Ник Кайм - Саламандры

— Не только для этого, Иагон, — ответил Дак'ир, обходя расставленные Иагоном силки. Он повернулся обратно к Тсу'гану, ясно давая понять, что до прихвостня ему дела нет.

Дак'ир придвинулся ближе, но Тсу'ган выдержал его пристальный взгляд и не отступил.

— Я знаю про твои дела, — сказал Дак'ир. — Н'келн — достойный капитан для нашей роты. Предупреждаю, не марай память Кадая, соперничая с ним.

— Я буду делать так, как лучше для роты и для ордена, ибо это мой долг и мое право, — с силой заявил Тсу'ган. Шагнув ближе, он зло прошипел сквозь зубы: — Я сказал однажды, что не забуду твоего участия в смерти брата-капитана. Ничего не изменилось. Но усомнись в моей верности и преданности Кадаю еще раз — и я убью тебя, не сходя с места.

Дак'ир уже понял, что с последним замечанием зашел слишком далеко, поэтому капитулировал. Но не из страха, а из стыда. Бросать вызов Тсу'гану — это одно, ставить же под сомнение его верность и уважение к прежнему капитану оснований у него не было никаких.

Удовлетворенный, что настоял на своем, Тсу'ган тоже сдал назад и двинулся в обход Дак'ира.

— Как давно он там? — спросил он, глядя за мемориальный огонь. В голосе Тсу'гана послышалась едва заметная нотка печали.

Свод Памяти с северной стороны был открыт всем стихиям. Сводчатый проход из белого дацита, гравированный изображениями огненных змиев, вел на длинный базальтовый выступ, нависающий над выбеленными солнцем песками пустыни Погребальных Костров. Подсвеченный вечерней зарей, неподвижно, словно часовой, там стоял апотекарий Фугис.

— С тех пор как мы пришли, — ответил Дак'ир, чувствуя, как пламя вражды между ними гаснет, пусть всего лишь на несколько мгновений. — Я не видел, чтобы он хоть раз шевельнулся.

— Он поглощен скорбью. — Емек тоже взглянул на апотекария.

Тсу'ган скорчил презрительную гримасу и отвернулся.

— Какая польза в скорби? Скорбь ничего не дает. Может скорбь уничтожить врагов или защищать рубежи Галактики? Скорбь будет противостоять нападкам варпа? Думаю, нет.

Едва скрывая презрение, Тсу'ган небрежно кинул обетный свиток, который сжимал в руке, в мемориальный огонь. Свиток соскользнул и вывалился, полусгоревший, из кальдеры скопившегося пепла. В какой-то момент показалось, что Тсу'ган почти решил подобрать его, но остановил себя.

— Я не нуждаюсь в скорби, — буркнул он. Затем повернулся и покинул Свод Памяти. Иагон отправился следом.

Когда сержант повернулся к огню спиной, Дак'ир сделал то, чего не сделал Тсу'ган, и принес безмолвную клятву помнить, пока пергамент сгорал.

Фугис неподвижно смотрел на простор пустыни. Он стоял на длинном выступе темной скалы, который часто использовался как естественная посадочная площадка для «Громовых ястребов» и других легких кораблей Саламандр. Площадка сегодня была пуста, если не считать апотекария, и Фугис был рад покою.

К северу за безводной пустынной местностью лежало Едкое море. Фугис видел его расплывчатую темную линию, из которой тупым клинком торчал высокий шпиль Эпимета, единственного на Ноктюрне прибрежного города-убежища. Его окружали шпили сателлитов поменьше, многочисленные буровые вышки и добывающие платформы, которые прочесывали морское дно и перекапывали самые глубокие впадины в поисках полезных ископаемых.

Среди безжизненных песков Фугис заметил, как сахрк, один из местных хищников, крадется за стадом завротуров. Гибкая, похожая на ящерицу тварь скользила, прижимаясь к бесплодной земле, и молнией проскакивала между кучами камней, стараясь подобраться к добыче на расстояние броска. Стадо, не подозревая об опасности, продолжало брести. Крупные, усеянные костяными пластинами туши покачивались, двигаясь друг за другом. Сахрк дождался хвоста колонны и прыгнул, свалив самца завротура. Бык рухнул наземь и издал жалобный звук, когда хищник отогнул пластины его костяного воротника, чтобы добраться до нежной плоти под ними. Сахрк принялся торопливо пожирать добычу, отрывая полосы кровавого мяса крепкими как железо челюстями. Видно было, как куски продвигаются по раздутому пищеводу. Остальное стадо испуганно заблеяло и зафыркало. Одни бросились бежать, не разбирая дороги, другие застыли на месте, окаменев от страха. Сахрк не обращал на них никакого внимания. Насытившись, он просто улизнул, оставив объеденную тушу гнить на солнце.

— Сильные всегда будут охотиться на слабых, — произнес Фугис. — Верно, брат?

Дак'ир шагнул в поле зрения апотекария. К мертвому завротуру уже стекались падальщики, чтобы доглодать то, что не доел сахрк.

— Если только сильные не вступятся за слабых и не возьмут их под свою защиту, — возразил Дак'ир, поворачиваясь к брату-Саламандру. — Я думал, ты не знал, что я здесь.

— Ты стоишь там уже пятнадцать минут, Дак'ир. Я знал. Просто решил не подавать виду.

Наступило неловкое молчание. Слышно было лишь низкое непрерывное гудение генераторов пустотных щитов Гесиода. Генераторы Эпимета на севере и Фемиды на востоке усиливали нудную какофонию, слышимые даже через просторы пустыни и из-под прикрытия гор.

— На Стратосе мы были слабыми. — Фугис не сумел скрыть злости в голосе. — И сильные за это нас наказали.

— Отступники не были сильными, брат, — настойчиво произнес Дак'ир. — Они были трусами, они нанесли удар исподтишка, в спину, и убили его…

— Бесславно! — рявкнул Фугис, развернувшись к Дак'иру и не дав тому закончить. Гримаса гнева перекосила его тонкое лицо. — Они прикончили его, как тот сахрк прикончил завротура: как свинью, как какую-то скотину.

Апотекарий заторможено кивнул, его злость уступила место горечи и фатализму.

— Мы были слабыми на Стратосе… но все началось еще на Морибаре, — прохрипел он. — Я проклинаю за это Кадая. За его тогдашнюю слабость, раз он не увидел и не положил конец опасности, которую представлял Ушорак, и за верность, которую он не вдохнул в Нигилана, когда была возможность.

Дак'ира ошарашила реакция Фугиса. Таким апотекария он раньше не видел. Фугис всегда был спокоен, даже бесстрастен. Это помогало ему сохранять остроту восприятия. И услышать от него такое — это внушало тревогу. Что-то умерло в нем, сгорело вместе с останками Кадая на погребальной плите. Дак'ир подумал, что, возможно, это была надежда.

Фугис подошел ближе. Второй раз за сегодня боевой брат стоял перед Дак'иром лицом к лицу. Но сержант не придал этому значения.

— Ты видел эту опасность, брат. Она приходила к тебе в видениях почти сорок лет. — Фугис сжал наплечник Дак'ира. Глаза апотекария были широко распахнуты, почти безумны. — Как бы я хотел, чтобы тогда мы знали то, что знаем сейчас…