Александр Зорич - Завтра война

Их было шестеро.

Леонид Фрайман – подвижный, стриженный почти наголо, скорый на улыбку. Улыбался он, впрочем, как-то зловеще – даже в тех случаях, когда к тому не было видимых причин.

«Фрайман. Лейтенант Фрайман», – представился он и зловеще улыбнулся.

Сергей Цапко – долговязый, с двумя серьгами в левом ухе, на первый взгляд нелюдимый и малоприятный субъект. «Свежих жмуров привезли», – так он прокомментировал наше появление в эскадрилье. В тот день я больше не услышал от него ни слова.

Братья Фрол и Егор Кожемякины – уроженцы Большого Мурома. По-моему, этим все сказано. Известно ведь, что такое Большой Муром.

Да-да, именно. Фрол и Егор расхаживали по жилому отсеку в красных рубахах-косоворотках, носили на шее обереги, а их русые бородки курчавились исконно русскими кольчиками.

Честно говоря, поначалу они показались мне самыми сумасшедшими во всем этом летучем дурдоме. И только позже, познакомившись накоротке с людьми Клона, я понял, что ретроспективная эволюция, сорвавшая крышу населению Большого Мурома, была очень умеренной и, пожалуй, благотворной вариацией на темы того, что случилось с колонистами на Вэртрагне двести лет назад.

Пятым был могучий азиат Ибрагим Бабакулов: широкоскулое лицо, кулаки размером с мою голову, волосатые лапищи и… изящные старомодные очки в металлической оправе. Смотрелись они на нем, как галстук на быке. Галстук, кстати, был таким же неотъемлемым атрибутом Ибрагима, как и очки.

«Ты похож на юного Вагнера! – восхитился он, разглядывая Быстрова поверх очков. – У тебя в роду немцев не было?»

«Вроде не было, – ответил Быстров. – А кто такой Вагнер?»

«Кто такой Вагнер? – переспросил Ибрагим, нахмурившись. – Чему вас на Новой Земле вообще учат? Как люди, не знающие Вагнера, могут называть себя истребителями?»

«Вагнер – это такой немецкий композитор», – пояснил Коля Самохвальский.

И хотя до большой дружбы с лейтенантом Бабакуловым Коле было еще далеко, этот эстетствующий киргиз, знаменитый на весь авианосец меломан и интеллектуал, посмотрел на Самохвальского как на человека. А не как на говорящую вошь из кунсткамеры, которой в тот момент представился Бабакулову ограниченный Быстров.

Командовал эскадрильей капитан третьего ранга Василий Готовцев. Будь я редактором еженедельника «Небесная гвардия», лепил бы его на обложку каждого второго выпуска. Не человек, а готовая статуя героя. Глаза стальные, взгляд пронзительный, зубы крупные и ровные… Впрочем, уставной формой одежды манкировал и он.

Наша эскадрилья по штату должна была насчитывать двенадцать одноместных истребителей РОК-14 «Горыныч». Но пилотов с офицерским званием в ней почему-то обнаружилось всего лишь шесть. С нами, недоделанными, получалось десять.

Куда девались остальные? Почему пришлось разбавлять профессионалов недоучками?

На все вопросы мы получили исчерпывающие ответы, когда после ужина вместе с прочими потащилась в Пятый ангар принимать новые флуггеры.

Авианосец бодро пожирал миллионы километров пустоты, разделяющие Землю и Флору, а мы грустно рассматривали пару потрепанных и несколько свеженьких «Горынычей». На которых – как показывали элементарные арифметические выкладки – кое-кому из нас полетать не светит. Флуггеров в Пятом ангаре оказалось еще меньше, чем нас.

На вертикальном оперении одного флуггера был нарисован напружинившийся, злющий котяра. На другом – щекастое лицо-солнце в обрамлении лучей-лепестков. Этот флуггер имел позывные «Ярило» и принадлежал Фролу Кожемякину.

На флуггере «Кот» летал командир эскадрильи. Об этом свидетельствовал дополнительный красный шеврон на фюзеляже под кабиной.

Остальные шесть флуггеров были только что извлечены из транспортных контейнеров и смонтированы трудами авиационных техников. Никакие художества их не отягощали, если не считать стандартных опознавательных знаков Объединенных Наций и Военно-Космических Сил.

Меньше недели провел авианосец в боях за Наотар, а Егор Кожемякин, Бабакулов, Цапко и Фрайман уже стали «безлошадными».

Егор Кожемякин и Фрайман катапультировались из своих поврежденных машин и были подобраны на поверхности планеты службой поиска и спасения, оснащенной специальными флуггерами «пятачковой посадки».

Бабакулов дотянул до авианосца на последних килограммах горючего, но так неделикатно грохнул израненную машину на полетную палубу, что ее оставалось только отправить в заводской ремонт.

Цапко пришлось совсем туго. Катапульта отказала. В каждый миг мог грянуть взрыв. Ему не оставалось ничего другого, кроме как попрощаться с друзьями и повести свой флуггер в открытый космос.

Кое-как выкарабкавшись на низкую орбиту, он прихватил из истребителя газовый огнетушитель и покинул пышущую жаром машину через стыковочный кессон. Использовав огнетушитель в качестве одноразового реактивного движка, Цапко умудрился отлететь от истребителя на несколько километров, прежде чем машина взорвалась.

Но всего удивительнее было то, что Фрол Кожемякин засек его радаром и, проявив чудеса прецизионного пилотажа, подобрал товарища через стыковочный кессон. И очень вовремя: прилета спасателей Цапко не дождался бы. В его скафандре от близкого – по космическим масштабам – взрыва родного флуггера стремительно скисала термоизоляция.

В итоге Цапко отделался легким, бодрящим обморожением. Его даже не пришлось госпитализировать. Меня потом уверяли, что характер у счастливчика после того случая заметно улучшился. Если это называется «улучшился», не берусь вообразить, какой же он был до Наотарской операции.

Остальным пилотам эскадрильи повезло меньше.

Четверо погибли вместе со своими машинами на глазах у товарищей.

Еще один пошел на вынужденную посадку над Сумеречными Лесами в субэкваториальном поясе Наотара. Ни летчика, ни следов падения флуггера обнаружить не удалось.

И наконец, шестой пилот подвел разваливающийся на глазах флуггер к авианосцу, катапультировался, был спасен и… отправлен в реанимацию. Судьба-злодейка влепила его спасательную капсулу аккурат в борт выползающего из-за авианосца эскортного фрегата.

Но все это нам потом рассказали. А тогда мы глазели на истребители, как бараны на новые ворота, и до нас постепенно доходило, что вместо большой победы нас ждет большая бойня.

– А почему флуггеров так мало? – разочарованно спросил Коля у комэска.

– Потому что перпендикуляр. Вам «мало», а нам в самый раз.

– Чтобы вас, сопляков, поберечь, – предположил Фрайман. – По-моему, тут даже два лишних.

– Спасибо, товарищи офицеры. Объяснили. – Коля был готов расплакаться. – Только не пойму, зачем было нас из Академии вынимать? Чтобы на прогулку за казенный счет свозить?