Стив Лайонс - Ледяная гвардия

Солдат Баррески, высунувшись из башни, оглядывал поле боя — и когда резкий порыв ветра на секунду разорвал снежную завесу, он представил себе выражение ужаса и изумления на лицах предателей, культистов и мутантов, когда они увидят, кто к ним приехал.

«Леман Русс» подпрыгнул, и Баррески показалось, словно танк улетел из-под него, забрав с собой его желудок.

- Эй, Грейл! — крикнул он сквозь оглушающий рев двигателя. — Поаккуратнее там. Если продолжишь в том же духе, этот гроб будет украшен остатками сегодняшнего завтрака.

Пока он говорил, танк проломился сквозь хрупкие остатки здания, бульдозерный отвал с легкостью сокрушал стены. Бетонная балка отскочила от башни, и Баррески пригнулся, на сантиметр избежав удара, который мог снести ему голову. Он успокоился, вдохнув и медленно выдохнув. Но больше он боялся не себя, а за оружие — сдвоенные лазерные пушки, объект его неустанной заботы. Было бы жаль заехать так далеко и не использовать их по назначению.

Но, милостью Императора, они не были серьезно повреждены. Балка скользнула по левой пушке, оставив вмятину на стволе, была немного сбита настройка, но он мог это исправить.

После еще одного резкого удара они вышли на относительно ровную поверхность, увеличили скорость, и Баррески заметил противника. Теперь между ними не оставалось препятствий.

Солдаты Хаоса были недисциплинированны, некоторых из них парализовал страх при виде надвигающегося джаггернаута, некоторые пытались сражаться, а другие просто повернулись и побежали. Они сбились в кучу, сталкиваясь, и падая друг на друга, их сопротивление было сломлено еще до того, как Баррески сделал первый выстрел.

Стрелки в спонсонах опередили его, открыв ураганный огонь из тяжелых болтеров. Баррески ждал подходящего момента, оглядывая из башни поле боя в поисках достойной цели, зная, что из-за медленной перезарядки лазерных пушек на счету будет каждый выстрел.

Он прицелился в великана, возвышавшегося над толпой, лицо монстра было сплошь покрыто прыщами, волосы клочьями липли к голове. Баррески почти ощущал зловоние Хаоса, исходящее от мутанта. Он выстрелил из обеих лазерных пушек, чувствуя, как вибрация отдачи проходит через его кости, наполняя его энергией. Два луча с громким треском, казалось, рассекли небо, и когда один из них попал в цель, мутант испарился.

«Леман Русс» врезался в ряды солдат Хаоса, толкая их массу бульдозерным отвалом, давя тех, кто не успел спастись из-под гусениц, размалывающих кости и плоть.

Неизбежно, некоторые еретики все же выжили — те, кому повезло. И те, кто оказался позади танка, в мертвых зонах, не простреливаемых тяжелыми болтерами. Зная, что их стрелковое оружие бесполезно против пластальной брони корпуса, они сосредоточили огонь на единственной уязвимой цели, которую видели: голове Баррески.

Он скользнул обратно в башню, с неохотой оставив лазерные пушки; как и у болтеров в спонсонах, у них был ограниченный сектор обстрела — сорок пять градусов. Развернув турельный тяжелый стаббер, Баррески выпустил длинную очередь в направлении кормы танка, хотя и не мог точно прицелиться.

Он встревожился, когда над краем люка появилась голова.

Культист, вероятно, увернулся от гусениц, и, оказавшись рядом с танком, позади спонсонов, использовал появившуюся возможность залезть на танк. Он был плохо снаряжен, надетая на нем броня была собрана из частей разных комплектов, некоторые были слишком малы ему, некоторые велики, и единственным его оружием, казалось, был нож. Но все же элемент внезапности делал его опасной угрозой.

Баррески успел вскинуть лазган. Культист с рычанием бросился на него, когда лазерный луч пробил его сердце. По инерции еретик летел вперед, но когда врезался в Ледяного воина, то был уже мертв. Баррески рискнул высунуть голову из люка, и увидел, что на башню карабкается еще один культист. Хватило одного выстрела из лазгана, и культист с воплем слетел вниз, под гусеницы танка.

Армия Хаоса реагировала, хотя и медленно, на действия одиночного имперского танка, начиная разворачивать свои боевые машины. Это было именно то, чего хотели Ледяные воины. Их атака должна была отвлечь противника, ослабить его давление на линию фронта валхалльцев, дать их товарищам время перегруппироваться, укрепить оборону на полосе земли, которая иначе была бы потеряна.

На пути танков Хаоса оказались сотни своих пехотинцев, но их механиков-водителей это волновало не больше, чем Грейла; казалось, им было все равно, кого давить гусеницами. На бронированной шкуре «Леман Русса» начали разрываться фугасные снаряды, но именно здесь как нельзя кстати оказались лазерные пушки с их превосходной дальнобойностью и огневой мощью. Они не просто так заслужили славу убийц танков.

Баррески был в своей стихии, когда его пушки стреляли. Он сосредоточил огонь на захваченной еретиками «Саламандре», которая вырвалась вперед, обогнав остальные машины, ее автопушка яростно изрыгала огонь. Одно попадание, два, три, четыре, пока «Саламандра» не взорвалась. В пылу боя Баррески почти забыл, где он находится, видя перед собой только цели, выстроившиеся, как на полигоне.

И сейчас эти цели были уже достаточно близко, чтобы стрелять в ответ, и их пушки могли причинять настоящие повреждения. Грейл резко дал задний ход, но Баррески знал, что среди руин так не получится далеко уйти.

У пушек кончилась энергия. Баррески крикнул заряжающему внизу, подключавшему новый тяжелый аккумулятор, чтобы он работал быстрее, что надо стрелять, пока есть возможность. Танки Хаоса образовали полукруг перед ними, постепенно сжимая его, тяжелый болтер в спонсоне левого борта был выведен из строя, и, конечно, выбраться отсюда уже не было никакой надежды.

Но он не сетовал на судьбу. Весь экипаж знал, на что они шли, когда Баррески предложил это, когда Грейл подтвердил, что сможет вывести танк на позицию через руины, и командир танка одобрил их план.

Они добились своей цели, нанесли успешный, сильный удар противнику, и замедлили его наступление — и это было все, на что они могли рассчитывать.

С самого начала это была самоубийственная атака.

ВОЙНА НА КРЕССИДЕ была проиграна.

Солдат Михалев знал это еще несколько недель назад. Было что-то такое в запахе, в ощущении, в воздухе, словно сама планета уже сдалась. Он слышал, что целые континенты преображались за считанные дни, цветущие поля превращались в арктическую тундру — и даже здесь, где стены цивилизации лишь недавно начали рушиться, на обломках прорастали клочки замораживающей пурпурной плесени.