Лоис МакМастер Буджолд - Джентльмен Джоул и Красная Королева (ЛП)

Федор появился на церемонии в компании госпожи Хейнс, плотно сбитой, старомодно одетой и решительной без лишних слов. На то, что у них все хорошо, намекал тот факт, что Федор подхватывал ее под руку всякий раз, как только мог, словно не давая ей сбежать, и что его чуть было не застукали на том, что он нежно массировал ей шею, когда думал, что их никто не видит.

На трибуне вместе стоял со всеми генерал Отто, который в очередной раз приехал проверить, как здесь продвигаются дела. Когда Корделия, давно знакомая с ним еще по Форбарр-Султане, в первый раз в прошлом году услышала, что он приезжает, то восторженно завизжала, почти как школьница, фанатеющая от какого-нибудь певца. Но Джоул быстро понял, что такой восторг у нее вызывают энергия, деловитость и спокойный здравый смысл генерала, а не его сексуальная привлекательность. Конечно, на определенный зрелый взгляд привлекательности в нем хватало, хотя совершенно точно первой и главной ассоциацией на слово «тело» у инженера Отто было бы «геометрическое». «Но любоваться-то никому не возбраняется». Понаблюдав, как Отто делает свою работу, не мытьем как катаньем добиваясь своего, Джоул согласился с точкой зрения Корделии и примкнул к кругу его почитателей.

Западный Гридград сейчас сильней походил на зону военных действий, чем уже почти достроенная база, но прогресс был заметен. Корделия успокоила Джоула, что городские сады, спроектированные ее невесткой, на этой стадии строительства именно так и должны выглядеть: их массивный каркас еще укутает живой плащ из зеленой земной растительности и серо-зеленой сергиярской, с вкраплениями красно-бурой барраярской флоры, ради контраста. Джоулу пришлось поверить ей на слово.

Общественность Каринбурга до сих пор горько жаловалась на то, что их город теперь будет заброшен, и даже серия мощных подземных толчков, от которых повсюду пошли трещины в мостовых, не приглушила хор жалобщиков. Корделия в отчаянии вцепилась себе в волосы, но, поскольку ей все же удалось настоять на своем, то выдирать их не стала.

Ход событий неизбежно привел к тому, что о новой личной жизни вице-королевы и адмирала поползли весьма впечатляющие слухи. Их содержимое варьировалось от смехотворного до приводящего в настоящую ярость. Корделия слухи игнорировала, Джоул пытался. Она, в общем, была права. Отсутствие гневной, да и вообще какой-либо реакции не приносило клеветникам того внимания, в котором они нуждались, и они переключались на не столь мудрые или более подходящие объекты. «Вот идиоты», – пробормотала Корделия, но не сделала ничего, чтобы спасти их жертвы. Пусть ей не всегда был по вкусу тот опыт, что она получила за годы жизни в Форбарр-Султане, но никто не посмел бы сказать, что она не извлекла из него уроки.

Когда их суборбитальный катер пошел на снижение, Джоул признался себе, что его основной эмоцией при расставании с новой столицей и всей местной суматохой стало облегчение.

Корделия глянула в иллюминатор на следующий за ними по пятам катер службы безопасности.

– Боюсь, нам с СБ никогда друг от друга не избавиться, – вздохнула она.

– Верно, – согласился Джоул. – Даже уйдя с поста вице-королевы, – а он видел календарь на стене ее ванной, где она широким красным маркером зачеркивала дни, – ты никогда не перестанешь быть приемной матерью Грегора.

– И потенциальным рычагом воздействия на императора, знаю-знаю. – Она нахмурилась. – Грегор умеет проявить твердость. Если понадобится.

– Но было бы жестоко вынуждать его это делать. – СБшное прикрытие Корделии, как оно ее ни раздражало, защищало одновременно и Джоула, причем без малейших дополнительных расходов для Империи. Не говоря уж о защите собственности Корделии и ее потомства. Джоул мог ей посочувствовать в этом вопросе, но не разделял ее точку зрения, и они оба это знали.

– Что ж… Надеюсь, мальчики и девочки Аллегре привыкнут к жизни за городом. – Она сощурилась, прикидывая. – Может, я смогу подыскать для них работу по дому в их свободное время.

Небольшой катер они одолжили на базе, и он оказался скорее быстрым и практичным, чем роскошным. Сиденья были переставлены четырьмя группами по три. В одной сидели Джоул и Корделия, напротив них пристегнули детское креслице Аурелии; во втором устроились Рыков, его жена и молодая нянька, специально вывезенная из форкосигановского Округа – дочь оруженосца, выросшая на Сергияре, мечтала туда вернуться. Дальше сидело трио дворцовых слуг, ответственных за пикник, и четвертую группу кресел оккупировала их охрана. Так что нельзя сказать, что Корделия с Джоулом находились сейчас в полном уединении, однако гул моторов и шум полета позволяли им, сидя голова к голове, беседовать в относительной приватности.

– Вчера я начал оформлять свою отставку, – сказал Джоул.

Она кивнула, стараясь не слишком явно улыбаться.

– И как скоро прибудет твоя замена?

– От двух до шести месяцев, как мне дали понять. – Он вообще-то рассчитывал скорее на два, чем шесть. – Так что я позвонил доктору Тэну и попросил его поместить в репликатор Эверарда Ксава.

На этот раз она не сумела побороть расползшуюся по лицу усмешку и сжала его руку, молча и горячо.

– Значит, они с Найлой будут почти одного возраста. – Младшая сестра Аурелии, вторая из дочек, сейчас была комочком, зреющим в репликаторе.

Третьей новости Джоула пришлось погодить – проснулась Аурелия и принялась что-то лопотать маме; та немедленно освободила ее из ремней, и Джоул стал свидетелем неизменно очаровательного зрелища – Корделии, играющей со своей дочкой.

Аурелию достали из репликатора полтора года назад, и она быстро взяла курс на будущую власть над миром, насколько Джоул мог судить. По крайней мере, правительство этой планеты сдалось ей в первый же день.

– А кто у нас большая, сильная девочка! – ворковала Корделия. – Такая славная! Такая здоровая детка!

Аурелия зафыркала в ответ, и с помощью Корделии принялась топать, пританцовывая, у мамы на коленях. Кстати, эту характеристику своей дочери та повторила уже (по подсчетам Джоула) раз пятьсот с момента ее рождения.

Сперва Корделия свирепо защищала свое дитя, практически никому не позволяя прикоснуться к малышке, и не раз доводила няню до слез. В конце концов, Джоул отвел бедную девочку в сторону и объяснил ей, каким был в младенчестве Майлз. Слишком маленький для своих лет, с почти крошащимися костями, подвергаемый бесконечным медицинским процедурам и переносящий постоянную боль, ограниченный фиксирующими прокладками и скобами, он заявлял о себе миру, но мир не отвечал ему, как он того ждал. Довольно легко было понять, как именно проведенное в госпитале детство нанесло травму Майлзу, но было не настолько очевидно, как это ударило по Корделии. Няня все поняла, да и Корделия начала расслабляться, видя, что Аурелия прямо цветет. Возможно, после Майлза совершенно нормальный младенец казался ей супер-ребенком. Джоул надеялся, что к шестому разу она окончательно привыкнет.