Марьяна Ярош - Крылья богов

— Таррро, — пророкотал он, низко наклонив голову и исподлобья рассматривая нового доктора, — разве не с тобой мы были вчера в квартале Целительниц душшшшш? Или я что-то забыл, или ты чего-то не понял? С каких это пор ты начал проводить на яхту шлюх? — зашипел он сквозь стиснутые зубы, повернулся всем корпусом к доктору и вдруг приказал:

— Распусти волосы, — я от удивления выпал в осадок, а девчонка, бледностью своей сравнявшаяся со стенами столичного храма Всех богов, вытащила из растрёпанной копны волос какую-то спицу и тряхнула головой.

Волосы… Боги… Её волосы волнистым шоколадным облаком окутали хрупкую фигуру, чуть-чуть не доставая до талии. Мы с капитаном потеряли дар речи. А я судорожно начал вспоминать её имя и понял, что даже не обратил на него внимание в документах. И тут она подала голос:

— Я не поняла, это вольный торговец или передвижной бордель? Извините, господа, вы, вероятно, что-то перепутали и вам нужен не ветеринар, а штатная шлюха…, - с этими словами она быстро собрала волосы в бесформенный пучок и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, двинулась в сторону проходной. И тут капитану удалось удивить меня во второй раз за столь короткий промежуток времени.

— Стоять, — гаркнул он так, что вздрогнул даже я, знающий капитана не один год. Доктор же продолжала идти, как ни в чём не бывало. — Пять тысяч имперских кредитов за каждый рейс. Плюс премия в случае непредусмотренных договором обстоятельств. У меня отвисла челюсть. Это была капитанская доля в прибыли. Я с ужасом смотрел на своего друга и никак не мог понять логики его поступков.

— На один рейс, — шёпотом поведал мне свои планы капитан, — потом выйдет из отпуска наш док, и мы отправим дамочку восвояси. Как оказалось впоследствии, и капитан иногда мог ошибаться. Так у нас в экипаже появилось чудо, за которое мы впоследствии будем благодарить всех богов.

Я занимался предварительной прокладкой курса, когда сработал зуммер камер внешнего наблюдения — к яхте кто-то приближался. Присмотревшись внимательно, обнаружил нашего старпома с какой-то девкой, которую тот волоком тащил к трапу.

— Он что совсем обалдел, последние мозги растерял — шлюх на корабль таскать? Судя по всему, ветеринара найти не удалось, и он решил притащить хоть кого-нибудь на замену, — не успев додумать мысль до конца, я уже нёсся к трапу, чтобы расставить всех по местам и показать, наконец, «кто в доме хозяин».

Одетая в мешковатые штаны и не менее мешковатую кофту, с гнездом на голове вместо нормальной причёски, девка безучастно смотрела на меня и как будто даже не боялась. Это ж сколько ей заплатил наш драгоценный пилот?

— Ну, берегись, — подумал я, — сейчас я тебе надую холоду… На всю оставшуюся жизнь запомнишь, как шляться по космопорту. Меня аж трясло от злости — придётся вызывать Нестора, но пока он успокоится из-за сорванной в очередной раз свадьбы, пройдёт не одна неделя. Весёленький у нас ожидается рейс.

А Таро улыбался во всю челюсть и что-то там бодро рапортовал с блаженной улыбкой клинического идиота. Прислушиваться ни желания, ни настроения не было, всё катилось в демонову пасть и, даже сам рейс, был под огромным вопросом.

— Интересно, что такого нашел в этой полукровке старпом, если привёл её даже сюда. Благая Сайке, такими темпами он скоро притащит её в поместье — я был зол, нет, я был страшно зол! И мне захотелось вдруг так же сильно разозлить Лестариуса. Пусть и он побудет хоть немного в моей шкуре.

— А она могла бы быть ничего, если бы носила волосы распущенными, не сворачивая их в неопрятный узел, — мелькнула вдруг неожиданная мысль и сразу куда-то исчезла. Но даже я не ожидал от себя того, что произошло в следующий момент.

— Распусти волосы, — рявкнул вдруг я ни с того, ни с чего и впору было бы взять свои слова обратно, да только сказанного не воротишь. Вы когда-нибудь видели, чтобы кто-то бледнел в считанные секунды до состояния снежной белизны? Вот и я тоже не видел, до этого самого момента включительно. Полукровка прикусила нижнюю губу и стояла неподвижная, как мраморная статуя и потерянная, как маленький ребёнок, заблудившийся в лесу. Затем резким движением вытащила из волос какую-то спицу и тряхнула головой. И я задохнулся от восхищения.

А из скорлупы страшненькой, неприметной полукровки вдруг появилась прекрасная, как цветок, бабочка. Но очарование момента было тут же разрушено. Бабочка вдруг тихо вздохнула и ехидным голосом спросила:

— Я не поняла — это вольный торговец или передвижной бордель? Извините, господа, вам нужен не ветеринар, а штатная шлюха — с этими словами она опять собрала в жгут свои волосы, заколола их всё в тот же пучок, повернулась к нам спиной и двинулась в сторону выхода.

Всё решали считанные минуты. Я понял, что оскорбил её, и я же должен был спасти ситуацию.

— Стоять, — гаркнул я не столько для того, чтобы напугать её, сколько для того, чтобы задержать хоть на минутку.

— Пять тысяч имперских кредитов — громко объявил я, сам не ожидая от себя такой щедрости. За один рейс я не обеднею, а там выйдет из отпуска наш док.

Таро стоял с выпученными глазами и хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег.

— Дыши глубже, старпом, туман будет — прорвёмся!

— Лисисайя, — звериный доктор кивнула, развернулась обратно и ни говоря больше ни слова, пошла к трапу. Интересный нам попался доктор, однако. Но вся ситуация ещё раз перевернулась с ног на голову, когда на трап неожиданно вышел наш бессменный механик, эльф Серхай Раниэль Д'Акканто.

— Сестрица, а что ты забыла на «Крыльях богов»? — наверное, если бы в этот момент разверзлись небеса, и оттуда прямо на взлётно-посадочную полосу космопорта сошёл сам Хранитель путей Эрцу, я удивился бы гораздо меньше.

А наша спокойная и невозмутимая, как каменный истукан, ветеринар, взвизгнув, как девчонка, бросилась ему на шею и залопотала что-то непонятное по-эльфийски. Из потока непрекращающихся ни на секунду слов, лишь время от времени перемежаемых поцелуями, понять можно было только одно — имя нашего коллеги и друга — Серхай, Серхио, Серханиэль, повторяющееся между всхлипываниями. Причём произносилось оно таким тоном, что мы с Таро, переглянувшись, молча позавидовали нашему ушастому товарищу. А она что-то рассказывала ему, захлёбываясь слезами и время от времени кивая головой в нашу сторону. Эльф прижимал её к себе, как драгоценное сокровище, которому предстояло исчезнуть из его рук на всю оставшуюся жизнь, гладил по волосам и с любопытством поглядывал на нас со старпомом.

Не люблю плачущих женщин. Ненавижу. Всегда, когда вижу ручьи слёз, испускаемых этими притворщицами, мне хочется их ударить. Наверное, потому, что моя мать никогда не плакала. И я никогда не видел у неё даже заплаканных глаз. Малявка Лиа не в счёт. Она пролила на мои рубашки столько слёз, что ими можно было спокойно мыть полы. Но ей простительно. Малявка, она и есть малявка. И вдруг сейчас, увидев слёзы этой девчонки, понял, что точно так обнимал бы и жалел, случись что, свою выросшую сестру.