Дмитрий Володихин - Мой приятель Молчун

Ну эта... Цепляю я свое барахло жеваное-пережеванное и выхожу из зала. Двери за мной затворились, и я оцепенел. Здание такое, знаешь, меленькое, стартовая площадка ровно на один корабль, тоже, я так понял, не из крупных, да еще стоянка для приезжающих-встречающих, вся чем-то таким стеклистым и сверкающим залита. И все. А вокруг – трава, трава, трава... До самого горизонта. Прикинь, фрэнд. У нас на Терре в Ольгиополе космодром вроде маленького города. А в Рио-де-Сан-Мартине еще того круче. Там вообще такой крутоты наворочено, упадешь – не встанешь... Заблудиться можно – на раз. А у этих, у вальсян, в смысле, новых шведов, всему космодрому цена пятачок. Смех разбирает. Ни хрена себе, думаю... Ни домов, ни дорог, ни кораблей, ни даже линии безопасности какой-нибудь, чтоб дурачье не лазало куда ни попадя... Степь голая, и одна трава.

Ну эта... Долго мне мозгой о мозгу ударять не дали. Вижу, Молчун на стоянке стоит, от скуки стеклистую хрень носком ботинка дырявит. Увидел меня, заулыбался. Подскочил, барахлишком поделиться заставил, руку жмет. И видно мне, что хочется Молчуну со мной обняться по-террански, давно ж не виделись. Однако, я так понял, тут это не в обычае. Ладно, жму и я ему руку. «Слушай, – говорит, – до чего я рад, Ян, что ты прилетел!» И я ему, мол, да ладно, вроде как я и сам соскучился. Не вру причем. Хороший мужик Молчун. Если б он у нас там где-нибудь жил, под боком, то я б и сам его нашел. Ладно. Сели мы в его амфибию... О! Так я удивился тогда, испугался даже. Чисто щенок, кутенок какой. Оказалось – не амфибия. Антиграв. Поднимаемся в воздух, Молчун мне и говорит: «Ну, держись теперь, Ян. Ничего опасного». Вмиг пропадают стенки, фонарь пластиковый, сиденья наши, и вокруг сидений – тоже. Мордой вожу туда-сюда, жутко, даже движка не видно. Несемся по воздуху, как нечистая сила. Вокруг – ничего, только облачка такие легонькие, да у Молчуна перед носом виртуальная приборная панель витает. Шума – ноль. Ну не хрена себе! Никогда я такой техники не видел. Даже не знал, что такая есть. На Терре-2, может, кто-нибудь имеет такую, из крутейших, но только я сомневаюсь. А бабок, наверное, стоит, несчитаных-немереных... Твою-то, а? Мой Молчун какой! Ну силен. Я, это, я, значит, тихонько рукой пошарил под собой... Слава Господу, все нормально. Сиденье не пропало никуда, просто невидимым стало. И стенки типа тоже.

Ну эта... Я у него спрашиваю, чтоб не молчать чисто дуб дубом, мол, какого хрена у них тут один всего «сташун» на всю планету. «Я же тебе говорил», – Молчун мне отвечает. «Да я не помню». – «А ты взгляни-ка вниз». Ну, я зенки ветошкой протираю, навожу... опа. Нету у них дорог. И городов я не вижу. Я вообще, значит, ни рожна понять не могу. Леса сплошные, степи, луга, реки. Типа как на Земле. Благоустроили, мать их. В небе – три луны, это я с лайнера видел, ровно как у нас на Терре, а все остальное ну точь-в-точь Земля. Ну, дали ребята. Благоустроили типа на всю катушку. Санаторий, а не планета. Вотак. «Понял, – грю, – только живете-то вы где? А? В субтерраносе?» Он задумался. «А! Это у вас, Ян, кажется так метро называют...» – «Любую подземку». – «Нет, у нас имеются, конечно, подземные коммуникации, но живем мы на поверхности». – «Где ж города-то ваши? Час универсального времени летим, твою мать, скорость невдолбенная, а городов нет... На другой стороне Вальса вашего? Или типа где?» Смеется. «Нет у нас городов. И деревень тоже нет. Только фермы и усадьбы. В лучшем случае хутора». – «А столица как же?» – «Столицы тоже никакой нет. На ферме Иорана Лагмана, он сейчас староста, собирается совет общины. На хуторе Ню-Сконе информационный центр, и военные там же... Их там с местными человек пятьсот – семьсот. Или тысяча. Вот, можешь считать, нечто вроде столицы. Инженеры и медики... сейчас не знаю где. Вроде были на хуторе Сварткат... Это еще до того, как я на рудник попал, давно. Ты пойми, Ян, всех нас, новых шведов, четыреста тысяч человек. Тут очень тихо. От усадьбы до усадьбы минимум пять миль. А то и все двадцать». Значит, думаю, не в правительстве Молчун. Если есть у них тут правительство... «Небось от туристов нет отбоя. Зелень, смотри, тихо все, на Землю похоже. Точно как бабы любят. А? Народ валит небось к вам...» Опять хмылится. Говорит: «На побережье Экваториального океана раньше было пять отелей. Сейчас остался один. Человек на семьсот. Да и тот никогда не бывает полон...» – «Чо за беда с ними?» – «От штрафов разорились. У нас тут очень любят чистоту и тишину. Когда община перебиралась сюда с Земли, наши предки хотели устроить себе демографический рай. А заодно и экологический. Отчасти у них получилось. Терпеть грязнуль тут никто не будет. Один отель погорел из-за теплового выброса в атмосферу. Я предполагаю, что на Земле, да и на любой планете Солнечной системы, этого бы даже не заметили. Тут – другое дело. Второй пострадал на почве звукового загрязнения. Семья с соседней усадьбы пожаловалась на шум. Разорили отель безо всякого шума... Третий утилизировал не все отходы. Кое-что они просто закапывали, думали, никто не узнает. В четвертом туристы раза три злостно нарушали периметр...» – «Что нарушали?» – «Потом расскажу. Вкратце – выходили за пределы территории отеля, за линию демаркации на земле и воде. Да еще и сорили». У меня фишки чуть наружу не выскочили. Круто они тут. «Круто вы тут, Молчун!» Не отвечает. Не нравится ему что-то. Я пацан упрямый, я повторяю: «Круто, говорю, вы с ними, а, Молчун?» «Может, мы и переборщили несколько. С четвертым отелем... не все одобрили», – это он так нехотя цедит. Чую, мужик темнит. Есть у него какая-то тут завязка. Может, он контрабанду через тот отель гнал? Наркоту? Или типа... Вишь, разговорился. И бойко так чешет. Про инженеров он чисто не в курсе, а тут, значит, про все знает... Как раз Молчун разжимает рот и вроде как отвечает мне, хоть я никаких вопросов ему и не задал. Ровно телепат. Вот что говорит: «В общем, не выходит у нас с туризмом. К сожалению... – видно, и впрямь ему жалко, со скукой в глазах на меня глядит, – я раньше работал по внешним контактам. Застал время, когда отелей было еще три». Вот, стало быть, откуда он такой знаток. Ладно, думаю. Что я буду ему без конца хвост прижигать, на мозги капать. Кем бы он тут ни был, он мой кореш... ну, фрэнд, амиго... не тормози. Короче, он мужик свой, и плохого я от него пока не видел. Чего мне с полпинка форсаж заводить? Потом разберемся. Надо бы расслабиться, я так подумал. Говорю ему, мол, Молчун, крутая у тебя эта летающая похабель, сил нет, до чего крутая. И места мне ваши вроде как сверху нравятся. Не знаю, как дальше будет, а сверху, значит, самое оно. О! Довольный сразу такой стал, приятель мой, улыбается, как девка, когда барахла себе накупит... «Да, Ян, у нас тут красиво».

Ну эта... Долетели мы. Садимся на полянке, вокруг лес. Ели, сосны, кусты всякие, хрен их разберет, как что называется. Аппарат его сразу же куда-то под землю ушел. Вотак. Дом у приятеля моего здоровый. Рота целая, наверное, в нем поместится со всей амуницией и бабами. Трехэтажный. Весь из какого-то древзаменителя и очень, значит, хорошего, потому что от бревен натурально смолой пахнет, трещинки всякие, кое-где мхом заткнутые, следы от сучков, неровности... Опа! Ну точно. Никакой это не древзаменитель, а настоящее дерево. Самое что ни на есть. Я не удержался, рукой погладил. Шершавое. Сыроватое. Дождь, я так думаю, был недавно. И пахнет так, что убиться можно. У нас на те же деньги можно квартал построить из литоморфа. И не где-нибудь, а в столице самой, в Ольгиополе... А если из пластикета – на маленький город хватит.