Алексей Корепанов - Рулевой с «Пинты»

— Согласен. Только уточню: мы видим нечто, похожее на человека в белом, сидящего на обшивке лицом…

— Ну да, я это и имею в виду, — перебил Бойко. — Повторяю: четыре часа нам не высидеть. Значит, попробуем затащить это нечто манипулятором в грузовой отсек — если нет там, на обшивке, ничего — значит, нет, — а при связи докладываем и пусть медики собираются и дают свои добрые советы. Или консультируются с патриархом. Согласен?

Рогожин вновь принялся за подбородок.

— В общем… попробовать можно. Не исключено, что в результате нашей возни галлюцинация исчезнет. Так что есть смысл.

— Тогда готовь манипулятор, — бодро скомандовал Бойко, — а я уточню ориентацию.

Они минут десять занимались своими делами в разных концах отсека, умышленно избегая смотреть на экран. Сухо позвякивал таймер на основном пульте, словно вздрагивая от какого-то предчувствия; шуршал и посапывал в полудремоте криогенный насос.

— Готово, — доложил Рогожин. — Открываю створки.

— Сидит, — вздохнул Бойко. — Давай, Сережа.

На экране было видно, как суставчатая конструкция, выскользнув из бока «Космозавра», протянулась в сторону вспомогательного двигателя, пошевеливая механическими пальцами, — и замерла на полпути, потому что Рогожин, словно обжегшись, отдернул руку от клавиш управления.

— Космический ангел покинул свой пост и движется прямо на телекамеру, — прокомментировал Бойко. — Ты то же самое видишь?

— Да. Если он постучит своим ключом от бездны по объективу и раскокает…

— Сережа, — мягко сказал Бойко и отрешенно опустился в кресло. — Верни-ка манипулятор на место и оставайся сидеть, где сидишь. Будем ждать связи, и пусть психологи…

Он вдруг попытался подняться, но не поднялся, только с металлическим звуком поскреб подошвами по полу, а Рогожин вновь издал невнятное восклицание.

— А теперь что ты видишь, Сережа? — слабым голосом спросил Бойко.

— Все-таки рулевой с каравеллы, — хмуро отозвался Рогожин, замолчал, пощелкал клавишами, и только когда возле его локтя вспыхнул оранжевый индикатор, показывая, что манипулятор возвратился на место и створки закрылись, продолжил: — Вижу я нашего ангела здесь, в отсеке, в трех метрах от твоего кресла и метрах в пяти от моего. На нашем госте все та же бесформенная белая оболочка и стоит он неподвижно… вернее, парит, потому что между ним и полом зазор, — Рогожин нагнулся, всматриваясь, — сантиметров в пятнадцать. Нисколько не удивлюсь, если он с нами заговорит. Похоже, мы с тобой попадем в историю не только как участники третьей марсианской. Представляешь, в настольной книге врача-психиатра: «эффект Бойко-Рогожина». Звучит?

— Звучит, — уныло ответил Бойко. — Только не эффект, а синдром. Или пароксизм. В общем, влипли. Как бы не завернули нам салазки, вот это действительно будет история: третья марсианская отменена из-за неудовлетворительного психического состояния двух страшно тренированных докторов наук, мастеров спорта, прошедших жесточайший отбор конкурсной комиссии и сподобившихся в небесах увидеть ангела. Может, за ним и другие пожалуют, и не только ангелы, а и черти с прочей братией? Все еще парит?

— Парит, — подтвердил Рогожин. — Ничего, Андрей, потерпим. Сто девяносто три осталось. Наука медицина нам поможет. В ЦУПе же сейчас светил, что звезд на небе — советников хватит. Разберутся, докопаются, устранят, вни…

— Ну вот и заговорил рулевой, — пробурчал Бойко. — Будем слушать. Ты его слышишь?

— Слышу, — со вздохом подтвердил Рогожин. — Приветствуем вас на борту «Космозавра».

Два космонавта в одинаковых белых комбинезонах застыли в креслах, причем Бойко сидел с закрытыми глазами, вытянув ноги и скрестив руки на груди, а Рогожин подался вперед, словно собираясь в любую секунду вскочить, и смотрел перед собой с некоторым изумлением и тревогой. Автоматическое хозяйство отсека управления жило своей обычной жизнью: все так же сухо позвякивал таймер, пыхтел криогенный насос, перемигивались индикаторы четырех пультов, отражаясь в экранчиках дисплеев, размеренно и обреченно ходила по кругу блестящая головка индукционного реле, медленно наливался густой синевой и так же медленно бледнел раскосый глаз табло резервного энергоблока, а на телеэкранах черно-искристыми залежами покоилась пустота. И пусто, пусто было на миллионы километров вокруг корабля. Сыпалось, сыпалось звяканье таймера…

Первым зашевелился открывший глаза Бойко. Согнул ноги в коленях, положил руки на подлокотники, выпрямился в кресле, оторвавшись от высокой вогнутой спинки. Рогожин, наоборот, словно обмяк и принял позу отдыхающего в шезлонге на пляже или, скорее, пораженного солнечным ударом. Бойко обвел отсек внимательным взглядом, тщательно изучил изображение на всех телеэкранах — видно было, что он ошеломлен и с трудом сохраняет спокойствие — и с облегчением произнес:

— Исчез… Космическая мышь ушла в космическую нору. Ну, бортинженер, что скажешь?

Последняя фраза прозвучала все-таки напряженно. Рогожин криво усмехнулся и кивнул.

— Да, рулевой вернулся на свою каравеллу…

Некоторое время они молчали, обмениваясь осторожными взглядами, и, казалось, вслушиваясь в рабочие шумы отсека. Командир первым прервал затянувшееся молчание, нарушив какое-то неловкое неустойчивое равновесие.

— Давай-давай, Сережа, мы же не глухонемые. Рассказывай, что слышал, о чем беседовал, а потом я расскажу или буду добавлять по ходу, если несовпадение…

— Есть, командир. Только сначала воспроизведем.

Рогожин сел ровно, прижал пальцем кнопку дистанционного управления.

— Ты что, успел врубить видео?

— Да, на всякий случай. Перед самой… беседой.

Черно-искристая пустота на одном из экранов растворилась в бледном свете, перечеркнутом темными подрагивающими полосками, — и тут же возникло изображение отсека управления. Два человека в белых комбинезонах сидели в креслах и смотрели перед собой, и выражение их лиц было таким же, каким, наверное, было выражение лица принца Датского при встрече с призраком.

«Парит, — раздался в динамиках чуть искаженный голос Рогожина. — Ничего, Андрей, потерпим. Сто девяносто три осталось. Наука медицина нам поможет. В ЦУПе же сейчас светил, что звезд на небе — советчиков хватит. Разберутся, докопаются, устранят, вни…»

Рогожин на экране резко подался вперед, а Бойко откинулся на спинку кресла. Оба они смотрели в одну и ту же точку и словно прислушивались к чему-то.

«Ну вот и заговорил рулевой. Будем слушать. Ты его слышишь?»

Из динамиков донесся вздох и голос Рогожина произнес: «Слышу. Приветствуем вас на борту «Космозавра».