Эрик Флинт - Фанатик

Майор повернулся к Каша.

— Я и понятия не имел, что вы знали.

Каша пожал плечами.

— Как только я понял, кем была жертва, выяснить остальное было нетрудно. Разумеется, по дороге сюда я изучил личные дела. Таким образом, я был осведомлен о делах «Правдивости» — и факте, что его контингент морской пехоты, в частности, имеет образцовый послужной список. Не меньше трех благодарностей в приказах. Я хорошо знаю морских пехотинцев, майор. Прежде, чем Сен-Жюст отозвал меня на Хевен для перевода, после инцидента с «Рабсилой» я провел месяцы в их компании на Земле.

Каша взглянул на Шарон.

— Личное дело капитана Джастис как комиссара быстро закрыло вопрос. Я не знаю точно, как всё сложилось — и не хочу знать — но думаю, что именно она дала вам отмашку. Ей, конечно, приходилось держать это в тайне от капитана «Правдивости», чтобы не подставлять весь корабль на случай, если всё пойдет наперекосяк. Вы руководили операцией. И, судя по собранным мною в течение недели или около того уликам, я совершенно уверен, что операцию по ликвидации Джамки возглавил сержант Пирс.

Он слегка поёжился.

— Завершающая часть выполнена немного напыщенно. Но и Пирс именно такая личность. Я, конечно, не могу отрицать, что это можно было бы назвать поэтическим правосудием. Планировали ли вы это с Пирсом или нет, но театральная манера, в которой было осуществлено убийство, подтолкнула всех к мысли, что Джамка пал от рук своей собственной компании.

Каша фыркнул.

— Меня постоянно поражает, как охотно люди приходят к необдуманным заключениям, если они удобны для них и подсунуты им прямо под нос. Конечно, эта теория нелепа. Близкие приятели Джамки были бы последними людьми, которые могли бы его убить. Именно его положение и власть позволяли им действовать безнаказанно. Я и пристрелил их всех разом именно для того, чтобы у них не нашлось времени выступить в свою защиту.

Юрий ощущал себя как в бреду.

— Доказательства?..

Боже, это смертный приговор Шарон. Убийство есть убийство, при любом режиме.

— Вы считаете меня идиотом? — возмутился Каша. — Доказательства исчезли многие месяцы назад. Исчезли без следа. Уверяю вас, я знаю, о чем говорю. Это было совсем не трудно, поскольку я был Специальным Следователем, назначенным вести дело.

Юрия накрыло облегчение. Но только на мгновение. Его взгляд заметался по огромному мостику, а желудок сжался, поскольку он понял, сколько ушей…

— Опять! — прервал его мысли Каша. — Когда вы научитесь?

Фанатик — Юрий не мог не думать о нём таким образом, и, возможно, сейчас больше чем когда-либо — вперил в него холодный, мрачный, изучающий взгляд.

— Примите кое-что как факт, ладно? Я намного лучше в этих делах, чем вы когда-нибудь станете, Юрий Радамакэр. Лучше по натуре, и, кроме того, я обучался у лучших из лучших. Оскар Сен-Жюст отливал металл в форму, а Кевин Ушер обработал заготовку. Таким образом, я знаю что делаю.

Его взгляд медленно прошёлся по мостику. Когда он задерживался на каком-нибудь рядовом — никто из них уже даже и не пытался притвориться занятым своими обязанностями — большинство из них отводили глаза. В конце концов, это был твердый пристальный взгляд в лицо. Достаточно странно, однако глаза Каша, казалось, светлели по мере осмотра. Чёрные вначале; довольно тёплые карие в конце.

— Доказательств нет, — повторил Каша, обращаясь ко всем, находящимся на мостике. — И нет никаких записей этого разговора. Я боюсь, что все вы здесь испытали галлюцинацию. Без сомнения, дикие и необоснованные слухи начнут бродить по этому кораблю. Без сомнения, они скоро распространятся и по всему оперативному соединению. Я сказал бы, что не слишком сомневаюсь в том, что, в конечном счете, они распространятся и по всей Республике.

Он обернулся к офицерам, тонко улыбаясь.

— И что? Я не вижу никакого вреда для Республики — собственно говоря, вообще ни для кого — если пойдут слухи, что даже в худшие дни тирании Сен-Жюста особенно мерзкий лидер государственной безопасности был растерзан одной из команд корабля Республики.

На мгновение все замерли. Потом, как будто у них были общие легкие, почти две дюжины офицеров и рядовых дружно выдохнули.

Майор Лафитт даже издал что-то типа смеха.

— Каша, не думаю, что даже Сен-Жюст в свой лучший день — или худший, не уверен, какой именно — мог бы быть настолько безжалостен. Именно поэтому вы с самого начала использовали морских пехотинцев «Правдивости» в роли вашего кулака.

— Я же сказал. Я обучался у лучших, — смешок Каша был резким. — Никто не подозревает палача, майор, в каком-либо преступлении, кроме пытки. Сама работа стирает всё, что бы ни скрывалось под спудом. Как однажды сказал мне Кевин, «кровь — всегда лучшее прикрытие, и лучше всего, если она на твоих собственных кулаках».

Он повернулся к Юрию.

— Теперь-то вы понимаете, комиссар?

Юрий промолчал. Но лицо, должно быть, выдало его чувства. «Вы всё равно чёртов фанатик, Каша».

Каша вздохнул и отвёл взгляд. На мгновение он показался очень молодым и уязвимым.

— У меня не было ничего другого, Юрий, — мягко сказал он. — Никакого другого оружия; никакой другой защиты. Поэтому я использовал свой собственный характер, чтобы он служил мне и оружием и защитой.

Казалось, его глаза немного увлажнились.

— Так было ли это в действительности притворством? Я честно не знаю. И не уверен, хочу ли знать.

— Для меня это не имеет значения, — твердо заявил майор Лафитт. — Пока вы находитесь на моей стороне.

Шарон, казалось, душили слёзы.

— Я бы за это выпила! — воскликнула она. Потом, повернулась к капитану Райту:

— Что скажете, сэр? Это — ваш корабль. Но я думаю, что тост был бы уместен.

Райт был не вполне «отличным малым». Очень немногие командиры больших боевых кораблей ГБ были таковыми. Но, по сравнению с Галланти, он был истинной «душой команды».

— Это против правил, но… я склонен согласиться, что…

Его прервал сигнал тревоги. Коммандер Тарэк, заменивший Баллона в качестве тактика «Гектора», вздрогнул в своём кресле — его внимание, как и у всех других, было приковано к Каша — и быстро повернулся к пульту. Новые данные вспыхивали на его дисплее, и он вслушивался в наушник.

Потом он побледнел.

Заметно.

— Сэр, — сказал он, не в силах полностью скрыть свою нервозность, — Я получаю очень большой гиперслед. Э-э… очень большой, сэр. И… э-э, я думаю — пока не уверен — что там несколько кораблей стены. Э… Много кораблей стены. Я думаю, что, по крайней мере, с полдюжины.