Айзек Азимов - Лакки Старр и океаны Венеры

Лаки спокойно ответил:

– Конечно, садитесь.

Он, казалось, полностью поглощен чашкой горячего кофе, которую держит в правой руке.

Полный человек сел. Положил руки на стол. Обнажил запястье, чуть заслонив его ладонью другой руки. На мгновение появилось быстро темнеющее овальное пятно. На нем загорелись золотые огоньки, образуя знакомые очертания Большой Медведицы и Ориона. Потом все исчезло, осталась пухлая рука и круглое улыбающееся лицо над нею.

Опознавательный знак Совета науки нельзя ни подделать, ни имитировать. Метод его контроля, заключавшийся в напряжении воли, составлял наиболее тщательно охраняемую тайну Совета.

Полный человек сказал:

– Меня зовут Мел Моррис.

Лаки ответил:

– Я так и подумал, что это вы. Вас описали мне.

Бигмен вернул нож на место. Мел Моррис был главой венерианской секции Совета. Бигмен о нем слышал. Он почувствовал облегчение, но в чем-то был и разочарован. Он ожидал схватки – плеснуть в лицо толстяку кофе, перевернуть столик, ну и так далее.

Лаки сказал:

– Венера кажется необыкновенно приятным местом.

– Заметили светящийся аквариум?

– Великолепное зрелище!

Венерианин улыбнулся и поднял палец. Официант принес ему чашку кофе. Моррис немного подождал, пока кофе остынет, потом негромко сказал:

– Вы, вероятно, разочарованы, увидев меня. Ожидали другого общества.

Лаки холодно ответил:

– Я ожидал встречи с другом.

– Ну да, – продолжал Моррис, – вы ведь отправили сообщение члену Совета Эвансу, чтобы он вас встретил здесь.

– Вижу, вы это знаете.

– Да. За Эвансом уже некоторое время наблюдали. Вся его корреспонденция перехватывается.

Они говорили негромко. Даже Бигмен с трудом разбирал слова. Они спокойно прихлебывали кофе, не позволяя никакому выражению появиться на лицах.

Лаки сказал:

– Вы поступили неправильно.

– Вы говорите, как его друг?

– Да.

– И, вероятно, как друг, он посоветовал вам держаться подальше от Венеры?

– Вы и это знаете.

– Да. И у вас было происшествие при посадке. Я прав?

– Да. Вы считаете, что Эванс опасался чего-нибудь подобного?

– Опасался? Великий космос, Старр, ваш друг Эванс организовал это происшествие.

Лаки сохранил равнодушное выражение. Он ничем не выдал своей озабоченности.

– Подробности, пожалуйста, – сказал он.

Моррис снова улыбался, половину его лица скрывали нелепые венерианские усы.

– Боюсь, не здесь.

– Тогда где?

– Минутку. – Моррис взглянул на часы. – Через минуту начнется шоу. Будут танцы при морском свете.

– При морском свете?

– Шар вверху засветится тускло-зеленым цветом. Посетители пойдут танцевать. Тогда мы встанем и незаметно уйдем.

– Вы в опасности?

Моррис серьезно ответил:

– Нет, вы. Заверяю вас, что с момента вашего появления в Афродите наши люди ни на минуту не выпускали вас из виду.

Неожиданно прозвучал радушный голос. Казалось, он исходил из хрустального шара, стоявшего в центре стола. Поскольку все обедающие повернулись к своим шарам, очевидно, голос доносился и из них.

Он произнес:

– Леди и джентльмены, добро пожаловать в Зеленый Зал. Вам понравилась еда? Для того, чтобы вы получили еще большее удовольствие, администрация отеля рада предложить вам магнетические ритмы Тоби Тобиаса и его…

Как только зазвучал голос, все огни погасли и последние его слова были поглощены удивленным гулом собравшихся, большинство которых только что прилетели с Земли. Аквариумный шар под потолком зала ярко засветился зеленым светом, морские ленты загорелись еще ярче. Поверхность шара стала фасеточной, так что при его движении по комнате закружили тени в мягком, почти гипнотическом очаровании. Громче стали звуки музыки, извлекаемые из причудливых хрипловатых магнетических инструментов. Эти звуки производились стержнями разной формы, под искусным управлением исполнителя проходившие через магнитные поля каждого инструмента.

Мужчины и женщины вставали, чтобы танцевать. Слышался шорох, негромкий смех. Прикосновение к рукаву заставило сначала Лаки, потом Бигмена встать.

Лаки и Бигмен молча пошли за Моррисом. За ними двинулось еще несколько человек с серьезными лицами. Они как будто материализовались из занавесей. Держались они довольно далеко и делали вид, что здесь они случайно, но Лаки был уверен, что у каждого рука лежит на рукояти бластера. Ошибиться тут было невозможно. Мел Моррис, глава венерианской секции Совета науки, воспринимал ситуацию очень серьезно.

Лаки одобрительно рассматривал помещения Морриса. Не роскошно, но удобно. Живя тут, можно забыть, что над тобой в ста ярдах прозрачный купол, а над ним сотни ярдов мелкого, насыщенного углекислотой океана, а еще выше сотни миль чуждой, непригодной для дыхания атмосферы.

Больше всего понравилась Лаки коллекция книгофильмов, которую он заметил в алькове.

Он сказал:

– Вы ведь биофизик, доктор Моррис? Автоматически он воспользовался профессиональным званием.

Моррис ответил:

– Да.

– Я выполнил биофизическое исследование в академии, – сказал Лаки.

– Знаю, – ответил Моррис. – Я читал вашу статью. Хорошая работа. Кстати, можно мне называть вас Дэвид?

– Так меня зовут, – согласился землянин, – но теперь все называют меня Лаки.

Тем временем Бигмен открыл один из стеллажей с книгофильмами, достал книгофильм, развернул его и поднес к свету. Потом пожал плечами и вернул на место.

Он воинственно заявил Моррису:

– Вы не похожи на ученого.

– Стараюсь, – не обижаясь, ответил Моррис. – Это иногда помогает.

Лаки понимал, что он имеет в виду. В эти дни, когда наука проникла во все поры человеческого общества и культуры, ученые больше не могли запираться в своих лабораториях. Именно по этой причине был создан Совет науки. Вначале он задумывался как совещательный орган, помогающий правительству в делах галактической важности, где лишь опытные ученые могли представить информацию, необходимую для разумного решения. Но постепенно Совет все более и более становился орудием борьбы с преступлениями, системой контршпионажа. И в его руки переходило все больше и больше нитей власти. И благодаря его деятельности, возможно, когда-нибудь возникнет великая Империя Млечного Пути, в которой все люди будут жить в мире и согласии.

И поскольку членам Совета часто приходилось выполнять функции, далекие от чистой науки, их успех в частности зависел и от того, насколько не похожи они на ученых – конечно, если при этом у них оставался ум ученого.

Лаки сказал:

– Будьте добры, сэр, расскажите мне подробности здешних неприятностей.

– А что вам сказали на Земле?

– Очень немного. Я предпочел бы, чтобы человек науки рассказал мне все.

Моррис иронически улыбнулся.

– Человек науки? Не очень часто приходится это слышать от чиновников из центра. Они посылают своих улаживателей конфликтов, таких, как Эванс.

– И как я, – сказал Лаки.

– Ваш случай несколько отличен. Мы знаем, чего вы добились на Марсе в прошлом году и как вы поработали в астероидах.

Бигмен загудел:

– Вы должны были бы быть с ним, чтобы знать о его работе.

Лаки слегка покраснел. Он торопливо сказал:

– Не нужно, Бигмен. Сейчас не до твоих побасенок.

Они сидели в больших, изготовленных на Земле креслах, мягких и удобных. Натренированному уху Лаки что-то в отражении их голосов свидетельствовало о том, что помещение защищено от подслушивания.

Моррис зажег сигарету и предложил другим, но получил отказ.

– Много ли вы знаете о Венере, Лаки?

Лаки улыбнулся.

– То, чему учат в школе. Если покороче, то это вторая от Солнца планета, она в шестидесяти семи миллионах миль от Солнца. Это самая близкая к Земле планета и может подходить к ней на расстояние в двадцать шесть миллионов миль. Она немного меньше Земли, ее тяготение составляет пять шестых земного. Вокруг Солнца оборачивается за семь с половиной месяцев, а ее сутки длиной в тридцать шесть часов. Температура поверхности чуть выше земной, но ненамного – из-за облачного слоя. Также из-за облаков здесь нет смены времен года. Планета покрыта океаном, который – в свою очередь – покрыт водорослями. Атмосфера состоит из двуокиси углерода и азота и непригодна для дыхания. Ну как, доктор Моррис?

– Видно, что у вас высокие оценки – ответил биофизик, – но я спрашивал скорее об общественном устройстве, а не о самой планете.

– Это труднее. Я, конечно, знаю, что люди живут в городах под куполами, что города эти находятся в мелких областях океана и что, как я сам могу теперь наблюдать, жизнь здесь гораздо цивилизованнее, чем, например, на Марсе.