказателей и автозарядчиков.

— Да, да! Смерть этого сброда сделает нас сильнее. В этом поклялся принцепс-максимус. Благословен день, когда он внял зову Кор Фаэрона и встал на его сторону. Когда ещё ты знала такую свободу, такую силу? Разрушение сделало нас едиными с Богом-Машиной! Больше никаких оков Императора! Бог-Машина освободил нас от уз служения Терре. Гор показал нам путь, и мы охотно последовали.

— Они хотели сделать нас рабом, славная Денола. Они надели на нас намордник и выпускали на охоту. Да, я чувствую ту же свирепую радость в твоём плазменном сердце. Оно бьётся как моё. Когда мы покончим с паразитами, начнётся настоящая охота.